Таджикистан — Республика любимая,
Прости, что мы покинули тебя.
Но мы теперь, как птенчики ранимые,
Вдали живём, душой тебя любя.
Уж сколько слов прекрасных нами сказано,
Об этом можно книги написать.
Ты был для нас не только Малой Родиной —
Порою заменял отца и мать.
Взрастил ты нас лучами солнца тёплого,
Водою с горных рек нас поливал.
Хотел, что бы своим трудом ответным мы,
Тебя богаче сделали, наш КРАЙ!
Прости, что не смогли добром ответить мы,
На твоё великое добро.
Но всё равно у каждого в душе у нас —
Воспоминанья о тебе — ВАТАНИ, МО!
Точикистон — любимый дом,
Мне каждый вечер снится сон,
Как будто снова где-то в нём,
Гуляю жарким, летним днём.
Во всём величии звезда
С родных небес манит меня,
И тихой песней на заре
Я вспоминаю о тебе.
Ветер, волнуясь и звеня,
Зовёт в те южные края.
Далёкий луч — Точикистон,
Всегда согреет сердце он.
Там высоко пылает солнце,
В горах река о камни бьётся,
На вершинах снег лежит,
Словно серебро блестит.
Там жизнь неспешная идёт,
Всегда мой край кого-то ждёт.
А на исходе шумных дней,
В чайхану открыта дверь.
Я приклоняюсь пред Тобою,
любимый мой Таджикистан.
Твоих сынов и дочерей,
нас приютило много стран.
Да мы покинули Тебя,
Ты строго нас не осуждай.
Не разлюбить нам никогда
наш дальний, милый, тёплый край.
Тот край любви, тепла и света,
растёт там хлопок на полях.
Арбуз и дыню вспоминаем
мы со слезинкой на глазах.
Любви и мысли нет границы,
Тебя всё также любим мы.
О скорой, неизбежной встрече
наполнены мои мечты.
Ах, как бы мне, закрыв глаза,
в Таджикистане вдруг очнуться?
К тебе, таджикских рек вода,
щекой горячей прикоснуться!
Твоих прозрачных горных струй
бег бесконечный, торопливый.
И лик любимого хушруй
в них отражается игривый.
Хочу к подножию холмов,
к истории былой вернуться,
идущей из глубин веков.
Хочу заснуть здесь и проснуться.
Вдохнуть загадочный твой дух,
Памир, и стать частичкой тайны.
Пусть песни мне ласкают слух.
так веселы, и так печальны.
Что для меня Таджикистан?
Любимой девушки уста,
Журчанье речки в тишине,
Сверчков концерты на заре,
Асфальта плавленного жар,
Восточный, сказочный базар,
Салам алейкум двести раз,
И детский сад, и первый класс,
Записка первая — люблю,
Подарки к марту, к февралю,
Дворец культуры, Новый год,
Азотно-туковый завод,
Больница, первый перелом,
Мечты, надежды и облом,
Профилакторий, мужики,
Поход с ночёвкой, шашлыки,
И аромат пьянящих роз,
Я там родился, я там рос,
Скажу я честно, не тая:
Таджикистан — судьба моя!
Земли моей святое волшебство!
Рождение цветка — вот таинство её;
И первый плач, и смех детей,
Что в мире может быть прекрасней,
Что важней?
Смуглянок круглолицых чёрные глаза,
Младой невесты изумрудная слеза,
Улыбка старой матери моей —
Что в мире может быть прекрасней,
Что родней?
Памирских гор — холодный взгляд,
В долине Вахша — хлопка снегопад,
Журчащие арыки, полные воды —
Что в мире может быть прекрасней
Этой чистоты?
Всё это вместе — Родина моя
Таджикистан — благословенная земля!
Что в мире может быть прекрасней,
Что важней,
Чем имя верной Родины моей?
Я родилась и выросла в Таджикистане,
и очень полюбила я его,
за солнечные дни, что согревали,
за населения душевное тепло,
за милые таджикские улыбки,
за песни, танцы, праздники Навруз.
Все дружно, вместе их мы отмечали..
не думали, что всё исчезнет вдруг.
И кто виновен в этом? — Я не знаю!
Жизнь изменилась… всё померкло враз!
Я часто думаю бессонными ночами:
Как дышится тебе, ТАДЖИКИСТАН, без нас?
Жизнь разбросала нас по всем концам Планеты.
Не все нашли душевный там приют…
А многих Ностальгия просто мучит.
И возвращения на Родину так ждут…
Язык таджиков — с чем он схож?
На музыку дождя похож,
На песни ветра в ледниках,
На водопадный шум в горах,
На эхо в скальной тишине,
На клёкот птицы в вышине,
На звон верблюжьих бубенцов,
На крики детских голосов.
Язык России — с чем он схож?
На песни волжских волн похож,
На воркованье голубей,
На колокольный звон церквей,
На шум берёзовой листвы,
На гром, блеск молний с синевы,
На трели соловья в саду,
На чудный звон косы в страду…
В соседстве жизнь ведём сто лет,
В дни песен, праздников и бед.
Россия и Таджикистан,
Пусть будет крепким мост двух стран!
Слова в мир сеют семена,
Разносят люди времена.
Ведут речь языком славян
Саидов, Беков, Григорян.
От Пушкина и Рудаки
Пути, эпохи далеки.
Но всем — исток они, родник,
Язык поэтов нас роднит!
Как долго не был я в Таджикистане,
и мне таджик, что продал виноград,
сказал, что край зализывает раны,
и плач стоит, куда не кинешь взгляд.
И, выронив кулек со жгучим перцем,
я замер вдруг, и боль пронзила грудь,
да так, что перестало биться сердце,
и я не мог минуты две вздохнуть.
