Чудесный жребий совершился:
Угас великий человек.
В неволе мрачной закатился
Наполеона грозный век.
Исчез властитель осужденный,
Могучий баловень побед,
И для изгнанника вселенной
Уже потомство настает.
О ты, чьей памятью кровавой
Мир долго, долго будет полн,
Приосенен твоею славой,
Почий среди пустынных волн…
Великолепная могила!
Над урной, где твой прах лежит,
Народов ненависть почила
И луч бессмертия горит.
Давно ль орлы твои летали
Над обесславленной землей?
Давно ли царства упадали
При громах силы роковой;
Послушны воле своенравной,
Бедой шумели знамена,
И налагал ярем державный
Ты на земные племена?
Когда надеждой озаренный
От рабства пробудился мир,
И галл десницей разъяренной
Низвергнул ветхий свой кумир;
Когда на площади мятежной
Во прахе царский труп лежал,
И день великий, неизбежный —
Свободы яркий день вставал, —
Тогда в волненье бурь народных
Предвидя чудный свой удел,
В его надеждах благородных
Ты человечество презрел.
В свое погибельное счастье
Ты дерзкой веровал душой,
Тебя пленяло самовластье
Разочарованной красой.
И обновленного народа
Ты буйность юную смирил,
Новорожденная свобода,
Вдруг онемев, лишилась сил;
Среди рабов до упоенья
Ты жажду власти утолил,
Помчал к боям их ополченья,
Их цепи лаврами обвил.
И Франция, добыча славы,
Плененный устремила взор,
Забыв надежды величавы,
На свой блистательный позор.
Ты вел мечи на пир обильный;
Все пало с шумом пред тобой:
Европа гибла — сон могильный
Носился над ее главой.
И се, в величии постыдном
Ступил на грудь ее колосс.
Тильзит. (при звуке сем обидном
Теперь не побледнеет росс) —
Тильзит надменного героя
Последней славою венчал,
Но скучный мир, но хлад покоя
Счастливца душу волновал.
Надменный! кто тебя подвигнул?
Кто обуял твой дивный ум?
Как сердца русских не постигнул
Ты с высоты отважных дум?
Великодушного пожара
Не предузнав, уж ты мечтал,
Что мира вновь мы ждем, как дара;
Но поздно русских разгадал…
Россия, бранная царица,
Воспомни древние права!
Померкни, солнце Австерлица!
Пылай, великая Москва!
Настали времена другие,
Исчезни, краткий наш позор!
Благослови Москву, Россия!
Война по гроб — наш договор!
Оцепенелыми руками
Схватив железный свой венец,
Он бездну видит пред очами,
Он гибнет, гибнет наконец.
Бежат Европы ополченья!
Окровавленные снега
Провозгласили их паденье,
И тает с ними след врага.
И все, как буря, закипело;
Европа свой расторгла плен;
Во след тирану полетело,
Как гром, проклятие племен.
И длань народной Немезиды
Подъяту видит великан:
И до последней все обиды
Отплачены тебе, тиран!
Искуплены его стяжанья
И зло воинственных чудес
Тоскою душного изгнанья
Под сенью чуждою небес.
И знойный остров заточенья
Полнощный парус посетит,
И путник слово примиренья
На оном камне начертит,
Где, устремив на волны очи,
Изгнанник помнил звук мечей,
И льдистый ужас полуночи,
И небо Франции своей;
Где иногда, в своей пустыне
Забыв войну, потомство, трон,
Один, один о милом сыне
В унынье горьком думал он.
Да будет омрачен позором
Тот малодушный, кто в сей день
Безумным возмутит укором
Его развенчанную тень!
Хвала! он русскому народу
Высокий жребий указал
И миру вечную свободу
Из мрака ссылки завещал.
Анализ стихотворения «Наполеон» Пушкина
Известие о смерти Наполеона побудило Александра Сергеевича Пушкина к созданию произведения, где он пытался понять феномен этого корсиканца, ставшего королем.
Стихотворение написано в 1821 году. Его автору 22 года, он вступил на государственную службу, однако к этому моменту там уже начались неприятности, приведшие поэта в Кишинев. Тут он много пишет, имеет возможность отлучаться к друзьям. По жанру — ода, по размеру — четырехстопный ямб с перекрестной рифмой, 15 строф. Рифмы открытые и закрытые. Столь длинное лирическое высказывание — не просто ода, а ода на кончину.
