Погасло дневное светило;
На море синее вечерний пал туман.
Шуми, шуми, послушное ветрило,
Волнуйся подо мной, угрюмый океан.
Я вижу берег отдаленный,
Земли полуденной волшебные края;
С волненьем и тоской туда стремлюся я,
Воспоминаньем упоенный.
И чувствую: в очах родились слезы вновь;
Душа кипит и замирает;
Мечта знакомая вокруг меня летает;
Я вспомнил прежних лет безумную любовь,
И все, чем я страдал, и все, что сердцу мило.
Желаний и надежд томительный обман.
Шуми, шуми, послушное ветрило,
Волнуйся подо мной, угрюмый океан.
Лети, корабль, неси меня к пределам дальным
По грозной прихоти обманчивых морей,
Но только не к брегам печальным
Туманной родины моей,
Страны, где пламенем страстей
Впервые чувства разгорались,
Где музы нежные мне тайно улыбались,
Где рано в бурях отцвела
Моя потерянная младость,
Где легкокрылая мне изменила радость
И сердце хладное страданью предала.
Искатель новых впечатлений,
Я вас бежал, отечески края;
Я вас бежал, питомцы наслаждений,
Минутной младости минутные друзья;
И вы, наперсницы порочных заблуждений,
Которым без любви я жертвовал собой,
Покоем, славою, свободой и душой,
И вы забыты мной, изменницы младые,
Подруги тайные моей весны златыя,
И вы забыты мной. Но прежних сердца ран,
Глубоких ран любви, ничто не излечило.
Шуми, шуми, послушное ветрило,
Волнуйся подо мной, угрюмый океан.
Среди зеленых волн, лобзающих Тавриду,
На утренней заре я видел нереиду.
Сокрытый меж дерев, едва я смел дохнуть:
Над ясной влагою полубогиня грудь
Младую, белую, как лебедь, воздымала
И пену из власов струею выжимала.
Редеет облаков летучая гряда.
Звезда печальная, вечерняя звезда!
Твой луч осеребрил увядшие равнины,
И дремлющий залив, и черных скал вершины.
Люблю твой слабый свет в небесной вышине;
Он думы разбудил, уснувшие во мне:
Я помню твой восход, знакомое светило,
Над мирною страной, где все для сердца мило,
Где стройны тополи в долинах вознеслись,
Где дремлет нежный мирт и темный кипарис,
И сладостно шумят полуденные волны.
Там некогда в горах, сердечной думы полный,
Над морем я влачил задумчивую лень,
Когда на хижины сходила ночи тень —
И дева юная во мгле тебя искала
И именем своим подругам называла.
Кто видел край, где роскошью природы
Оживлены дубравы и луга,
Где весело шумят и блещут воды
И мирные ласкают берега,
Где на холмы под лавровые своды
Не смеют лечь угрюмые снега?
Скажите мне; кто видел край прелестный,
Где я любил, изгнанник неизвестный?
Златой предел! любимый край Эльвины,
К тебе летят желания мои!
Я помню скал прибрежные стремнины,
Я помню вод веселые струи,
И тень, и шум — и красные долины,
Где в тишине простых татар семьи
Среди забот и с дружбою взаимной
Под кровлею живут гостеприимной.
Все живо там, все там очей отрада,
Сады татар, селенья, города;
Отражена волнами скал громада,
В морской дали теряются суда,
Янтарь висит на лозах винограда;
В лугах шумят бродящие стада.
И зрит пловец — могила Митридата
Озарена сиянием заката.
И там, где мирт шумит над падшей урной,
Увижу ль вновь сквозь темные леса
И своды скал, и моря блеск лазурный,
И ясные, как радость, небеса?
Утихнет ли волненье жизни бурной?
Минувших лет воскреснет ли краса?
Приду ли вновь под сладостные тени
Душой уснуть на лоне мирной лени?
Ты, сердцу непонятный мрак,
Приют отчаянья слепого,
Ничтожество! пустой призрак,
Не жажду твоего покрова;
Мечтанья жизни разлюбя,
Счастливых дней не знав от века,
Я все не верую в тебя,
Ты чуждо мысли человека!
Тебя страшится гордый ум!
Так путник, с вышины внимая
Ручьев альпийских вечный шум
И взоры в бездну погружая,
Невольным ужасом томим,
Дрожит, колеблется: пред ним
Предметы движутся, темнеют,
В нем чувства хладные немеют,
Кругом оплота ищет он,
Все мчится, меркнет, исчезает.
