Маленький город степными цветами украшен —
Кружево каперсов, бантики розовых скумпий.
Гордо увенчан короною каменных башен.
Солнце и ветер. Любите, творите, танцуйте!
Узкие улочки, кущи зелёных платанов,
Пёстрых парео и шляп беззаботная нега.
Выйти на площадь и долго стоять у фонтана,
Чувствуя всю невозможность отсюда уехать.
Маленький город, я знаю твой голос напевный:
Музыку скверов и шёпот холмов на закате.
Многим, конечно, ты был и любимым, и первым —
Тем, кто когда-то с вокзала уехал в плацкарте.
Солнце и пляжи — всего лишь курортная маска…
Только забыть ли о том, что так нежно и горько?!
Верить цветам, вместе с чайками звонко смеяться…
И провожать, без конца, от вокзала до порта.
Закат, как жертвенник, горит,
Давно уснул в руинах город.
И вместо яростной зари
Могильных плит струится холод.
Венчает ночь судьбу мою
Цветами, белыми, как свечи,
В противоборство бытию
Ложится шаль веков на плечи.
Зажгу потухшие глаза
От ярко-рыжего заката.
Руин молчанье. Чудеса…
Здесь шумный город был когда-то.
Я видела глицинии на стенах,
Увитых их листвой, как бахромою,
Соцветий нежных голубая пена
Казалась частью южного прибоя.
Я раньше лишь о них читала строки,
Пронизанные влагой акварели.
И вот теперь, задумчиво-глубоки,
Цветы живые на меня глядели.
Шептали тихо, ласково и страстно
Про миг мечты и смену поколений…
И я тянулась к ним, в тот край прекрасный,
Где нежные глицинии на стенах.
Прохлады ждущие цветы
Под душным зноем солнца юга,
Держась листами друг за друга,
Ползут на горные хребты.
Шипами стебель весь покрыт,
Их корни цепки, листья тёмны.
И с высоты на мир огромный
Бутон из чашечки глядит.
Он нежен, он таит прохладу
В своих волшебных лепестках.
Он в листьях бережных руках
Подобен искреннему взгляду.
И как бы ни был мир жесток,
Едва лишь вечер зной остудит,
На склонах гор увидят люди,
Как распускается цветок.
Как он прозрачен и душист,
Как горд в невинности прекрасной!
И этот блеск жемчужный, ясный
Не скроет больше тёмный лист!
* * *
Полынь — небеса. Я вдыхаю их запах,
Несусь белой чайкой по влажным просторам.
Не важно уже, что исполнится завтра:
Далёкое «завтра» настанет не скоро!
И море — полынь. Я в волне растворяюсь,
Мой след так прозрачен на галечном пляже.
Вернуться монеткою пообещаю —
Теперь не утонет кораблик бумажный!
Зелёные камни, как зелень полыни,
И горы задумчивы в тон акварели.
На миг прилететь, чтоб умчаться другими,
Коснувшись священной земли Коктебеля.
* * *
Писем обрывки, куски откровенья —
Плачет дождём акварель.
Мне бы неловкой, застенчивой тенью
В твой золотой Коктебель…
Таять цепочкой следов на картоне,
Каплею с кисти скользнув.
Камешком в доброй и сильной ладони
Слушать твою тишину.
Время по кругу. За рифмой безумной
Мне не угнаться. Прости!
Тоненьким стеблем полыни бесшумно
В сердце твоём расти…
* * *
В отрешённости, в точке пространства,
Где качает зарю колыбель,
Я смотрю с подростковым упрямством
На глубокий, как даль, Коктебель.
Белый парус маячит приветно
Своим шёлковым нежным платком.
Здравствуй, берег стихии и ветра,
Мой когда-то покинутый дом!
Очень понравилось, особенно
Кафа.
Цветы
Две чайки
О Боже, Боже, неужели
В отрешённости, в точке пространства,
Последние два написанны с такой чувственно тоской.