Интонация взволнованная, лексика возвышенная, местами устаревшая: приосенен славой, почий (покойся) среди волн, и се, полнощный парус. Стихи явно романтического направления. Молодой поэт судит о Наполеоне как о «великом человеке». Приговор над ним совершен: он мертв. «Ненависть народов» и «луч бессмертия» парадоксально сходятся над этой могилой. «Великан» налагал «ярем державный» на земные племена: здесь фигура Наполеона вырастает до размеров бича Божьего, пришельца из иного, потустороннего мира, покорившего царства Земли. «Свободы яркий день вставал»: французскую революцию поэт в молодости воспринимал восторженно. Он считал, что только жажда «самовластья» одного человека приостановила какую-то чудную эпоху для Франции, которая могла бы стать образцом для всего остального мира. «Европа гибла»: новый император оказался не освободителем, а завоевателем. «Тильзит»: по условиям этого мирного договора Россия признавала власть Наполеона над покоренными им странами, отказывалась от торговли с Англией, выводила войска. «Надменный!» Поэт словно обращается лично к Наполеону. «Кто обуял твой дивный ум?»
Далее идут картины Отечественной войны 1812 года. «Как сердца русских не постигнул?» Поэт с гордостью восхваляет славу русского оружия. «Благослови Москву, Россия!» — одно из многих восклицаний этого произведения. «Зло воинственных чудес» закончилось. Все народы повергли в прах тирана. И вот он уже страдает от бессонницы в своем изгнании, прежнее величие забыто, он скучает по сыну. Этот мальчик, кстати, умер в юности от чахотки. Поэт грозит «позором» тем, кто укорит «развенчанную тень». И вновь напыщенно благодарит за хоть и кровавое, но сладкое слово «свобода». Оксюмороны: погибельное счастье, блистательный позор. Олицетворения: новорожденная свобода, Франция устремила взор.
Образ властителя раскрыт А. Пушкиным в присущей ему в те годы романтической трактовке. Он не скрывает своего восхищения этим человеком, хотя и видит в нем тирана.
Меж тем как Франция, среди рукоплесканий
И кликов радостных, встречает хладный прах
Погибшего давно среди немых страданий
В изгнанье мрачном и цепях;
Меж тем как мир услужливой хвалою
Венчает позднего раскаянья порыв
И вздорная толпа, довольная собою,
Гордится, прошлое забыв, —
Негодованию и чувству дав свободу,
Поняв тщеславие сих праздничных забот,
Мне хочется сказать великому народу:
Ты жалкий и пустой народ!
Ты жалок потому, что вера, слава, гений,
Все, все великое, священное земли,
С насмешкой глупою ребяческих сомнений
Тобой растоптано в пыли.
Из славы сделал ты игрушку лицемерья,
Из вольности — орудье палача,
И все заветные отцовские поверья
Ты им рубил, рубил сплеча, —
Ты погибал. и он явился, с строгим взором,
Отмеченный божественным перстом,
И признан за вождя всеобщим приговором,
И ваша жизнь слилася в нем, —
И вы окрепли вновь в тени его державы,
И мир трепещущий в безмолвии взирал
На ризу чудную могущества и славы,
Которой вас он одевал.
Один, — он был везде, холодный, неизменный,
Отец седых дружин, любимый сын молвы,
В степях египетских, у стен покорной Вены,
В снегах пылающей Москвы!
А вы что делали, скажите, в это время?
Когда в полях чужих он гордо погибал,
Вы потрясали власть избранную, как бремя,
Точили в темноте кинжал?
Среди последних битв, отчаянных усилий,
В испуге не поняв позора своего,
Как женщина, ему вы изменили
И, как рабы, вы предали его!
Лишенный прав и места гражданина,
Разбитый свой венец он снял и бросил сам,
И вам оставил он в залог родного сына —
Вы сына выдали врагам!
Тогда, отяготив позорными цепями,
Героя увезли от плачущих дружин,
И на чужой скале, за синими морями,
Забытый, он угас один —
Один, — замучен мщением бесплодным,
Безмолвною и гордою тоской —
И как простой солдат в плаще своем походном
Зарыт наемною рукой.
Но годы протекли, и ветреное племя
Кричит: «Подайте нам священный этот прах!
Он наш; его теперь, великой жатвы семя,
Зароем мы в спасенных им стенах!»
И возвратился он на родину; безумно,
Как прежде, вкруг него теснятся и бегут
И в пышный гроб, среди столицы шумной,
Остатки тленные кладут.
Желанье позднее увенчано успехом!