И хладный обморока сон
На край горы его бросает.
Конечно, дух бессмертен мой,
Но, улетев в миры иные,
Ужели с ризой гробовой
Все чувства брошу я земные
И чужд мне будет мир земной?
Ужели там, где все блистает
Нетленной славой и красой,
Где чистый пламень пожирает
Несовершенство бытия,
Не сохранят душа моя,
Не буду ведать сожалений,
Тоску любви забуду я.
Любви! Но что же за могилой
Переживет еще меня?
Во мне бессмертна память милой,
Что без нее душа моя?
Зачем не верить вам, поэты?
Да, тени тайною толпой
От берегов печальной Леты
Слетаются на брег земной.
Они уныло посещают
Места, где жизнь была милей,
И в сновиденьях утешают
Сердца покинутых друзей.
Они, бессмертие вкушая,
В Элизий поджидают их,
Как в праздник ждет семья родная
Замедливших гостей своих.
Мечты поэзии прелестной,
Благословенные мечты!
Люблю ваш сумрак неизвестный
И ваши тайные цветы.
Так, если удаляться можно
Оттоль, где вечный свет горит,
Где счастье вечно, непреложно,
Мой дух к Юрзуфу прилетит.
Счастливый край, где блещут воды,
Лаская пышные брега,
И светлой роскошью природы
Озарены холмы, луга,
Где скал нахмуренные своды
……………………………….
Ты вновь со мною, наслажденье;
В душе утихло мрачных дум
Однообразное волненье!
Воскресли чувства, ясен ум.
Какой-то негой неизвестной,
Какой-то грустью полон я;
Одушевленные поля,
Холмы Тавриды, край прелестный,
Я снова посещаю вас,
Пью жадно воздух сладострастья,
Как будто слышу близкий глас
Давно затерянного счастья.
За нею по наклону гор
Я шел дорогой неизвестной,
И примечал мой робкий взор
Следы ноги ее прелестной.
Зачем не смел ее следов
Коснуться жаркими устами.
Нет, никогда средь бурных дней
Мятежной юности моей
Я не желал с таким волненьем
Лобзать уста младых Цирцей
И перси, полные томленьем.
Один, один остался я.
Пиры, любовницы, друзья
Исчезли с легкими мечтами,
Померкла молодость моя
С ее неверными дарами.
Так свечи, в долгу ночь горев
Для резвых юношей и дев,
В конце безумных пирований
Бледнеют пред лучами дня.
Из поэмы "БАХЧИСАРАЙСКИЙ ФОНТАН"
Настала ночь; покрылись тенью
Тавриды сладостной поля;
Вдали под тихой лавров сенью
Я слышу пенье соловья;
За хором звезд луна восходит;
Она с безоблачных небес
На долы, на холмы, на лес
Сиянье томное наводит.
Покрыты белой пеленой,
Как тени легкие мелькая.
По улицам Бахчисарая,
Из дома в дом, одна к другой.
Простых татар спешат супруги
Делить вечерние досуги.
Дворец утих; уснул гарем,
Объятый негой безмятежной;
Не прерывается ничем
Спокойство ночи. Страж надежный,
Дозором обошел эвнух.
Теперь он спит; но страх прилежный
Тревожит в нем и спящий дух.
Измен всечасных ожиданье
Покоя не дает уму.
То чей-то шорох, то шептанье,
То крики чудятся ему;
Обманутый неверным слухом,
Он пробуждается, дрожит,
Напуганным приникнув ухом.
Но все кругом его молчит;
Одни фонтаны сладкозвучны
Из мраморной темницы бьют,
И, с милой розой неразлучны,
Во мраке соловьи поют;
Эвнух еще им долго внемлет,
И снова сон его объемлет.
Как милы темные красы
Ночей роскошного Востока!
Как сладко льются их часы
Для обожателей Пророка!
Какая нега в их домах,
В очаровательных садах,
В тиши гаремов безопасных,
Где под влиянием луны
Все полно тайн и тишины
И вдохновений сладострастных!
Покинув север наконец,
Пиры надолго забывая,
Я посетил Бахчисарая
В забвенье дремлющий дворец.
Среди безмолвных переходов
Бродил я там, где, бич народов,
Татарин буйный пировал
И после ужасов набега
В роскошной лени утопал.
Еще поныне дышит нега
В пустых покоях и садах;
Играют воды, рдеют розы,
И вьются виноградны лозы,
И злато блещет на стенах.
Я видел ветхие решетки,
За коими, в своей весне,
Янтарны разбирая четки,
Вздыхали жены в тишине.
