Стихи Про Осину — подборка стихотворений

Осина бессмертное дерево
Пришло с ледниковых эпох.
В легенды, рассказы, поверье
Закрался нелепый подвох.
«Дрожат от покойника листья,
На ветках Иуда висел.
В ней прячется сила нечистая.
Для черта и ведьм колыбель».
Не знали загадку осины,
Лучи принимает кора.
Листочки качаются в линиях,
С затменьем и светом игра.
Осина растет очень быстро.
Корнями идет далеко.
Невсхожее семя пушистое
Взрастить на земле нелегко.
Прекраснее белого дерева
Для резчиков лемеха нет.
На куполе глянец серебренный,
С небес преломляется цвет.
От нервов народное средство.
Из почек настой завари.
Забудешь про хворость и беды,
Вновь станешь здоров до зари.

Осину не любит никто
За робость, за листьев дрожанье.
Но иней морозный зато
К ней вдруг проявил обожанье.
Он за ночь украсил её
Шитьём серебристой расцветки.
Блестит кружевное шитьё
На каждой малюсенькой ветке.
Стоит, как берёзка, бела.
Не сделало сходство спесивой.
Такою невзрачной была
И стала такою красивой!
По нраву морозу пришлось
Вдруг сделать неяркую — броской.
И рада осинка, небось,
Побыть хоть немного берёзкой.

Зябнет осинка,
Дрожит на ветру,
Стынет на солнышке,
Мёрзнет в жару.
Дайте осинке
Пальто и ботинки,
Надо согреться
Бедной осинке.

А эта осина с листочком дрожащим
Мечтает в стихах моих стать подлежащим.
А я и не думаю ей возражать,
Но лишь бы она продолжала дрожать,
Но лишь бы шуршала в стихах, как живая,
Прохожего веткой почти задевая.

А на кочках под осинами,
Солнца празднуя восход,
С причитаньями старинными
Водят зайцы хоровод.

В саду осеннем у дорожки
Осина хлопает в ладошки.
Вот почему на той неделе
Ее ладошки покраснели.

Замерли вершины,
Ветры в поле спят,
Только у осины
Листья шелестят.
Шепчутся бессонно,
Говорят друг с другом,
Пробегают волны
По листве упруго.
Спят в лесу рябины,
Дремлет пышный клён.
Чуткая осина
Стережёт их сон.

В саду осеннем,
У дорожки,
Осина хлопает
В ладошки.
Вот почему
На той неделе
Ее ладошки
Покраснели.

На ветру трепещет
Листьями осина
Очень боязлива,
Но зато красива.
Стройная, всё выше
К солнцу тянет ветки,
Ёлкам и берёзкам
Добрая соседка.

Про неё что знаем?
Говорят в народе
Словно лист осины,
Ты трясёшься вроде,
Значит, испугался
Чем-то не на шутку,
И дрожишь всем сердцем
Каждую минутку.

Что за страх, родная?
У тебя ведь сила,
Что сама народу
По добру открыла:
Как тебя мы ценим
Все за древесину
Плотную, тугую
Не гниёт осина.
В мистике, ну, как же
Без тебя нам можно?
Кольями осины
Нечисть в миг уложим!

Ну, так от чего же
Так дрожат листочки?
Правду я открою
В двух последних строчках

Лёгкий ветерочек ластится к осине,
И её от страсти в дрожь бросает сильно!

Зябнет осинка,
Дрожит на ветру,
Стынет на солнышке,
Мерзнет в жару…
Дайте осинке
Пальто и ботинки —
Надо погреться
Бедной осинке.

Где у проселка куст рябины
Горит покинутым костром,
Звенит червонный лист осины
Дорожным долгим бубенцом.

Осинку
Окрасила осень.
Осинка мне нравится
Очень.
Она позолотой блистает,
Одно только жаль —
Облетает.

Трепещет робкая осина,
Хотя и легок ветерок.
Какая страшная причина
Тревожит каждый здесь листок?

Предание простого люда
Так объясняет страх ветвей:
На ней повесился Иуда,
Христопродавец и злодей.