И краткий свой восторг сменив уже другим,
Гуляя, топчет их с самодовольным смехом
Толпа, дрожавшая пред ним.
И грустно мне, когда подумаю, что ныне
Нарушена святая тишина
Вокруг того, кто ждал в своей пустыне
Так жадно, столько лет спокойствия и сна!
И если дух вождя примчится на свиданье
С гробницей новою, где прах его лежит,
Какое в нем негодованье
При этом виде закипит!
Как будет он жалеть, печалию томимый,
О знойном острове, под небом дальних стран,
Где сторожил его, как он непобедимый,
Как он великий, океан!
1841
Почтим приветом остров одинокой,
Где часто, в думу погружен,
На берегу о Франции далекой
Воспоминал Наполеон!
Сын моря, средь морей твоя могила!
Вот мщение за муки стольких дней!
Порочная страна не заслужила,
Чтобы великий жизнь окончил в ней.
Изгнанник мрачный, жертва вероломства
И рока прихоти слепой,
Погиб как жил — без предков и потомства —
Хоть побежденный, но герой!
Родился он игрой судьбы случайной
И пролетел, как буря, мимо нас;
Он миру чужд был. Всё в нем было тайной,
День возвышенья — и паденья час!
1831
III
ВОЗДУШНЫЙ КОРАБЛЬ (из Цедлица)
По синим волнам океана,
Лишь звёзды блеснут в небесах,
Корабль одинокий несётся,
Несётся на всех парусах.
Не гнутся высокие мачты,
На них флюгера не шумят,
И молча в открытые люки
Чугунные пушки глядят.
Не слышно на нём капитана,
Не видно матросов на нём,
Но скалы, и тайные мели,
И бури ему нипочём.
Есть остров на том океане —
Пустынный и мрачный гранит.
На острове том есть могила,
А в ней император зарыт.
Зарыт он без почестей бранных
Врагами в сыпучий песок,
Лежит на нем камень тяжёлый,
Чтоб встать он из гроба не мог.
И в час его грустной кончины,
В полночь, как свершается год,
К высокому берегу тихо
Воздушный корабль пристаёт.
Из гроба тогда император,
Очнувшись, является вдруг, —
На нём треугольная шляпа
И серый походный сюртук.
Скрестивши могучие руки,
Главу опустивши на грудь,
Идёт и к рулю он садится
И быстро пускается в путь.
Несётся он к Франции милой,
Где славу оставил и трон,
Оставил наследника-сына
И старую гвардию он.
И только что землю родную
Завидит во мраке ночном,
Опять его сердце трепещет
И очи пылают огнём.
На берег большими шагами
Он смело и прямо идёт,
Соратников громко он кличет
И маршалов грозно зовёт.
Но спят усачи-гренадёры —
В равнине, где Эльба шумит,
Под снегом холодной России,
Под знойным песком пирамид.
И маршалы зова не слышат:
Иные погибли в бою,
Другие ему изменили
И продали шпагу свою.
И, топнув о землю ногою,
Сердито он взад и вперёд
По тихому берегу ходит,
И снова он громко зовёт:
Зовет он любезного сына,
Опору в превратной судьбе;
Ему обещает полмира,
А Францию только себе.
Но в цвете надежды и силы
Угас его царственный сын,
И долго, его поджидая,
Стоит император один —
Стоит он и тяжко вздыхает,
Пока озарится восток,
И капают горькие слёзы
Из глаз на холодный песок,
Потом на корабль свой волшебный,
Главу опустивши на грудь,
Идёт и, махнувши рукою,
В обратный пускается путь.
1840
Лермонтову сегодня исполнилось 195 лет.
цикл стихотворений, посвящённых величайшему полководцу Франции и одному из величайших полководцев мира НАПОЛЕОНУ БОНАПАРТУ
КОЛЕСО ФОРТУНЫ
Фрагмент /на поле боя/
В бой рвутся кони. Гром и скрежет.
Несутся ядра над землёй.
Один другого колет, режет.
Кровь льётся полною рекой.
Среди солдат, среди сражений
Встал в полный рост Наполеон.
Душа не знает опасений.
И смерти не боится он.
Кругом – опасность. Смерть витает
Над головами, над землёй.
Здесь каждый третий погибает.
Но только не Наполеон.
Среди убитых он проходит
И, в лица всматриваясь их,
Он сходство с кем-то в них находит.
И, в мыслях весь тогда своих,
Проходит дальше он угрюмо.
И эскадроны в бой летят.