Я видел ханское кладбище,
Владык последнее жилище.
Сии надгробные столбы,
Венчанны мраморной чалмою,
Казалось мне, завет судьбы
Гласили внятною молвою.
Где скрылись ханы? Где гарем?
Кругом все тихо, все уныло,
Все изменилось. но не тем
В то время сердце полно было:
Дыханье роз, фонтанов шум
Влекли к невольному забвенью,
Невольно предавался ум
Неизъяснимому волненью,
И по дворцу летучей тенью
Мелькала дева, предо мной.
Поклонник муз, поклонник мира,
Забыв и славу и любовь,
О, скоро вас увижу вновь,
Брега веселые Салгира!
Приду на склон приморских гор,
Воспоминаний тайных полный, —
И вновь таврические волны
Обрадуют мой жадный взор.
Волшебный край, очей отрада!
Все живо там: холмы, леса,
Янтарь и яхонт винограда,
Долин приютная краса,
И струй и тополей прохлада —
Все чувство путника манит,
Когда, в час утра безмятежный,
В горах, дорогою прибрежной,
Привычный конь его бежит,
И зеленеющая влага
Пред ним и блещет, и шумит
Вокруг утесов Аю-дага.
ФОНТАНУ
БАХЧИСАРАЙСКОГО ДВОРЦА
Фонтан любви, фонтан живой!
Принес я в дар тебе две розы.
Люблю немолчный говор твой
И поэтические слезы.
Твоя серебряная пыль
Меня кропит росою хладной:
Ах, лейся, левея, ключ отрадный!
Журчи, журчи свою мне быль.
Фонтан любви, фонтан печальный!
И я твой мрамор вопрошал:
Хвалу стране прочел я дальной;
Но о Марии ты молчал.
Светило бледное гарема!
И здесь ужель забвенно ты?
Или Мария и Зарема
Одни счастливые мечты?
Иль только сон воображенья
В пустынном мгле нарисовал
Свои минутные виденья,
Души неясный идеал?
ЧААДАЕВУ С МОРСКОГО БЕРЕГА ТАВРИДЫ
К чему холодные сомненья?
Я верю: здесь был грозный храм,
Где крови жаждущим богам
Дымились жертвоприношенья;
Здесь успокоена была
Вражда свирепой Эвмениды:
Здесь провозвестница Тавриды
На брата руку занесла;
На сих развалинах свершилось
Святое дружбы торжество,
И душ великих божество
Своим сознаньем возгордилось.
Чедаев, помнишь ли былое?
Давно ль с восторгом молодым
Я мыслил имя роковое
Предать развалинам иным?
Но в сердце, бурями смиренном,
Теперь и лень и тишина,
И, в умиленье вдохновенном,
На камне, дружбой освященном,
Пишу я наши имена.
ОТРЫВКИ ИЗ ПУТЕШЕСТВИЯ ОНЕГИНА
Онегин посещает потом Тавриду:
Воображенью край священный:
С Атридом спорил там Пилад,
Там закололся Митридат,
Там пел Мицкевич вдохновенный
И посреди прибрежных скал
Свою Литву воспоминал.
Прекрасны вы, брега Тавриды,
Когда вас видишь с корабля
При свете утренней Киприды,
Как вас впервой увидел я;
Вы мне предстали в блеске брачном:
На небе синем и прозрачном
Сияли груды ваших гор,
Долин, деревьев, сел узор
Разостлан был передо мною.
А там, меж хижинок татар.
Какой во мне проснулся жар!
Какой волшебною тоскою
Стеснялась пламенная грудь!
Но, муза! прошлое забудь.
Какие б чувства ни таились
Тоща во мне — теперь их нет:
Они прошли иль изменились.
Мир вам, тревоги прошлых лет!
В ту пору мне казались нужны
Пустыни, волн края жемчужны,
И моря шум, и груды скал,
И гордой девы идеал,
И безыменные страданья.
Другие дни, другие сны;
Смирились вы, моей весны
Высокопарные мечтанья,
И в поэтический бокал
Воды я много подмешал.
Таков ли был я, расцветая?
Скажи, фонтан Бахчисарая!
Такие ль мысли мне на ум
Навел твой бесконечный шум,
Когда безмолвно пред тобою
Зарему я воображал.
Средь пышных, опустелых зал,
Спустя три года, вслед за мною,
Скитаясь в той же стороне,
Онегин вспомнил обо мне.
