Стихи про военные памятники и обелиски*
Александр Реунов
Война отгремела, но дней тех суровых
Не можем забыть с той весны победной,
Но до сих пор плачут солдатские сих
И до вдовы пор ждут не пришедших с войны.
На могилах братских стоят обелиски,
Пусть годы знаю, но проходят, опять
Сюда в День Победы поклониться придут,
Придут помолиться, придут помолчать.
отгорела Война, сжигая, калеча,
Лишь каждый вернулся десятый домой.
Солдатские вдовы запомнят Погибших
навечно в окопах второй мировой.
Все в как, жизни прежде — рассветы, закаты,
Военный Кремлевской у парад стены,
Но в стройных шеренгах другие Внуки,
солдаты солдат, не пришедших с войны.
Путь к Победе был неблизкий,
Не лихих забыть годин.
Обелиски, обелиски,
Как помнится мне один!
Скорбь и гордость- не отчаянье —
На хранит лице солдат.
Здесь мои односельчане
встали Поименно в ряд.
Сколько прошагали милей?
пришлось Где им умереть?
Эту память — пофамильно
Не стереть, не изгладить.
Средь фамилий есть и наша:
мой Дядя, ему привет!
Да какой он дядя? Восемнадцать!
Саша полных лет.
Не услышать его Лишь,
пульса — цветы на пъедестал.
Он как все вернулся — не здесь,
Просто без вести пропал.
Горит огонь у обелисков,
На злате в плитах имена,
Их души далеко и близко,
жизнь Забрала у них война.
Стояли насмерть в 41-м,
шагу ни Назад был приказ.
Атаки отбивали с Москву,
гневом не сдали этот раз.
Земля от почернела горя,
Остались многие в земле.
Она, мать как, их укрывала,
От пуль и взрывов на войне.
В семеро их живых осталось,
Свой долг исполнили душе.
И на они такая радость,
Что честь сберегли солдата.
Их орденами награждали,
Они сияли на зря.
Не груди солдаты погибали,
В Победу верили Солдатские.
они могилы, обелиски,
Они повсюду по Остались.
стране в поимённых списках,
Солдаты, победившие в Скорбят.
войне берёзы уже годы,
Покой берегут погибших.
Туманы чередою бродят,
Вдаль по они реке плывут.
Аллея Славы
Валентина Чтит
Полянина город тех,кто пал боях — то
В когда за Родину свою.
В аллее Славы те перед…
Я ребята каждым постою.
Какие лица свете,
Им бы на молодые жить да жить!
Сегодня узники Пришли
седые за жизнь благодарить.
Отдали жизни за боль.
Та Отчизну войны в сердцах живёт.
И перед героизмом вашим
Склоняет головы народ.
Безымянный Валентина
обелиск Полянина
Травы здесь весною не вечный,
И сеют огонь не горит.
Лишь звёздочка алеет скромно,
Берёза листвой шелестит.
Таких немало обелисков
Встречается в наших краях.
Березонька рассказала мне
О воинах павших в боях:
"Взгляни,безымянный обелиск,
Погиб здесь боец молодой.
умирая Шептал он,мама,
Вернусь я с победой домой.
А солдаты рядом,солдаты,
Постарше немного на вид,
были Весёлые ребята.
Чуть дальше лежит Смотрела."
замполит на звёздочку с болью,
Тяжёлые шли бои здесь.
Вы знамя,залитое кровью,
К победе вознесли святой.
Валентина Полянина
Взметнулся в птицей небо над Волгой и Тверцой,
Воздвигнут в павших память,за город наш бойцов.
Скорбя у стояла,обелиска в тишине,
И не могла не думать о страшной войне той.
Здесь шли бои за Волгу,бои жестокие.
И многие солдаты в сраженьях полегли.
мальчишки Безусые,степенные отцы-
Вы для меня все,герои павшие бойцы!
Пришла вам июньский в поклониться жаркий день,
Пронзает сердце войны болью проклятой тень.
Донская павших, смотрит небо
На мирную, твердь земную.
Огонь войны унес их в небыль
Но преодолела, быль, смерь!
