Я из племени духов,
Но не житель Эмпирея,
И, едва до облаков
Возлетев, паду, слабея.
Как мне быть? Я мал и плох;
Знаю: рай за их волнами,
И ношусь, крылатый вздох,
Меж землёй и небесами.*
Блещет солнце — радость мне!
С животворными лучами
Я играю в вышине
И весёлыми крылами
Ластюсь к ним, как облачко;
Пью счастливо воздух тонкой,
Мне свободно, мне легко,
И пою я птицей звонкой.
Но ненастье заревёт
И до облак, свод небесный
Омрачившись, вознесёт
Прах земной и лист древесный.
Бедный дух! Ничтожный дух!
Дуновенье роковое
Вьет, крутит меня, как пух,
Мчит под небо громовое.
Бури грохот, бури свист!
Вихорь хладный! Вихорь жгучий!
Бьет меня древесный лист,
Удушает прах летучий!
Обращусь ли к небесам,
Оглянуся ли на землю —
Грозно, чёрно тут и там;
Вопль уныло я подъемлю.
Смутно слышу я порой
Клик враждующих народов,
Поселян беспечных вой
Под грозой их переходов,
Гром войны и крик страстей,
Плач недужного младенца.
Слезы льются из очей:
Жаль земного поселенца!
Изнывающий тоской,
Я мечусь в полях небесных,
Надо мной и подо мной
Беспредельных — скорби тесных!
В тучу прячусь я и в ней
Мчуся, чужд земного края,
Страшный глас людских скорбей
Гласом бури заглушая.
Мир я вижу как во мгле;
Арф небесных отголосок
Слабо слышу. На земле
Оживил я недоносок.
Отбыл он без бытия:
Роковая скоротечность!
В тягость роскошь мне твоя,
О бессмысленная вечность!
В другой редакции стихи далее следует следующие строки:
Весел я небес красой,
Но слепец я:в разуменье
Мне завистливой судьбой
Не дано их провиденье!
Духи высшие, не я,
Постигают тайны мира:
Мне лишь чувство бытия
Средь пустых полей эфира.
Примечания
Печатается по „Московскому Наблюдателю“, стихи 43—44 и 63—64 (выпущенные в „Московском Наблюдателе“ по цензурным соображениям) — по копии „Сумерек“, представленной в цензуру. Впервые напечатано в „Московском Наблюдателе“ 1835 г., ч. I, стр. 526—528. В копии „Сумерек“ отсутствует вторая строфа (также и в „Сумерках“), и находятся следующия исправления рукою Боратынскаго (частью — добровольныя, самостоятельныя, частью — недобровольныя, вызванныя требованиями цензора):
3 (И едва) Подымусь до облаков
4 (Возлетев) (И тотчас) и паду крылом слабея.
Последний стих первоначально написан
О, безсмысленная вечность —
но цензор (Флеров) зачеркнул весьма энергично слово „безсмысленная“, и Боратынский принужден был надписать сверху:
В тягость твой простор, о вечность!
И это чтение имеют как „Сумерки“ (стр. 31—35), так и все собрания стихотворений Боратынскаго. В „Сумерках“ мы встречаем кроме того следующие варианты:
3 И едва до облаков
4 Возлетев, паду слабея
44 Под грозой их переходов,
60 Оживил я недоносок
Оживил, вм. оживлял — повидимому, опечатка, но это чтение сохранено во всех собраниях сочинений, а также и 53 стих:
В тучу кроюсь я и в ней (так, впрочем, и в копии „Сумерек“)
Стихотворение это отнесено к периоду 1835—1842 гг., между тем очевидно, что его ни в каком случае нельзя отодвигать дальше 1835 года, т. к. оно было уже напечатано в первой части 1835 года „Московскаго Наблюдателя“.