А вот служители науки
Иной подносят нам урок:
Здесь ни при чем Христовы муки,
А просто длинный черешок.

Ученые, конечно, право,
Я верю умным их словам,
Но и предания не лукавы,
Напоминанья нужны нам.

Играет ветер, мчась по чащам,
с осиной — тополем дрожащим.
Осине ветер засвистит —
в ответ она зашелестит.

Опасность близится — о, помогите мне!
И листья робкие трепещут у осины…
Вокруг безветрие, и дремлют в тишине
Усталые стада на зелени долины.
Но вот рокочет гром в стемневшей вышине,
Шатает ураган деревья-исполины…
А листья робкие застенчивой осины
Всё так же трепетно лепечут в полусне:
«Опасность близится — о, помогите мне!»

В чём провинилась ты, осина,
Какой взяла на душу грех.
Живут спокойно клён, рябина,
И чем, скажи, ты хуже всех.
Сказать попробуй откровенно,
Вложи печаль в свои слова.
Кто сделал так, что неизменно,
Дрожит всегда твоя листва.
Кто боль вселил в тебя навеки,
Давно покинул этот свет.
Напрасно ждёшь любви и неги,
Но промолчит она в ответ.
Живёшь теперь в надежде чуда
Вину чужую замолить.
Христа продать посмел Иуда,
Но грех его тебе носить…

Так зябко поводишь плечом
Июльской порой голубою.
Да что же такое с тобою:
О чём ты, осина, о чём?

Но дрожи не в силах унять —
Прозрачна и полуодета —
Она всё лепечет про это…
Про что —
никому не понять.

Трясись, дрожи, осиновый листок,
В безветренную, теплую погоду.
Прожилки обжигает ядом сок,
Впитавший алый пот Искариота.
Сдавила горло жесткая петля —
Вцепилась в ствол кривой веревка мертво.
Не грянул гром. Не вздыбилась земля.
Любивший Бога с исступленьем черта,
Повис мешком. А утреннюю тишь
Разбрызгал скрип осины, полный боли:
«За что, за что невинную сквернишь,
Ввергаешь в ад толчком преступной воли?
Ты мог, несчастный, броситься в поток,
На камни пасть с вершины Елеонской…»
Дрожит века от ужаса листок —
Свидетель смерти злой, искариотской.
Пичуга на ветвях не вьет гнездо.
Холодной ртутью сок по древесине
Пульсирует, и в памяти одно —
Болтается Иуда на осине.

Осиновые сны,
Печальны и ленивы.
В предверии весны,
Лишь отнимают силы.
Осиновый огонь,
Не разгорится сам.
Ему нужна ладонь
Берёзоньки к ногам.
Осина не сгорит,
Оставит головёшку.
Которая чадит
И тлеет понарошку.
Осина враг теплу,
Но если в печь попала —
Терпеть пока золу
Весна не разметала…

Жизнь обратно меня принесла,
как река, обращенная вспять.
И осина с тех пор возросла
так, что вовсе ее не узнать.
Но все там же стоит, на краю,
над провалом осеннего дня.
Подойду, обниму, постою —
и она не узнает меня.
Не припомнит, коль память крепка
в тонких пальцах расцепленных пут!
Кто остался — растет в облака,
остальные по кругу бегут.
Дай мне силу, родительский дом,
дай мне волю в пределах Земли,
в сотый раз возвращая потом,
где осины мои возросли;
где шумит мой оставленный сад
по просторам пустынной Руси.
Волоки меня, сила, назад
и, остаться не дав, уноси!
Одинаковы все города,
позолочены все купола,
и нездешняя сила всегда
отрывает меня от ствола.
И пророчит, и льстиво поет,
и всечасно геенной грозит.
И опомниться мне не дает,
потому что не насмерть разит.