Его не покидают думы,
Как все победы смертью мстят
Ему ближайших полководцев.
Он их теряет… Светит солнце,
И всё – в лучах, всё – как во сне…
Об этом вспомнит ещё дне
Когда-нибудь, на Эльбе, может.
Иль на Елене подытожит
Свои последние дела…
Но здесь он – жив. И жизнь взяла!
05.07.2000.
РОССИЯ. 1812 ГОД.
Пребыванию Наполеона в России и его планам покорения России посвящены одни из лучших строк в русской поэзии. Столько прекрасных строк написано об Отечественной войне 1812 года… Пушкинские строки о пребывании Наполеона в Москве: «Нет, не пришла Москва моя к нему с повинной головою…», «Бородино» М.Ю. Лермонтова…
Что можно написать после этих строк?…
Россия. Холода. И стужа.
Подводами его запружен
Путь дальний до его гнезда.
В дыму остались города.
И той же он идёт тропою,
Которою пришёл сюда.
Он сам не властен над собою.
И как в глаза смотреть тогда
Ему поверившим солдатам…
Победа? Где она? Расплата…
Москва осталась позади.
Где трепет тот, пожар в груди,
Которым он дышал в столице,
Когда мечтал, что покорится
Ему Россия, весь народ…
Так неудавшийся поход…
Полки отходят. Где-то там,
В груди, реванш, возможно, зреет.
Он хочет верить, что успеет…
Хотя уже не верит сам…
Поля, поля, одни поля.
Как необъятна их земля…
01.08.2000.
РАЗМЫШЛЕНИЯ НАД ВАТЕРЛОО
Проигран бой. Дымятся ядра,
Лохмотья, чьё-то мясо, кровь.
И вспоминается эскадра,
Что ускользнула от врагов,
Когда он, генерал бригадный,
Навстречу подвигам спешит,
Туда, где ждут его награды,
Туда, куда Судьба велит.
Египет, турки и арабы,
Тысячелетние громады
Ввысь уходящих пирамид.
И он. Раскинувшийся вид
Волнует кровь, воображенье.
Он – победитель. Впечатленья
От дух чарующих побед
Переполняют душу. След
Оставлен на песках Сахары…
Дорога тяжела назад.
Вид умирающих солдат
От ран, болезней, лихорадки…
Всё – повторяется…
Всё – то же…
И поражения – похожи,
И час побед уже прошёл.
И он, охваченный азартом,
Блестящим заражённый стартом,
Стремится мир завоевать…
…Но мир ему уж не подвластен.
И он – один. И он – несчастен…
30.05.2000.
Всё нижеизложенное с исторической
точки зрения вполне может
не соответствовать действительности.
Поэтому заранее приносим наши извинения.
…И Талейран, согнувшись мило,
На подпись мне даёт проект.
К чему сейчас? Всё то, что было…
Какой в том смысл? Ответить «Нет»?
Кому нужны мои признанья?
И мой ответ – всё ерунда.
К коту под хвост завоеванья!
И я ответить должен: Да!
08.03.2000.
НАПОЛЕОН НА СВЯТОЙ ЕЛЕНЕ
Один. Один. Всегда один.
На пике славы, власти, счастья,
На дне позора и безвластья
Всегда один, всегда один.
…Солдат его в восторге крики,
Святых на фресках светлы лики,
Но он один…
Толпа в приветствии ликует,
И кони перед ним гарцуют,
И он, меж ними… но один.
Победы, порох, кровь, страданье.
Он – выше их. …Не изваянье,
Но сердцу безразлично всё…
Всегда один…
Вот и теперь…
Он в ссылке, на Святой Елене…
08.03.2000.
НАПОЛЕОН НА ЭЛЬБЕ
Увы! Мир им не покорён.
Он – здесь, один, но не смирён.
08.03.2000.
НАПОЛЕОН. ПОСЛЕДНИЕ ДНИ
НА СВЯТОЙ ЕЛЕНЕ
Ничто уже не повторится.
Что ждёт… закат?
Вновь над Святой Еленой дождь…
В плаще идёт Наполеон.
Забытый вождь.
Печален он…
Его всё что-то омрачает.
О чём-то он всё размышляет.
Склонив он голову, шагает
Вдоль берега. Волна
Его внезапно нагоняет.
Вдруг мысль одна…
И тихо вдруг он произносит:
«О, Франция!» Слова уносит
Вдоль серых и печальных волн
Вмиг ветер. Безразличьем полн,
Он ни о чём уже не просит…
15.02.2008.
