Выдающийся русский классик о природе ГУЛАГа, ворах и суде
О ГУЛАГе сохранились тысячи свидетельств, но самые страшные из них принадлежат перу Варлама Шаламова (1907 — 1982). Среди всех писателей, прошедших через ад сталинских репрессий и сумевших выжить, больше всех досталось именно ему. Около двадцати лет провел он в лагерях и тюрьмах, причем в самых страшных из них. Его произведения — это не только опыт, но урок всем нам. Он считал, что каждая минута, проведенная в лагере, — это отравленная минута. Шаламов полемизировал по этому поводу с Солженицыным.
Мы отобрали 10 цитат из его «Колымских рассказов»:
Неисчислимы злодеяния воров в лагере. Несчастные люди — работяги, у которых вор забирает последнюю тряпку, отнимает последние деньги, и работяга боится пожаловаться, ибо видит, что вор сильнее начальства. Работягу бьет вор и заставляет его работать — десятки тысяч людей забиты ворами насмерть. Сотни тысяч людей, побывавших в заключении, растлены воровской идеологией и перестали быть людьми. Нечто блатное навсегда поселилось в их душах, воры, их мораль навсегда оставили в душе любого неизгладимый след. Груб и жесток начальник, лжив воспитатель, бессовестен врач, но все это пустяки по сравнению с растлевающей силой блатного мира. Те все-таки люди, и нет-нет да и проглянет в них человеческое. Блатные же — не люди.
Это слишком русское счастье — радоваться, что невинному дали пять лет. Ведь могли бы дать десять, даже вышка. «Красный крест»
Природа на Севере не безразлична, не равнодушна — она в сговоре с теми, кто послал нас сюда. «Детские картинки»
Русский человек не любит быть свидетелем на суде. По традиции, в русском процессе свидетель мало отличается от обвиняемого, и его «прикосновенность» к делу служит определённой отрицательной характеристикой на будущее. «Комбеды»
Дружба не зарождается ни в нужде, ни в беде. Те «трудные» условия жизни, которые, как говорят нам сказки художественной литературы, являются обязательным условием возникновения дружбы, просто недостаточно трудны. Если беда и нужда сплотили, родили дружбу людей — значит, это нужда не крайняя и беда не большая. Горе недостаточно остро и глубоко, если можно разделить его с друзьями. В настоящей нужде познается только своя собственная душевная и телесная крепость, определяются пределы своих возможностей, физической выносливости и моральной силы. «Сухим пайком»
Сталинская коса смерти косила всех без различия, равняясь на разверстку, на списки, на выполнение плана. Среди погибших в лагере был такой же процент негодяев и трусов, сколько и на воле. Все были люди случайные, случайно превратившиеся в жертву из равнодушных, из трусов, из обывателей, даже из палачей. «Инженер Киселев»
Каждая минута лагерной жизни — отравленная минута. «Красный крест»
Принцип моего века, моего личного существования, всей жизни моей, вывод из моего личного опыта, правило, усвоенное этим опытом, может быть выражено в немногих словах. Сначала нужно возвратить пощечины и только во вторую очередь — подаяния. Помнить зло раньше добра. Помнить все хорошее — сто лет, а все плохое — двести. Этим я и отличаюсь от всех русских гуманистов девятнадцатого и двадцатого века. «Перчатка»
Мы знали закон мемуаристов, их конституционный, их основной закон: прав тот, кто пишет позже, переживя, переплывя поток свидетелей, и выносит свой приговор с видом человека, владеющего абсолютной истиной. «Рябоконь»
Человек счастлив своим умением забывать. Память всегда готова забыть плохое и помнить только хорошее. «Сухим пайком»