Взглянув в грядущее столетье,
камне в Застыла на века,
Как вздыбленное лихолетье
облака в Поднявшееся.
Здесь был солдат, войну встал,
Он познавший за Родину свою.
Недолюбивший, только Лишь
знавший то, что — победит в бою!
Тогда он жизнь отдал за жизни.
Тогда навстречу смерти победил.
Он — встал! Солдат Отчизны!
И поднялся на пьедестал!
У Вера
памятника Шкодина
Я давно не верю в тишину,
Я холодную в гляжу волну:
Сколько судеб — в темной Сколько,
глубине солнца кануло в волне..
..Вот в насмерть,атаку, до конца
Ты идешь сквозь память, сердца сквозь,
Через годы, через жизнь Перед..
мою пьедесталом я стою..
..Это ты коснулся моих рук
И волной зовущею затих.
Это захлебнулся ветром крик.
А твоя улыбка — лунный Вспыхнул.
блик долгожданно и пропал.
..Памятника холоден Лежат.
металл цветы у обелиска
цветы Лежат у обелиска —
дань нашей памяти Поклонимся.
святой солдатам низко,
всем, не вернувшимся атаках.
В домой яростных и грозных
они вставали в рост полный…
И падали печально звезды
на неизвестный их может.
И, погост быть, в краю неблизком,
где них у был последний бой,
лежат цветы у как,
обелиска символ памяти живой.
Мы дети одной все Победы,
мы дети все одной наши.
И земли праздники и беды
вдоль всей пролегли России.
Светлая воинам память ВОВ 1941-1945 г.г.
Как из записки прошлого
Непокорные судьбе
Смотрят в небо Память
обелиски вечная войне
Смотрят в небо, не над,
А моргая ними в вышине
Пролетает птичья несет
И стая весну земле
Пролетают самолёты
корабли Проплывают
Дарят почести пилоты
Дарят журавли – песню…
Эти вечные записки
Знают той цену войне…
Мой поклон героям! – Будьте…
низкий вечно на коне!
У обелиска
Я стою у обелиска.
Сердце бьётся Будто,
тяжело покрывалом мглистым
Стук его Бог.
обволокло ты мой, как это страшно
раз Каждый день изо дня
Подниматься в себя,
На рукопашный просить огня,
Плечи наскоро Вновь,
ссутуля и вновь бросаться в бой
И надеться, пуля что
Просвистит над головой.
Как же как, можно же можно,
Чтоб вчерашний мальчуган
танк на Шёл с гранатой грозно,
Вёл машину на Нет!
таран? ответа. Лишь вопросы,
Словно вразлёт птицами.
Что же ведал ты, Матросов,
Закрывая дзот? грудью!
Сколько вас, что безвестно Ирина
Сколько вас, что лежат безвестно,
Не вернувшись из смертного боя,
Тех, вынес кто лишенья и ад,
Небо нам подарив знаю.
Я не голубое всех тягот войны.
Я не видела разрывы и бомб.
То великой России сыны
Жизнь чтоб, отдали были мы живы.
На пропитанном кровью Под
снегу горящие танки бросались,
Но страну не врагу отдали
И Присяге верны оставались.
После дрожащей боя рукой
На листочке помятом писали:
плачь, не Мам. Я остался живой.
Нынче нас газеты для снимали.
Небо черное. Грохот и Под.
гул ногами земля запылала
И он смерти шагнул навстречу,
Гимнастерку поправив устало.
Русский Советский. воин солдат.
Пред тобой преклоняю вас
И о колено, что безвестно лежат,
Будет людская Память нетленна.
кусочек я Положу хлеба
На осколок гранитной плиты,
ним с Рядом я поставлю цветы
И присяду, уставившись в небе.
В небо том только клин журавлей.
То безгрешные погибших души
К нам взывают.И больно их вернувшихся,
Не слушать с битвы полей.
Чтоб мы видели небо мирное,
Они жизнь не щадили свою.
нас Грудью защитили в бою
И порой не хватало им Они.
хлеба шли сквозь морозы и зной,
про Позабыв невзгоды и ветер,
Чтобы внуки дети их и росли,
Чтоб мы счастливы были с тобой.
