Г оголь, Николай Васильевич (1 апреля 1809 — 4 марта 1852) — писатель, драматург, критик, поэт и публицист украинского происхождения.
Гоголь родился в селе Великие Сорочинцы, Полтавской области (Центральная Украина) в семье скромного помещика. Он был назван Николаем в честь чудотворной иконы Святого Николая, которая была в церкви соседнего села Диканька. Свое детство он провел в городе Васильевка, в поместье своих родителей. Это было место легенд, суеверий и мифов.
Значительную роль в воспитании будущего писателя сыграл его отец, Василий Афанасьевич, заядлый знаток искусства. После получения домашнего образования Гоголь провел два года в колледже Полтавы, прежде чем поступить Нежинский историко-филологический институт. Здесь он научился играть на скрипке и рисовать, принимал участие в спектаклях как декоратор и как актер, был особо успешным в комических ролях.
Он также пробовал свои силы в разных жанрах литературы, написании элегических стихов, трагедий, исторической поэзии и прозы. Он написал сатиру «Нечто о Нежине, или Дуракам закон не писан», которая не сохранилась до сегодняшнего времени. В то время Гоголь не думал о писательском деле, как о серьезном занятии. Его устремлениями была государственная служба, а именно – обучение на юриста.
После окончания Нежинского института в июне 1828 года он отправился в Санкт-Петербург в надежде начать работать в декабре того же года. Ему не удалось устроиться на работу, хотя и его литературные попытки также оказались безуспешными. В разочаровании, он уехал за границу, но вскоре вернулся. В ноябре 1829 года он сумел устроиться на работу в департамент государственного имущества и общественных зданий Министерства внутренних дел. Весь следующий год он занимал эту должность.
Работа с бумагами вызвала большое разочарование у Гоголя, но там он получим много материала для своих будущих литературных произведений, которые изображали жизнь чиновников и функционирование государственной машины.
В 1830 году в журнале «Отечественные записки» появилась первая повесть Гоголя под названием «Басаврюк». Позже она была переделанная в повесть «Вечер Накануне Ивана Купала». В декабре главу из его исторического романа "Гетьман" напечатали в альманахе Дельвига "Северные цветы". Таким образом, он сблизился с литературными деятелями того времени, такими как Дельвиг, Жуковский и Пушкин, чья дружба была ключевой для развития социального положения молодого Гоголя и его литературного таланта. Пушкин ввел его в свои круги, которые часто посещали такие люди как Крылов, Вяземский, Одоевский, художник Брюллов, который дал ему идеи для сюжетов «Ревизор» и «Мертвые души».
Гоголь вскоре получил широкое признание за его произведения «Вечора на хуторе близ Диканьки», «Сорочинская ярмарка», «Майская ночь» и другие. В 1833 году Гоголь решил посвятить свою жизнь научной и педагогической работе и в 1834 году он был назначен помощником профессора кафедры всемирной истории Санкт-Петербургского университета.
Его исследования истории Украины заложили основы для сюжета "Тарас Бульба". В 1835 году он ушел из университета и посвятил себя литературе. В том же году вышел сборник повестей «Миргород», в который вошли «Старосветские помещики», «Тарас Бульба», «Вий» и другие, а также сборник «Арабески», изображающий жизнь в Санкт-Петербурге. Повесть «Шинель» была самым значительным произведением из Санкт-Петербургского цикла. Ее черновик Гоголь читал Пушкину в 1836 году, а закончил повесть в 1842.
Во время работ над повестями, Гоголь пробовал свои силы и в драматургии. Он считал театр огромной силой, которая сыграла значительную роль в социальном развитии. В 1835 он написал комедию «Ревизор», которая в 1836 году была поставлена в Москве. Вскоре после постановки Гоголь уехал из России, поселился сначала в Швейцарии, а затем в Париже, где он продолжил работу над «Мертвыми душами», начатую в России. Известие о смерти Пушкина стало серьезным ударом для Гоголя. В марте 1837 года он переехал в Рим. Во время своего визита в Россию в 1839-1840 годах, он читал части «Мертвых душ» первого тома, который он позже закончил в 1841 году в Риме.
После возвращения в Россию в октябре 1841 года, Гоголь, с помощью критика Виссариона Белинского, печатает первый том в 1842 году. Белинский отзывался о нем, как о «глубоко интеллектуальной, социальной и исторической работе». Работа над вторым томом "Мертвых душ" совпала с глубоким духовным кризисом Гоголя и в основном отражает его сомнения в эффективности литературе.
В 1847 году он опубликовал сборник «Выбранные места из переписки с друзьями», который подвергается грубой критике со стороны Белинского, осудив его идеи как реакционные. Гоголь провел зиму в Неаполе, читал русскую прессу и новые историческую и фольклорную фантастику. В то же время он готовился к паломничеству к святым местам, куда он давно собирался.
В январе 1848 года он морем отправился в Иерусалим. В апреле 1848 года, после паломничества, Гоголь вернулся в Россию навсегда. Он провел большую часть своего времени в Москве и посещая Санкт-Петербург и его родную Украину.