С любовью
Портал Стихи.ру предоставляет авторам возможность свободной публикации своих литературных произведений в сети Интернет на основании пользовательского договора. Все авторские права на произведения принадлежат авторам и охраняются законом. Перепечатка произведений возможна только с согласия его автора, к которому вы можете обратиться на его авторской странице. Ответственность за тексты произведений авторы несут самостоятельно на основании правил публикации и законодательства Российской Федерации. Данные пользователей обрабатываются на основании Политики обработки персональных данных. Вы также можете посмотреть более подробную информацию о портале и связаться с администрацией.
Ежедневная аудитория портала Стихи.ру – порядка 200 тысяч посетителей, которые в общей сумме просматривают более двух миллионов страниц по данным счетчика посещаемости, который расположен справа от этого текста. В каждой графе указано по две цифры: количество просмотров и количество посетителей.
© Все права принадлежат авторам, 2000-2021. Портал работает под эгидой Российского союза писателей. 18+
ПРИЗНАНИЕ В ЛЮБВИ
(перед отправлением поезда Москва-Феодосия)
приливы-отливы встречи-разлуки
слова перебираю попарно
амуры ломают стрелы слагают луки
влюбляются легко и бездарно
и я забываю имя отрываю корни
и срываюсь ненадолго в этот город
который полынным соцветьем побегом упорным
булавкою к сердцу приколот
глаза закрываю и слышу волны
их шум перекрывает границы
и нет ни толпы ни гама не звонят телефоны
стираются очертанья столицы
и там где тяжелым всходом высотный остов
покрывается стеклом и бетоном
я вижу парусник покидающий полуостров
и чаек над морем сонным
и хочется поездом тупо вгрызаться
в просоленную корку Сиваша
лишь бы дотянуть додышать дорваться
приникнуть к нескудеющей чаше
и пить принимая за счастье любую отраву
настоянную на лозе и любови
и знать что на взаимность увы не имею права
а уж на верность тем более
Мой закат, до отчаянья мой! —
Над расплёсканной Феодосией,
Над спокойной морской волной,
Над моим нежеланьем осени.
На фундаменте древних стен
Словно факелы вспыхнут яркие:
Это крымско-июльский плен
Завлекает меня подарками.
Вглубь заката зовёт полынь —
До дурмана, до сердца горькая.
Обнажая морскую синь,
Горы вниз опадают коркою.
И становится с каждым днём
Всё яснее, всё незабвеннее
Полыхающее огнём
Голубых вершин откровение.
ВСЕВОЛОД РОЖДЕСТВЕНСКИЙ. КОКТЕБЕЛЬ
Я камешком лежу в ладонях Коктебеля.
И вот она плывет, горячая неделя,
С полынным запахом в окошке на закат,
С ворчанием волны и трескотней цикад.
Здесь, в этом воздухе, пылающем и чистом,
Я сразу звонким стал и жарко-золотистым,
Горячим камешком, счастливым навсегда,
Соленым, как земля, и горьким, как вода.
Вот утро. Все в луче, лазурью пропыленном,
Оно к моим зрачкам подкралось полусонным,
И, распахнув окно, сквозь жаркий полумрак
Впускаю в сердце я огонь и Карадаг.
Пересекая свет и голубые тени,
Подошвой чувствуя горячие ступени,
По лестнице бегу на раскаленный двор,
На берег, где шумит взлохмаченный простор
И, с пеной на гребне, обрушив нетерпенье,
В тяжелых пригоршнях ворочает каменья.
Там, с ветром сочетав стремительный разбег,
Я телом брошенным разбрызгиваю снег,
Плечом взрезаю синь, безумствую на воле
В прозрачной, ледяной, зеленоватой соли.
Ловлю дыханье волн и, слушая прибой,
Качаюсь на спине под чашей голубой.
Потом на берегу, песком наполнив руки,
Я долго предаюсь пленительной науке,
Гляжу на камешки, на форму их и цвет.
То четки мудрости, жемчужины примет.
У ног моих шуршит разорванная влага,
Струится в воздухе громада Карадага,
И дымчатый янтарь расплавленного дня
Брожением вина вливается в меня.
Быть нежной, бешеной и шумной,
— Так жаждать жить! —
Очаровательной и умной,-
Прелестной быть!
Нежнее всех, кто есть и были,
Не знать вины.
— О возмущенье, что в могиле
Мы все равны!