О том, насколько уникален и благодатен наш любимый полуостров Крым, уже немало сказано слов. Его горы и теплое море, его леса и степи севера, загадочные руины крепостей и колоритные фасады дворцов, конечно же, не могли пройти мимо пера писателя и поэта, мимо кисти художника.
Крым воспевали в стихах и прозе, пейзажи полуострова не раз становились «героями» художественных полотен.
Жизни и творчество многих писателей и поэтов тесно связаны с полуостровом. В городах Крыма можно видеть памятники и музеи известных мастеров пера. И сегодня мы поговорим о Крыме литературном, рассказав о тех, кто жил в Крыму, творил на крымской земле, и память о ком сегодня остается с нами благодаря их атмосферным рассказам и поэмам.
Начать, пожалуй, стоит с самого известного и весомого имени в русской литературе – Александра Сергеевича Пушкина. В тематике литературных экскурсий по Крыму рассказ о пребывании «светила русской поэзии» на полуострове едва ли не самый популярный и важный. Однако в Крыму Александр Сергеевич пробыл всего месяц, хотя столь недолгое пребывание, всё же, оставило значимый след в творческой биографии поэта.
Весной 1820 года Пушкин, будучи раскритикованным за свои стихотворения, порочащие статус государственного чиновника, отправляется в ссылку на юг, в Екатеринослав (ныне — Днепропетровск). Здесь поэт заболевает лихорадкой, и начальник Пушкина, проявив сострадание, разрешает «ссыльному» небольшое путешествие в компании семейства Раевских. Вместе с ними Пушкин в августе 1820 года морем через Керченский пролив прибывает в Крым. Наследница древнего Пантикапея – Керчь – впрочем, особого впечатления на поэта не произвела. Судя по сухим заметкам из писем, оставила Пушкина равнодушной и Феодосия, куда генерал Раевский с детьми и своим талантливым другом прибыл наземным транспортом. Путешественники пробыли в гостях бывшего феодосийского градоначальника С.М.Броневского два дня, после чего морем отправились в Гурзуф, к благословенному уголку, где Пушкин был по настоящему счастлив, о чем рассказывал своему брату Льву в трогательных письмах.
Почти нет сомнений, что это морское путешествие вдохновило поэта на знаменитые строки:
«Прекрасны вы, брега Тавриды,
Когда вас видишь с корабля
При свете утренней Киприды,
Как вас впервой увидел я;
Вы мне предстали в блеске брачном:
На небе синем и прозрачном
Сияли груды ваших гор,
Долин, деревьев, сел узор
Разостлан был передо мною…»
Так, в Крыму, начала зарождаться «жемчужина» русской литературы – поэма «Евгений Онегин». Несколько недель, проведенных в уютном мезонине дома, принадлежавшего генерал-губернатору Новороссии герцогу А.Э. Ришелье, вдохновили поэта на завершение элегии "Погасло дневное светило", написание элегии "Увы, зачем она блистает". Были закончены стихи "Мне вас не жаль, года весны моей", здесь же был сделан черновой набросок стихотворения "Зачем безвременную скуку". В Гурзуфе была начата поэма "Кавказский пленник". Под влиянием крымских впечатлений написаны стихотворения "Редеет облаков летучая гряда", "Нереида" и многие другие.
Пушкин в Гурзуфе много гуляет, наслаждается природой и пейзажами, размышляет. Но дни отдохновения у моря заканчиваются, и семья Раевских вместе с Пушкиным продолжает путешествие по Крыму, двигаясь вдоль южного берега. Сделав посещение Георгиевскому монастырю, что на мысе Фиолент, Пушкин до глубины души поражен монументальностью и суровой красотой этих мест. В рифмованных строках Александр Сергеевич соглашается с мнением историков, считающих эти места древним Парфенионом, где некогда возвышался храм богини Девы, отождествляемой с древнегреческой богиней охоты Артемидой и древнеримской Дианой.
«К чему холодные сомненья?
Я верю: здесь был грозный храм,
Где крови жаждущим богам
Дымились жертвоприношенья…»
Далее на пути поэта – Бахчисарай. Сюда Пушкин прибывает больным, одолеваемым лихорадкой, и первые впечатления от прогулок по древнему городу и ханскому дворцу противоречивы. Но эти, омраченные недугом дни, всё же не затушили огонек, затеплившийся в душе поэта. Спустя четыре года после визита в столицу крымских татар, Александр Сергеевич пишет знаменитый «Бахчисарайский фонтан».