В 1849-1850, Гоголь читал части второго тома "Мертвых душ" своим друзьям. Их одобрение и восторг служили ему стимулом к работе. Весной, он сделал свою первую и единственную попытку создать семью. Весной он сделал предложение Анне Виельгорской, которая ему отказала. В октябре он приехал в Одессу. Настроение у него было позитивное, он был бодр, весел и полон энтузиазма. Он сблизился с актерами Одесской труппы, которым он давал уроки в чтении комедии. В марте 1851 г. он вернулся в Москву. Последовал новый раунд написания второго тома «Мертвых душ». В общем, было написано семь глав.
1 января 1852 Гоголь сообщил всем, что второй том полностью закончен. Но, в конце месяца, появились признаки кризиса личности. Он мучился чувством приближающейся смерти, появлялись новые сомнения в его успехе как писателя. 7 февраля Гоголь исповедался и причастился и в ночь на 12 февраля он сжег рукопись второго тома "Мертвых душ". Осталось лишь пять незавершенных глав в черновом варианте, которые и были опубликованы в 1855 году.
Утром 21 февраля (4 марта) 1852 года Гоголь умер в своей квартире в Москве. На его погребении присутствовало очень много людей, в 1931 году его останки были перезахоронены на Новодевичьем кладбище.
Быть классиком — значит стоять на шкафу
Бессмысленным бюстом, топорща ключицы.
О Гоголь, во сне ль это всё, наяву?
Так чучело ставят: бекаса, сову.
Стоишь вместо птицы.
Он кутался в шарф, он любил мастерить
Жилеты, камзолы.
Не то что раздеться — куска проглотить
Не мог при свидетелях, — скульптором голый
Поставлен. Приятно ли классиком быть?
Быть классиком — в классе со шкафа смотреть
На школьников; им и запомнится Гоголь —
Не странник, не праведник, даже не щеголь,
Не Гоголь, а Гоголя верхняя треть.
Как нос Ковалева. Последний урок:
Не надо выдумывать, жизнь фантастична!
О юноши, пыль на лице, как чулок!
Быть классиком страшно, почти неприлично.
Не слышат: им хочется под потолок.
Гоголь
Мог выйти архитектор из него:
Он в стилях знал извилины различий.
Но рассмешил при встрече городничий,
И смеху отдал он себя всего.
Смех Гоголя нам ценен оттого, —
Смех нутряной, спазмический, язычий, —
Что в смехе древний кроется обычай:
Высмеивать своё же существо.
В своём бессмертье мёртвых душ мы души,
Свиные хари и свиные туши,
И человек, и мертвовекий Вий —
Частица смертного материала…
Вот, чтобы дольше жизнь не замирала,
Нам нужен смех, как двигатель крови…
Рек бы Гоголь, ожив: «Человеки,
Поднимите, как Вию, мне веки!»,
А, затем, мир окинув лишь взглядом:
«Опустите иль дайте мне яду».
Вы живого несли по стране.
Гоголь был в летаргическом сне.
Гоголь думал в гробу на спине:
«Из-под фрака украли исподнее.
Дует в щель, но в нее не просунуться.
Что там муки Господние
перед тем, как в гробу проснуться.»
Вскройте гроб и застыньте в снегу.
Гоголь, скорчась, лежит на боку.
Вросший ноготь подкладку прорвал сапогу.
Снег подлетает к ночному окну,
Вьюга дымится.
Как мы с тобой угадали страну,
Где нам родиться!
Вьюжная. Ватная. Снежная вся.
Давит на плечи.
Но и представить другую нельзя
Шубу, полегче.
Гоголь из Рима нам пишет письмо,
Как виноватый.
Бритвой почтовое смотрит клеймо
Продолговатой.
Но и представить другое нельзя
Поле, поуже.
Доблести, подлости, горе, семья,
Зимы и дружбы.
И англичанин, что к нам заходил,
Строгий, как вымпел,
Не понимал ничего, говорил
Глупости, выпив.
Как на дитя, мы тогда на него
С грустью смотрели.
И доставали плеча твоего
Крылья метели.
Ах, милый Николай Васильич Гоголь!
Когда б сейчас из гроба встать ты мог,
Любой прыщавый декадентский щёголь
Сказал бы: «Э, какой он, к чёрту, бог?
Знал быт, владел пером, страдал. Какая редкость!
А стиль, напевность, а прозрения печать,
А тёмно-звонких слов изысканная меткость.
Нет, старичок… Ложитесь в гроб опять!»
Есть между ними, правда, и такие,
Что дерзко от тебя ведут свой тусклый род
И, лицемерно пред тобой согнувши выи,
Мечтают сладенько: «Придёт и мой черёд!»
Но от таких «своих», дешёвых и развязных,
Удрал бы ты, как Подколесин, чрез окно…
Царят! Бог их прости, больных, пустых и грязных,
А нам они наскучили давно.
Пусть их шумят… Но где твои герои?
Все живы ли, иль, небо прокоптив,
В углах медвежьих сгнили на покое
Под сенью благостной крестьянских тучных нив?