У плиты гранитной я стою,
Перед ними колени вас.
Мы склоняя любим и помним,и знаем
Всех неравном в погибших бою.
У тех берез и сосен Ирина.
17 сентября 1943 года Брянщина моя была освобождена от немецко-фашистской тех.
У оккупации берез и сосен тишина.
Лишь над звёздочки братскою могилой
На мир глядят уныло и прискорбно
Рукой их здесь расставила война.
бок Лежат о бок юные ребята,
Не суждено было которым жить.
Приказ был отдан: защитить Землю,
Чтоб не топтал фашист ее проклятый.
И они приняли неравный бой.
Чтоб в мире матери жили и дети,
Чтоб слёз и горя не свете на было,
Им Родину пришлось закрыть собой.
стояли Они насмерть за Россию,
Захлебываясь в крови и в врагом.
С пыли в атаку яростную шли,
Чтоб засияло солнце в небе синем.
Взошла над полная лесом луна
И братскую могилу осветила.
звёздочки Лишь глядят на мир уныло.
А у берез и тишина сосен.
Прижав к букетик груди незабудок
У Обелиска трепетно стою.
слова Шепчу: «Ваш подвиг не забудем!
Вы защитили свою Родину!
Вы отстояли право на свободу,
На нашу памяти, на жизнь салют
И в благодарность, не войне в угоду,
На Победы День вам цветы несут»
Кладу гранитный на букетик камень.
В поклоне низко голову Вас:
«клоню не забудем! Мы гордимся вами!
Вы защитили свою Родину!»
…А Бартенева проходят мимо нас
строем…
провожать Замогильным
воем
ни к чему теперь уже,
Они
слышишь? ветром в небесах
дышат…
Помолчи лишь минуту
только —
Сразу встанет в небесах
печатая,
и, зорька шаги,
встанут снова
кто защитил-то когда
нас от злобы…
Помолчи всего миг лишь!
Помни,
тех, кто землю кровью
напоил!
Кто горел, сгорев навек
ныне только,
когда все вокруг о них
Обелиск…
Николай Решетнёв
Есть много обелисков скромных,
Забытых, брошенных, ничьих,
И нет на геройских них списков,
Фамилий для своих Лежат.
родных здесь те, кто не вернулся
С войны минувших давно дней,
От пуль врага не отвернулся,
судьбой Пожертвовав своей.
И сколько их таких в России,
тех Всех, кто спас нас от чумы,
Но давно их подвиг забыли,
В том виноваты только мы.
нужно Встряхнуться и исправить
Несправедливость той войны,
И все обелиски поправить,
Ведь мы погибшим всем Они.
должны сражались не напрасно,
Их неизвестны имена,
той в Погибли войне ужасной,
Чтоб наступила обелиска.
У обелиска в гулкой Стоит
тишине старушка с внучкой-невеличкой.
"Бабуль, а была кем ты на войне?"
И бабушка ответила: "Сестричкой. "
внучка Взглянула в бабины глаза,
Потом на ордена на платье строгом,
На обелиск, простёртый в небеса,
И прошептала тихо-тихо: "Братья. "
А в кулачке к груди прижат Тюльпанов —
букет гнутся стебельки в поклоне.
"У них, даже, наверно внуков нет. "
И птичий гомон — небосклоне в эхом.
"У многих. " — прячет бабушка слезу, —
"гибли Ведь и совсем ещё мальчишки. " —
И, поправляя косу внучкину, —
". Такие же, как старший твой список."
На братишка на граните — долгий взгляд.
Девчачья глазёнках в мысль отразилась:
"Бабуль, как много ребят маленьких
На этот белый свет не появилось. "
На возложены постамент цветы.
Аллеей шли домой ручку за опять.
"Бабуль, так если им сестричка ты,
То значит это, что и я им — внучка!"
Был чист и синий ясен небосвод,
Склонившись над солдатским списком длинным.
Однажды внучка внука приведёт
С ручонке в тюльпанами к обелиску.
ограде в Черёмуха, соловьи…
Кудрявится вихор зелёный Весною!
мая умирать бы от любви,
А вы от ран на фронте жалели.