Довелось Пушкину пройтись и по горным тропам. В Бахчисарай путь поэта лежал через перевал Шайтан-Мердвен (Чертова лестница). По остаткам древней военной дороги via militaris, некогда соединявшей античное городище Херсонес и римское укрепление Харакс (нынешняя Гаспра), Пушкин и Раевские поднимались, придерживаясь за хвосты коренастых выносливых лошадок. Как писал сам Пушкин: «Это забавляло меня чрезвычайно и казалось каким-то таинственным восточным обрядом!»
Спустя 70 лет этой же тропой проходит украинская поэтесса Леся Украинка. Живописные скалы и волнительные горные пейзажи вдохновляют её на одно из стихотворений цикла «Кримські спогади» (Крымские воспоминания):
«Бескиди сиві, червонії скелі,
Дикі, непевні, нависли над нами.
Се, кажуть люди, злих духів оселі
Стали під хмари стінами.
З гір аж до моря уступи сягають,
Люди прозвали їх Чортові сходи;
Ходять злі духи по них та
збігають Гучні веснянії води»
Леся Украинка прожила в Крыму в общей сложности три года, побывав в Евпатории, Ялте, Алупке, Севастополе, Бахчисарае, Балаклаве. Крымский климат был рекомендован поэтессе врачами. Еще девочкой Лариса Косач-Квитка (таково настоящее имя Леси Украинки) сильно простудилась, стоя в реке на праздник Крещения, что привело к туберкулезу костей. Начиная с 19-летнего возраста, талантливая девушка регулярно посещает полуостров, проходя лечение, но не забывая при этом и о творчестве. В Крыму ею написаны стихотворения «Тиша морська», «Грай, моя пісне!», «На човні, «Мрії», «Іфігенія в Тавріді» и другие.
В память о пребывании поэтессы в Крыму открыт музей Леси Украинки в Ялте, установлены памятники в Балаклаве и Ялте.
По состоянию здоровья оказывается в Крыму и великий русский драматург Антон Павлович Чехов. Впервые он прибывает на полуостров в 1888 году. Вскоре, из-за обострившегося туберкулеза, писатель вынужден проживать здесь постоянно. Антон Павлович, впрочем, не унывает. Он встречается с писателями, поэтами, актерами, много путешествует по Крыму, посещая достопримечательности и нанося визиты друзьям и, конечно же, пишет. «Дама с собачкой», «Три сестры», «Вишневый сад», «Ариадна», «Черный монах» — над этими и другими произведениями работает Чехов, живя на Белой даче в Аутке (ныне – один из районов Ялте) или в маленьком атмосферном домике, который притаился в одной из скалистых гурзуфских бухт (и там, и там сегодня открыты мемориальные музеи).
Будучи признанным и знаменитым при жизни, Чехов не испытывал недостатка в гостях. На его даче бывали Горький, Бунин, Куприн.
Александр Иванович Куприн был очарован чеховским даром рассказчика и дружен с драматургом, посему тяжело переживал его уход. В 1904 году, живя в полюбившейся ему Балаклаве, автор знаменитого «Поединка» и трогательного «Гранатового браслета» пишет свои воспоминания об этой дружбе – «Памяти Чехова». Тихий, приютившийся на резном берегу бухты Символов городок был особенно близок Куприну. Он сдружился с местными рыбаками, и даже вступил в рыбацкую артель, «. чтобы отправляться в море с рыбаками не в качестве пассажира, желающего совершить морскую прогулку, а равного с ними в труде товарища. Предварительно жюри, состоящее из старосты и нескольких выборных, испытало мою сноровку в работе и мускульную силу, а уже затем меня приняли», — рассказывал он Д. С. Мамину-Сибиряку. Колоритные балаклавские рыбаки были весьма благосклонны к писателю, а Александр Иванович, в ответ, увековечил эту самобытную братию в блистательном рассказе «Листригоны».
Волею судеб Куприну пришлось покинуть Балаклаву и переселиться в Алушту, где писатель заводит дружбу с коллегой по перу – Сергеевым-Ценским. Сегодня на Орлиной Горе открыт дом-музей Сергея Николаевича С.-Ценского, и экскурсоводы непременно показывают посетителям веранду, обращенную к морю и солнцу, где множество часов в раздумьях проводил творец, прохаживаясь из угла в угол. Наблюдая за другом, Куприн дал веранде меткое название – «шагальня». В Крыму С.-Ценский создает свой эпический цикл «Преображение России».