Осина стоит одиноко
на территории детского сада,
под нею играет со стайкой
«волчат» воспитатель Инга.
Дети смотрят на землю
и на корни, на павшие листья,
на асфальте рисуют небо,
а один, наверное, водит.
Он уткнулся лицом в осину
и ладошками лодочку сделал,
и закрыл ими синие глазки,
остальные бегут врассыпную.
Воспитатель идет в сторонку
молча смотрит наверх, на крону,
вместе с нею смотрит ворона
повернув свою голову на бок.
Ветер тихо ласкает осину,
крутит медленно, вполоборота,
листья — круглые плоские блюдца
на коротких тонких пружинках.
Они тоже как малые дети
возле ветки иссохшей, у мамы —
держат за руку, но оторваться,
убежать, и упасть мечтают
на диван и залезть с головою,
завернутся в клубок, в одеяло,
и включить там большой фонарик,
что есть сил смотреть в отражатель.
И так тихо, светло под осиной —
незаметный, эфирный купол
синеглазого тайной окутал
и накрыл пуховым одеялом,
и уходит нечистая сила
за границу забора, в угол,
наблюдает игру, за Ингой
забывая закрыть калитку.
Синеглазый волчонк прыгнул,
оттолкнулся от липкой осины
и стремглав убежал за калитку,
и его уж никто не видел.
Он сидит вдалеке на пригорке,
смотрит вниз. И на детский садик,
и на сотни желтых кружочков,
трепыхающихся на ветру,
он наводит большой фонарик
каждой ночью. И по дорожке,
узкой, тонкой линии света,
он идет к воспитателю Инге…
Он читает ей толстую книгу
о древнейших святых заветах
и говорит ей: «Не плачь, спасибо
Что взяла и вот так отпустила
Нести новую тайну людям».

Начало лета отмечает
Кипенье ароматное сирени!
Смотрясь в реку, ольха мечтает;
И при свечах торжественные ели!

Белые платья, зеленые косы
И, как невесты, легки и стройны…
Любому понятно, что это березы!
А клены и тополи в них влюблены!

Береза белая — в стихах
И в песнях — тонкая рябина;
А на опушке, вся в слезах,
Лесная золушка — осина!

Легкомысленное дерево осина —
Мол, годится только на дрова.
Потребуется кол или дубина —
Повалится! Сорная трава!

Запоздалый путник стороной
Обойдет осиновую рощу:
Ни ветерка, безмолвье под луной;
Осины же, встревоженные, — ропщут!

Какие сны их беспокоят?
Какая тайна их гнетет?
Осина — дерево земное:
Своим характером живет.

Я люблю ее, неугомонную,
За шепот листьев невпопад,
За тень ажурную под кроною
И за багряный листопад!

На опушке одинокая осина.
Ствол поглажу ласково рукой.
И осина, горемычная осина
Затрепещет радостно листвой!

Содержание

Праздник лета.

Верба барышней вприсядку
Машет веточкой — платком,
А берёзка в беленьких перчатках
В вальсе с летним ветерком.

Долговязая осина
Ветви дрожью повела,
Гопака плясать пошла.
А стыдливая рябина,
Строго глянув из ложбины
Закружилась, как юла.

Раскрасневшийся шиповник,
Пчёлку угостив пыльцой,
Элегантно, как любовник
Шелестит на ушко томно:
«Разреши потанцевать с тобой.»

Все кружатся, веселятся
И деревья и цветы.
На лугах шелковых праздник,
Лето в гости вновь спешит,
Расшумелся лес проказник,
Разноцветьем луг звенит.

Осенний лес

В переливах золотом сияя,
Лес стоял в задумчивой красе,
Мудрость жизни предо мной являя,
В утренней сверкающей росе.

Шелестели тонкие березки
Желтыми сердечками в тиши
И осина грустно свои слезки
Пролила над озером в глуши.

Увлекая тайною тропою,
Вглубь меня манил еловый лес.
Хвойные деревья надо мною
Простирали ветви до небес.

Я присела на замшелый камень
В первозданном храме бытия
И мое сознанье тихо рамень
Унесла в потоке забытья…

Осина

Время

Горит осина и тополь желтый
Лист,-как меди пятак в прошлом,
И глаз встревожен, и сердце дышит
Всей , полной грудью люблю Россию!