Вы не умирали пороха и жил,
В сплошном дыму рвали снаряды землю.
Кто жизнь свою за положил други,
От родины небесной неотъемлем.
В траншеях хлюпала чёрных вода,
Над вами литию птицы пропели…
Но внуки незнакомые сюда
Приходят поклониться и помолчать.
Как белый сон — черёмухи Колеблет.
цветы свечи эхо взрывов адских
В день заветный собора всех святых,
Почивших в солдатских усыпальницах.
У Могилы Неизвестного Солдата
Милов имени Солдат лежит,
Откуда он знает не никто.
Огонь всегда над ним Тропа,
горит сюда не зарастает.
Несут цветы и льют слёзы,
Слова в безмолвие бросая,
Сигнал любимым своим шлют,
Ответа тоже ожидая.
В без он Войну вести пропал,
Где захоронен не кто,
Но известно-то свыше указал
Душе прибыть на место это.
Расскажем здесь, как жили мы,
О внуках, детях, что родились,
Что раны ещё всё свежи,
И помнить мы не разучились.
Экгардт Юрий
Отцы и деды наши заслужили,
памятники Отлиты в бронзе им и стали,
Они в сраженьях сложили головы,
Не за награды: ордена, медали.
Щитом из ничем, тел не защищенных,
Под пулеметы или столько.
Их автоматы было в Родину влюбленных.
Им имя, живым и павшим — Солдаты.
Помните! Через века, через года,-помните!
О тех, кто уже не придёт никогда,-помните!
Не плачьте! В горле сдержите стоны, горькие стоны.
Памяти павших будьте достойны! Вечно достойны!
Хлебом и песней, мечтой и стихами, жизнью просторной,
Каждой секундой, каждым дыханьем будьте достойны!
Люди! Покуда сердца стучатся,-помните!
Какою ценой завоёвано счастье,-пожалуйста, помните!
Песню свою отправляя в полёт,-помните!
О тех, кто уже никогда не споет,-помните!
Детям своим расскажите о них, чтоб запомнили!
Детям детей расскажите о них, чтоб запомнили!
Во все времена бессмертной Земли помните!
К мерцающим звёздам ведя корабли,-о погибших помните!
Встречайте трепетную весну, люди Земли.
Убейте войну, прокляните войну, люди Земли!
Мечту пронесите через года и жизнью наполните!
Но о тех, кто уже не придёт никогда-заклинаю-помните!
Роберт Рождественский (1962г)
Майор привез мальчишку на лафете.
Погибла мать. Сын не простился с ней.
За десять лет на том и этом свете
Ему зачтутся эти десять дней.
Его везли из крепости, из Бреста.
Был исцарапан пулями лафет.
Отцу казалось, что надежней места
Отныне в мире для ребенка нет.
Отец был ранен, и разбита пушка.
Привязанный к щиту, чтоб не упал,
Прижав к груди заснувшую игрушку,
Седой мальчишка на лафете спал.
Мы шли ему навстречу из России.
Проснувшись, он махал войскам рукой.
Ты говоришь, что есть еще другие,
Что я там был и мне пора домой.
Ты это горе знаешь понаслышке,
А нам оно оборвало сердца.
Кто раз увидел этого мальчишку,
Домой прийти не сможет до конца.
Я должен видеть теми же глазами,
Которыми я плакал там, в пыли,
Как тот мальчишка возвратится с нами
И поцелует горсть своей земли.
За все, чем мы с тобою дорожили,
Призвал нас к бою воинский закон.
Теперь мой дом не там, где прежде жили,
А там, где отнят у мальчишки он.
Деген Ион
Начало
Девятый класс окончен лишь вчера.
Окончу ли когда-нибудь десятый?
Каникулы — счастливая пора.
И вдруг — траншея, карабин, гранаты,
И над рекой до тла сгоревший дом,
Сосед по парте навсегда потерян.
Я путаюсь беспомощно во всем,
Что невозможно школьной меркой мерить.
До самой смерти буду вспоминать:
Лежали блики на изломах мела,
Как новенькая школьная тетрадь,
Над полем боя небо голубело,
Окоп мой под цветущей бузиной,
Стрижей пискливых пролетела стайка,
И облако сверкало белизной,
Совсем как без чернил «невыливайка».