Стать тем, что никому не мило,
— О, стать как лед! —
Не зная ни того, что было,
Ни что придет,
Забыть, как сердце раскололось
И вновь срослось,
Забыть свои слова и голос,
И блеск волос.
Браслет из бирюзы старинной —
На стебельке,
На этой узкой, этой длинной
Моей руке.
Как зарисовывая тучку
Издалека,
За перламутровую ручку
Бралась рука,
Как перепрыгивали ноги
Через плетень,
Забыть, как рядом по дороге
Бежала тень.
Забыть, как пламенно в лазури,
Как дни тихи.
— Все шалости свои, все бури
И все стихи!
Мое свершившееся чудо
Разгонит смех.
Я, вечно-розовая, буду
Бледнее всех.
И не раскроются — так надо —
— О, пожалей! —
Ни для заката, ни для взгляда,
Ни для полей —
Мои опущенные веки.
— Ни для цветка! —
Моя земля, прости навеки,
На все века.
И так же будут таять луны
И таять снег,
Когда промчится этот юный,
Прелестный век.
Феодосия, Сочельник 1913
Стволы столетние.
Хребет Карагач.
Сорокоградусная жара.
Яшмовые жилы.
Ящерицы.
Полоз.
Море внизу.
До бесконечности,
До изнеможения,
Море.
Можжевельник
Прожил сто лет
И ещё столько,
А то и более проживёт.
Море споёт.
Яшмовую жилу
Обточит волна.
Выбросит круглый
Камешек на песок.
Подбери его.
Вспомни меня, дружок.
МАРГАРИТА АЛИГЕР. УТРЕННЯЯ ПЕСНЯ
Горьких гор дыхание ночное…
Солнечных восходов колыбель…
Море, примеренное, ручное…
Утренняя песня — Коктебель!
Зеркало в изломанной оправе —
Свет залива в полукружье гор,
Под ногой поскрипывает гравий,
На душе свобода и простор.
Никаких сомнений нет в помине!
Никакое горе не беда!
Жарко пахнут пыльные полыни,
Душная. Седая лебеда.
Старая громада Карадага,
Легкий, словно тень Хамелеон.
Молодая, вечная отвага.
Золото и синь со всех сторон.
Тополей торжественные свечи
Светятся и гнутся на ветру.
Кто расскажет счастье человечье,
Вдохновенье сердца поутру?
Музыка особенного лада.
Перекрестных ветров карусель.
Синяя. Щемящая отрада.
Звонкий слиток счастья — Коктебель
ВСЕВОЛОД РОЖДЕСТВЕНСКИЙ.
ЧЕРНОЕ МОРЕ
Мне сегодня снилось море.
Я проснулся на заре.
Лампа чахла в коридоре,
Дождик прыгал на дворе.
Билась сослепу погода
В помутнелое стекло.
И — далекий зов отхода
С парохода донесло.
Вновь он звал меня протяжно,
Сотрясая темный дом,
В рейс бессонный, рейс бродяжный
Сердце роющим гудком.
Он кричал хрипящей птицей,
Выл на сотню голосов
О горячей черепице
Черноморских городов.
И сквозь медленную опаль
Белых бабочек в окне
Плоскоспинный Севастополь —
Краб на солнце — шел ко мне.
Ноздреватый серый камень,
Весь в дыханье горьких трав,
Он прилег, между клешнями
Бухту синюю зажав.
Но, скользя в тени отвеса,
Уж ловил биноклем я
Слева — соты Херсонеса,
Справа — грузный мыс Айя.
Вновь проходят (в губках туфа,
Море, пенься и кипи!)
Виноградный дол Гурзуфа
С Аюдагом на цепи,
Пепельные Оделары,
Мутно-сизый Чатырдах
И Алушты камень старый
В черных грушевых садах.
За Алуштой — область мрака,
Горы, вставшие венцом,
Башни желтого Судака,
В горькой пене Меганом.
Дальше — гребень Киммерии,
А за ним, как спелый плод,
Сердце в овиди сухие
Феодосия берет,
И, простой лозой украшен,
Город всходит здесь и там
В ожерелье серых башен
По оранжевым холмам,
Чтоб в пустынном ветре склона
Мне открыть скитаний цель:
Карадаг — веков корону —
И лазурный Коктебель.