С домом-музеем Сергеева-Ценского соседствует дача, некогда принадлежавшая Ивану Сергеевичу Шмелеву – русскому писателю и публицисту. Впервые побывав в Крыму в 1907 году, Иван Сергеевич загорелся мечтой – жить в Крыму, у моря. И эта мечта сбылась, но превратностью судьбы, Шмелев провел в Алуште четыре страшных, наполненных горем года – с 1918 по 1922. Писатель пережил здесь все ужасы гражданской войны и самую страшную беду — 3 марта 1921 года большевики расстреляли в Феодосии его единственного сына Сергея, 24-летнего офицера-инвалида. Не было у Ивана Сергеевича более глубокой незаживающей раны, нежели эта. Об этих темных временах Шмелев поведал потомкам в своем произведении «Солнце мертвых».
Но не только южные, живописные берега Крыма привлекали к себе писателей и поэтов.
Творческой доминантой восточного Крыма, несомненно, является Коктебель, край голубых холмов. Здесь сама природа увековечила профиль Максимилиана Волошина — самого знаменитого жителя приморского поселка в одном из утесов древнего вулкана Кара-Даг. Русский поэт, переводчик, художник и общественный деятель, поселившись в уютном доме, построенном еще его матерью, создает своеобразный центр притяжения деятелей культуры. В разные годы у Макса, как его любили называть друзья, гостят сестры Цветаевы, Николай Гумилев, Алексей Толстой, Осип Мандельштам, Михаил Булгаков. Последний именно в доме Волошине впервые прочел публике «Собачье сердце».
Сам Волошин жил в Коктебеле до конца своих дней, и похоронен тут же, на вершине одного из плавных линиями киммерийских холмов, которые Максимилиан Андреевич любил изображать на своих полотнах.
Феодосия и Старый Крым – это, конечно же, Александр Грин, неисправимый романтик и создатель далеких городов – Лисса, Зурбагана, Каперны, по сей день будоражащих умы путешественников по книжным страницам.… Кстати, Александр Степанович также с удовольствием посещал соседа Волошина, прогуливаясь по тропе через горы. Сегодня это туристический маршрут, и он носит название «тропа Грина». Мы с удовольствием поведаем о нем в одном из следующих номеров газеты.
Писатель отправляется в Крым, на средства, полученные как гонорар за публикацию романа «Блистающий мир». Поездка к морю – его давняя мечта. Весной 1923 года Грин посещает Ялту, Алупку, Балаклаву и Севастополь. В эти дни, наполненные радостью и волнением новых открытий, Александр Степанович задумывается о возможности поселиться в Крыму навсегда. Идею переезда горячо поддерживает его любимая супруга Нина Николаевна, и семейство, вскоре, перебирается на полуостров. Однако первым пристанищем Гринов становится не глянцевая Ялта, и не героический Севастополь. Александра Грина привлекает Феодосия, ее размеренное, слегка провинциальное бытие, тишина и море. Большего для писателя и не нужно. Грины поселяются на улице Галерейной, в доме под номером восемь, в стенах которого позже будут созданы рассказы «Возвращение» и «Фанданго», роман «Золотая цепь. В Феодосии начата работа над «Бегущей по волнам» — одним из самых мистических и, вместе с тем, глубоких произведений писателя. Но благодатные крымские дни омрачены прогрессирующей болезнью, которую врачи долгое время принимают за туберкулез. О том, что у писателя запущенная онкология, становится ясно слишком поздно, когда Грин, совершенно ослабленный недугом, переезжает в Старый Крым. Здесь Александр Степанович и умирает тихим летним вечером, не дожив до пятидесяти двух лет, оставив многочисленные наброски сюжетов, рукопись последнего романа «Недотрога», завершить который не успел. Его похоронили на городском кладбище и посадили на могиле маленькое деревце, превратившееся со временем в раскидистую красавицу-алычу.
Произведения Грина живы в нашей памяти. Его книги переиздаются, а по мотивам потрясающих рассказов снимают фильмы. Картины «Алые паруса», «Бегущая по волнам» (2007), «Возвращение в Зурбаган» сняты в любимом писателем Крыму.
В разные годы, при разных обстоятельствах, Крым посещали поэты и писатели. И вряд ли хоть кто-то из них остался равнодушен к этому прекрасному уголку, красивейшему краю.
Ахматова, Горький, Грибоедов, Маяковский, Мицкевич, Некрасов, Толстой – это, разумеется, неполный список имен, и мы были бы рады его продолжить, позволь нам сделать это формат статьи.
Так пусть же Крым и дальше остается вдохновляющей творцов землей, дарящей нам новые полотна, стихи и рассказы!