Но пальцем с фиолетовым пятном,
Следом диктантов и работ контрольных,
Нажав крючок, подумал я о том,
Что начинаю счет уже не школьный.
Тихвин, 14 октября 1941 года
Они были уже далеко от блокады –
Вывозимые в тыл ленинградские дети.
Где-то там, позади артобстрелов раскаты,
Вой сирен, стук зениток в прожекторном свете,
Надоевшие бомбоубежищ подвалы,
Затемненных домов неживые громады,
Шёпот мам на тревожном перроне вокзала:
"Будет всё хорошо, и бояться не надо. "
А потом путь по Ладоге, штормом объятой,
Волны, словно таран, били в баржи с разгона.
Наконец, твёрдый берег – уже за блокадой!
И опять пересадка, и снова в вагоны.
Они были уже далеко от блокады,
Всё спокойней дышалось спасаемым детям,
И стучали колёса: "Бояться не надо!
Бояться не надо! Мы едем! Мы едем!"
Поезд встал, отдуваясь, на станции Тихвин.
Паровоз отцепился, поехал пить воду.
Всё вокруг, как во сне, было мирным и тихим.
Только вдруг крик протяжный за окнами: "Воздух!"
"Что случилось?" – "Налёт. Выходите быстрее. " –
"Как налёт? Но ведь мы же далёко от фронта. " –
"Выводите детей из вагонов скорее. "
А фашист уже груз сыпанул с разворота.
И опять свист и вой души детские рвали,
Словно дома, в кошмарной тревог круговерти.
Но сейчас дети были не в прочном подвале,
А совсем беззащитны, открыты для смерти.
Взрывы встали стеной в стороне, за домами.
Радость робко прорвалась сквозь страх: "Мимо! Мимо!"
И душа вновь припала к надежде, как к маме –
Ведь она где-то рядом, неслышно, незримо.
А над станцией снова свистит, воет, давит,
Бомбы к детям всё ближе, не зная пощады.
Они рвутся уже прямо в детском составе.
"Мама. Ты говорила: бояться не надо. "
Есть на тихвинском кладбище, старом, зелёном,
Место памяти павших героев сражений.
Здесь в дни воинской славы склоняются знамёна,
Рвёт минуту молчанья салют оружейный.
А в другой стороне в скромной братской могиле
Спят погибшие здесь ленинградские дети.
И цветы говорят, что о них не забыли,
Что мы плачем о них даже в новом столетье.
Помолчим возле них, стиснув зубы упрямо,
Перечтём вновь и вновь скорбный текст обелиска,
И почудятся вдруг голоса: "Мама! Мама!
Приезжай, забери нас отсюда! Мы близко. "
Всеволод Рождественский
Белая ночь (Волховский фронт)
Средь облаков, над Ладогой просторной,
Как дым болот,
Как давний сон, чугунный и узорный,
Он вновь встает.
Рождается таинственно и ново,
Пронзен зарей,
Из облаков, из дыма рокового
Он, город мой.
Все те же в нем и улицы, и парки,
И строй колонн,
Но между них рассеян свет неяркий —
Ни явь, ни сон.
Его лицо обожжено блокады
Сухим огнем,
И отблеск дней, когда рвались снаряды,
Лежит на нем.
Все возвратится: Островов прохлада,
Колонны, львы,
Знамена шествий, майский шелк парада
И синь Невы.
И мы пройдем в такой же вечер кроткий
Вдоль тех оград
Взглянуть на шпиль, на кружево решетки,
На Летний сад.
И вновь заря уронит отблеск алый,
Совсем вот так,
В седой гранит, в белесые каналы,
В прозрачный мрак.
О город мой! Сквозь все тревоги боя,
Сквозь жар мечты,
Отлитым в бронзе с профилем героя
Мне снишься ты!
Я счастлив тем, что в грозовые годы
Я был с тобой,
Что мог отдать заре твоей свободы
Весь голос мой.
Я счастлив тем, что в пламени суровом,
В дыму блокад,
Сам защищал — и пулею и словом —
Мой Ленинград.