Марина Цветаева — то, что близко.
Быть нежной, бешеной и шумной,
— Так жаждать жить! —
Очаровательной и умной, —
Прелестной быть!
Нежнее всех, кто есть и были,
Не знать вины…
— О возмущенье, что в могиле
Мы все равны!
Стать тем, что никому не мило,
— О, стать как лед! —
Не зная ни того, что было,
Ни что придет,
Забыть, как сердце раскололось
И вновь срослось,
Забыть свои слова и голос,
И блеск волос.
Браслет из бирюзы старинной —
На стебельке,
На этой узкой, этой длинной
Моей руке…
Как зарисовывая тучку
Издалека,
За перламутровую ручку
Бралась рука,
Как перепрыгивали ноги
Через плетень,
Забыть, как рядом по дороге
Бежала тень.
Забыть, как пламенно в лазури,
Как дни тихи…
— Все шалости свои, все бури
И все стихи!
Мое свершившееся чудо
Разгонит смех.
Я, вечно-розовая, буду
Бледнее всех.
И не раскроются — так надо —
— О, пожалей! —
Ни для заката, ни для взгляда,
Ни для полей —
Мои опущенные веки.
— Ни для цветка! —
Моя земля, прости навеки,
На все века.
И так же будут таять луны
И таять снег,
Когда промчится этот юный,
Прелестный век.
Феодосия, Сочельник 1913
26 марта (13) марта 1908 года родилась поэтесса и переводчица Мария Сергеевна Петровых.
КОКТЕБЕЛЬ
Когда я буду, умирая,
Вцепляться пальцами в постель,
Верни меня в предгорье рая,
Скажи мне тихо: Коктебе́ль.
Я слабым слухом, мёртвым взором
Всей горестью, любовью всей
Узна́ю берег, на котором
Бродил усталый Одиссей.
Великой Мстительницы милость
Он верным сердцем призывал,
И дева светлая спустилась
На голубые глыбы скал.
Она отплыть ему велела,
Враждебный ветер укротив,
И парус он направил смело
В послушно голубой залив.
Она ж стояла здесь, блистая
Смерчём безсмертной красоты.
Кустов испуганная стая
Металась у её пяты,
Змеёнышем обвивши чресла,
Подъяв копьё, щитом звеня,
Вдруг белым облаком исчезла…
Ты помнишь, Коктебель, меня…
О самом раннем знают скалы,
О бурных су́доргах земли,
Когда огромные кораллы
В неё невидимо вросли,
Неукротимы, непрестанны —
Шёл, верно, родовой раздор, —
В неё врубались ураганы
И там остались до сих пор.
Она собой отобразила
Как бы побоище богов,
Её таинственная сила
Похожа на беззвучный зов,
На черновик забытый… это
Недаром кажется таким:
Сюда бог музыки и света
Огнём вписал внезапный гимн.
Как верный друг, мой спутник верный,
Как прежде нежно (помнишь как?),
Чтоб вытравились ветром скверны,
Внеси меня на Карада́г.
И перед демоном безглавым
На камни тихо положи,
Да будет вид сражённой славы
Полезен для моей души.
Но отойдём теперь скорее,
Чтоб я запомнить не могла,
Как, по лиловым дебрям рея,
Меня манила тень орла.
Я покорюсь, горя́ и сты́ня,
Что гордость наша? Скудно с ней!
Пахнула Библией пустыня,
Всё та ж, но жарче и древней.
О, палестинская долина,
Ответствуй мне, не по тебе ль
Шла так недавно Магдалина…
Меня ты помнишь, Коктебель?
Но мне роднее кро́ви — море.
Дрожит мирьядами сердец
И, разгораясь в грозном споре,
Швыряет бе́регу венец.
Золотосиние! Поверьте,
Я вас люблю до тьмы, до дна,
Но надо мною знамя смерти,
Вода ж к уме́ршим холодна́.
В слова слагаясь еле-еле,
Шли волны голосом твоим:
Кто был однажды в Коктебеле,
Всегда томиться будет им.