Лапищи клёна шуршат бумажно,
От нежно-жёлтых до ярко-красных
Иду и знаю, иду отважно
Я смел, идеен,-безумству храбрых!

И осень нежно ласкает душу,
Даёт надежду на возрожденье
Прекрасна зрелость,о мудрость,
мудрость.
И юность. будет, и вновь, и в детях.

Горят осины-я еду мимо
Зима, холода, весна.
Бегут сезоны неповторимо
И снова осень. Я еду мимо.
По листьям. И по годам.

СИБИРИАДА, часть1. осень — пора грибная.

Березка желтая стоит,
С ней рядом красная осина,
И лес от пестроты рябит,
И высохла в речушке тина.

Равнина золотого поля,
А в ней синеют васильки,
И по полю гуляет воля,
А как шаги ее легки.

В лесу и на лесной полянке,
Там водят дружно хоровод,
Волнушки, рыжики, белянки,
Ну и другой грибной народ

И подберезовики, грузди,
Да и семейные опята,
Мою корзину дружно грузят
Все эти бравые ребята.

И не жалея мою спину,
И боровик и шампиньон,
Чтобы залезь ко мне в корзину,
Устроили аукцион.

«Возьми скорей в свое лукошко,
Возьми меня, я краше всех,
Я чистый весь и даже ножка,
В грибной охоте Я успех!»

Городская окраина

Место я знаю странное:
Ничем оно не примечательно,
И все-таки притягательно —
Городская окраина.

Высотных домов громады,
Ухоженные дворы,
Машины с подъездом рядом,
Качели для детворы,

Цветов на газонах много,
Из окон уютный свет.
Тротуар. Поребрик. Дорога.
Все. Дальше города нет.

Дальше — бурьян, канавы
И вставшие на века
(На них не найти управы!)
Стебли борщевика,

Щебенка, камыш и глина,
Лужи, лесная опушка,
Береза, ольха, осина,
И (неужели?) кукушка.

Я между мирами границу
Пересекаю снова,
И в тот, и в этот влюбиться
Безраздельно готова.

Горные вершины

Как трудна кремнистая дорога:
Долгая дорога чрез Кавказ,
Босоногой девочкой убого,
По сыпучей гальке — я плелась.
Камни, как живые, выскользали,
Из — под мелкой, раненной стопы,
И в глухую пропасть убегали,
Ужас навевая на груди.

Страх недолго на сердце держался,
Отвлекала горная краса,
И казалось, воздух задыхался,
Так сверкала снежная гряда.
Я хватала ртом пылынки Солнца,
Радугой завитые лучи,
И чрез локон сказочного царства,
Целовала горные хребты!

А, взойдя на красную долину,
Среди маков и блудливых роз:
Я ласкала белую вершину,
Обхватив руками — горизонт.
А, потом, как зябкая осина,
Вся дрожала вылупив глаза:
И кричала в горные стремнины,
Где сверкала вечная слеза.

Тяжела кремнистая дорога:
Не легко взбираться сердцу в высь!
Но, пройдя чрез горькие лишенья,
Обретаешь радостную жизнь.

СТАКАН ВОДЫ

У тех, кого минула чаша суицида,
кому в потребности осина не нужна,
кто не большой любитель гербицида,
и глубина в озёрах, реках не важна,
кому кирпич на голову не падал,
на пешеходной «зебре» транспорт не давил,
кто не познал чумы, холеры ада
и кто ещё имеет уйму сил,
тот иногда задумывался как-то:
неровен час достичь преклонных лет.
И что тогда?
Кто мне подаст де-факто
стакан воды в постель ослабить диабет?
Об этом надо думать в колыбели,
когда ещё твой лепет бестолков,
ты поперёк лежишь ещё постели
и над тобой простёрт отцовский кров.
Тогда же я сопел беспечно в люльке
и беспрестанно делал глупо пузыри,
считал ворон на утренней прогулке
и гулькал громко «басом» попурри.
Беспечность детства многих усыпляла.
И я поддался ей, не вникнув в суть вещей,
и вот теперь, когда душа устала,
мне стало ясно вплоть до кончиков ушей:
о старости чтоб в жизни не тужить –
стакан воды старайся юным заслужить.