Живут… И как живут! Ты, встав сейчас из гроба,
Ни одного из них, наверно, б не узнал:
Павлуша Чичиков — сановная особа
И в интендантстве патриотом стал —
На мёртвых душ портянки поставляет
(Живым они, пожалуй, ни к чему),
Манилов в Третьей Думе заседает
И в председатели был избран… по уму.
Петрушка сдуру сделался поэтом
И что-то мажет в «Золотом руне»,
Ноздрёв пошел в охранное — и в этом
Нашёл своё призвание вполне.
Поручик Пирогов с успехом служит в Ялте
И сам сапожников по праздникам сечёт,
Чуб стал союзником и об еврейском гвалте
С большою эрудицией поёт.
Жан Хлестаков работает в «России»,
Затем — в «Осведомительном бюро»,
Где чувствует себя совсем в родной стихии:
Разжился, раздобрел, — вот борзое перо.
Одни лишь черти, Вий да ведьмы и русалки,
Попавши в плен к писателям modernes,
Зачахли, выдохлись и стали страшно жалки,
Истасканные блудом мелких скверн…
Ах, милый Николай Васильич Гоголь!
Как хорошо, что ты не можешь встать…
Но мы живём! Боюсь — не слишком много ль
Нам надо слышать, видеть и молчать?
И в праздник твой, в твой праздник благородный,
С глубокой горечью хочу тебе сказать:
«Ты был для нас источник многоводный,
И мы к тебе пришли теперь опять, —
Но «смех сквозь слёзы» радостью усталой
Не зазвенит твоим струнам в ответ…
Увы, увы… Слёз более не стало,
И смеха нет».
Когда у Гоголя спросили:
«Как можно ближних возлюбить?»
Ответил он: «Люби Россию,
И Бог в любви дарует жить.
Лишь только возлюбив Россию,
Полюбишь всех живущих в ней:
И тех, кто в красоте и силе,
И падших, гибнущих людей.
Лишь только возлюбив Россию,
И отказавшись от себя,
Полюбишь ближних, как просил ты,
Всем сердцем пламенно горя».
Николай Васильевич Гоголь, что мы знаем о нём?
Что имел нос как у птицы,
Что рассказы его, как один небылицы,
Что гусиным пером испещрил он страницы,
Что катался в карете от станицы к станице,
Что он «Мёртвые души» написал, да и помер
Вот такой вот писатель, вот такой вышел номер.
Что ещё: Гоголь-мистик, он сатирик, он пастырь…
Я позволю прервать вас, вот в подарок вам пластырь.
Я скажу вам — он гений, одарённый с пелёнок
Хоть росточком не вышел и не много силёнок,
Но напишет он повесть, как один прочитает
Не покривит он совесть, Бога он почитает.
Посвятил всех живущих в мир душевных мистерий,
Очень многих довёл он до истошных истерик,
Обнажил то и это, господам не по нраву.
Но писатель писал по небесному праву.
Описал он грехи и людские пороки,
Никогда не в чести в нашем мире пророки.
Нам его самого уличать нету смысла
Лучше нам обозреть его трезвые мысли.
Гениальный сатирик, миргородский рассказчик
Он писатель историй и фантазий образчик,
Там где Вий, упыри и нечистая сила,
Где Фому на себе злая ведьма носила.
Мир незримый узрел он, на себе испытал,
Был весёлым и юным, но шутить перестал.
Его звали безумным, но он знал наперёд,
Кто прозрел, тот стал мудрым, а безумен народ.
Омертвели от скуки и от сытной индейки,
Сама жизнь подарила ему эту идейку.
Гоголь зорко взглянул — вот те мертвые души:
Все закрыли глаза, запечатали уши.
Поглотили их души земные пристрастья
Гоголь жизнь описал, обнажил эти страсти.
Словно искру зажёг он, запылал факел веры
И упал на колени фанатично, без меры.
Исступленно молился, зажигал утром свечи
Он шептал что-то Богу и не видел, уж вечер.
Гоголь таял как свечка, слёзы лились рекою,
Он молил что б Господь его дух упокоил.
Свечи плавились мирно, проливая свой воск
Страх остаться в грехе воспалил его мозг.
Покаянье творил он, был монахом в миру,
Он прозрел — сатана вовлекает в игру,
Покупает все души, ни за грош продаёт,
Божьи искры он тушит, в ад путёвку даёт.
Гоголь — мудрая птица, ты достигнул венца
Под ногами твоими поднялась лествица.
Бог, откинув покровы, дал узреть грешный мир,
Понял ты основное, сатана — их кумир.
Сатана миром правит, ты отверг его власть
И своею рукою загасил жизни страсть.
Это сильный поступок, это выбор пути,
Ты решил жизнь задуть как свечу и уйти.
Как решил, так и сделал, сам себе став судьёй
Гоголь — гений, пророк с необычной судьбой.
Не скорби, всяк посудит от своей головы
Тот поймёт, тот осудит — будут оба правы.
По себе каждый судит, от своей суеты,
Все в забвенье ушли, а прославился Ты!