Чуть схлынули дождей потоки
И солнце блещет в озерках.
Ватага рыжих, босоногих

Ребят в разодранных штанах
Несется, измаравшись глиной
На длинных палках-лошадях.

А солнце шпарит, жаром жжет…

Испариной с земли восходят ливни.
И вот уж в горизонте синь.
Туч грозовых спешит лавина.

Предчувствуя, дрожит осина,
Напора ветра стерегясь —
К ней чернь ползет на небе синем,

Все, очернив, как будто грязь.
Раскатный вдарил с неба гром —
Всем , угрожая, громко злясь.

И полилось, и снова шторм…
Как коротки у лета сроки.
Всему чуток не свыше норм.

И снова солнце лучик шлет…

Чуть схлынули дождей потоки
И снова блещет в озерках.
Ватага рыжих, босоногих

Ребят в разодранных штанах
Несется, измаравшись глиной
На длинных палках-лошадях.

Поутру

Заиграла в небе зорька,
Осветился солнцем двор,
Белоствольная берёзка
Наклонила низко ствол.

Лентой шёлковой связала
Ветви хрупкие её,
Чтоб берёзка неспознала
Горе, горюшко своё.

Рядом с ней стоит осина
И дрожит всё на ветру,
Но, берёзка стала сильной
Её скрыла поутру.

А, черёмуха шальная,
Закружила их вдвоём,
Листья снегом обжигая,
Вместе с солнечным дождём.

Ветер резкий, шаловливый
Пролетает между них,
Будто он жених ревнивый
И укрылся внизу ив.

То, берёзонька с осиной
Словно две сестры стоят,
Солнце село за рябиной,
За черёмуховый ряд.

Осенняя песня

Клен в кумаче, в красных каплях рябина,
Желтая вся заскучала осина,
Утро в тумане, серебро в паутинках, —
Осенней России родные картинки.

Скверы чуть дремлют под звук листопада,
Чистое небо; веет прохладой,
Цветы осыпаются от дуновений,
Осенней России родные мгновенья…

Пусть все твердят об увядании,
Про быстротечность бытия,
Пусть на душе одни страдания,
Россия – предан тебе я!

11-12 сентября 2011 года г. Южно-Сахалинск

времена года

Зимой была вьюга,зимой были звезды
Но было мне жарко в объятьях твоих
И были мы вместе,но было уж поздно
И время пыталось нас разлучить.

Весной ты уехал учиться куда-то,
Осталась одна я с любовью своей,
Но вскоре ты бросил меня и тогда-то
Я поняла,что была лишь игрушкой твоей.

Багровое небо,уснувшие птицы,
Затихшие ветки на старой осине,
Я пыталась летом забыть все лица,
Которые напоминали о тебе сильно.

А осенью лил дождь все время
И я сидела дома у окна,
Рыдала и кидала вещи в стену,
Которые достались от тебя.

Встреча

Собрались друзья, как быть положено.
Все давно дожили до седин.
Решкой выпал жребий, кем-то брошеный,
Но не ждите — не придёт один.

Не помочь ни ахами, ни охами.
Что-то не сложилось, не срослось.
Тропка заросла чертополохами.
На столбе ворона долбит кость.

Где-то снова совы стонут сны тая.
И осина жалобно скрипит.
Хлопает калитка позабытая,
Да стакан горбушечкой прикрыт.

июль 2011 Вл. Кокорин

Кукла

Эта кукла с облупленным носиком,
Без ноги, без волос, без души
На осеннюю брошена просеку,
Где под ветром осина дрожит.

Наигрались и вдоволь натешились
Гуттаперчевым тельцем её.
В рваном платьице, в чепчике бежевом —
Вся в грязи, а над ней — вороньё.

Как жесток тот ребёнок балованный
Из богатой, циничной семьи,
Окружён дорогими обновами
За отцовские нефте — рубли!

Эта кукла с облупленным носиком
Так и будет лежать под дождём,
Исковеркана жизнью непрошеной,
Ибо всё богачам нипочём.

Вы здесь