И вспомнил я ущелья и вершины,
что шапками касаются небес,
и райскую Гиссарскую долину,
и в розах, утонувший Душанбе.
Ещё Лучоб, Варзоб и Душанбинку,
от половодья грозные зимой,
и щеку обожгла мою слезинка,
и поманила вновь меня домой.
Туда, где все с годами изменилось,
и от войны разруха и раздрай,
и кровушкой людской земля омылась,
и редким стал на праздниках карнай.
Туда, где наш арык журчит все также,
и балует прохладой в знойный день,
туда, где мне отец вручил однажды
дары от деда: саблю и кетмень.
Туда, где наш район «Восьмого марта»
покоя душанбинцам не давал,
туда, где Абдулла, сосед по парте,
соседей своих русских убивал.
Земля моя!
Зачем меня зовешь?
Вновь покоя нет истерзанной душе…
Память мою прячешь и не отдаешь,
Я устала думать, дом мой, о тебе.
Теплый аромат вдыхаю я во сне,
Ветерка весеннего, в твоих больших горах.
Горные тюльпаны, полежать бы мне,
В тех высоких травах, курганах…
Колокольчики, подснежники, цветы,
Собирала я когда-то и плела венок.
Родники и реки мне напомнишь ты,
Господи! Вернуться кто бы мне, на миг, помог…
Чистоты лазурной горный ручеек,
Протекает меж скалистых гор.
Мне б напиться, а потом на огонек,
К пастухам примкнуть, где вечный спор.
Где базар восточный мой? Где шум и гам,
Зазывалы, что торгуют, не зовут, поют.
Я лепешки вкус забыла, все отдам,
За кусочек хлеба моего…
Где мой приют?
Таджикским солнышком прогрета,
Я так люблю тепло и лето,
И ароматный шашлычок,
Что подставляет свой бочок!
Одним дымком наесться можно,
Снимаешь мясо осторожно,
«Шибает» уксусом лучок —
Отличный, право, шашлычок!
Лепешка, дум моих царица!
Она теперь лишь ночью снится,
Пышна, румяна и нежна,
Как круглолицая луна.
Края, обсыпанные тмином,
Не проходи, любезный, мимо!
А вот тандырная самса,
Томительным исходит соком,
На вас глядит румяным боком —
И отдыхают небеса!
О, плов, ну, как же без тебя!
К котлу сбежалась вся родня,
Какой волшебный аромат,
А брось-ка на фактуру взгляд:
Рисинки, словно жемчуга,
Баранинка сочна, нежна.
А ну-ка, налетай скорей,
Потом зеленый чай попей.
Чтоб снилось много вкусных снов,
Почаще ешь таджикский плов.
Известный таджикский и русский писатель в эксклюзивном интервью радио Озоди из Москвы рассказал о себе, современной русской литературе, миграции и т.д.
За свой роман «Возвращение в Панджруд» 4 декабря Андрей Волос был удостоен премии «Русский Букер» и «Студенческий Букер». Андрей Волос родился в Душанбе в 1955 году, окончил Московский институт нефтехимической и газовой промышленности имени Губкина по специальности «геофизик» (1977). Дебютировал собственными стихами в журнале «Памир». После переезда в Москву сборник рассказов «Хуррамабад» (2000) получил Государственную премию России. Роман «Возвращение в Панджруд» опубликовал в 2013 году. Живет в Москве с женой и матерью, которую в 1995 году перевез из Душанбе. Дети живут в Лондоне.
Первый переводческий опыт, стих Бозора Собира и переосмысление самого себя
Волос: Начну с того, что в 1979 году, когда я в журнале «Памир» напечатал свои стихи, узнал, что можно в год один раз напечатать свои стихи и вдобавок переводы. Я попросил, чтобы мне прислали какие-нибудь подстрочники. Все переводы советской поэзии делались с подстрочников, которые очень часто делались безграмотно. Я получил три или четыре таких текста. Два текста я перевел совершенно замечательно, а вот третий стих меня поставил в тупик. Автор назывался Бозор Собир. Стихотворение «Ватан» («Родина») никак не клеилось в рамки, и не клеилось в мое понимание стихов вообще. Но мне была свойственна усидчивость и я перевел эти стихи так, как их понимал. Одна строфа была переведена так:
Я по твоей земле хожу,
Твоих богов молю о счастье.
Твои шерстинки от запястья,
От хвори я перевяжу…
Эти стихи были опубликованы в журнале «Памир», не вызвав никаких вопросов редактора. И когда они уже вышли, мне мой приятель, который в ту пору значительно продвинулся в изучении языка, а изучение языка влечет за собой и изучение культуры, он мне сказал: «Ну что ж ты, блин, сделал?». Я выяснил, что Бозор Собир это не просто поэт, это народный поэт, причем не в российском понимании этого слова, которое влечет за собой некую «государственность». Народный поэт в Таджикистане это тот, чьи стихи знают все, от мала до велика, их читают на базаре и так далее. Оказалось, что я совершенно не так перевел слово «ватан», не в смысле «родина», а как отдельные слова «ва» (союз «и») и «тан» («тело»). Стихотворение «Ватан» не может быть переведено. Это настолько глубокое использование средств языка, которые не могут быть переводимы. Истинная поэзия живет в недрах языка. При попытке ее перевести, минуя язык, она, конечно же, умирает, это как рыбу вынуть из воды и сказать, «беги вот здесь».
Озоди: То есть вам сегодня стыдно вспоминать про этот опыт?
Волос: Мне было стыдно и позорно, но через год уже я выучил язык и практически умел читать все, начиная от газет и заканчивая богословскими текстами. К сожалению, устный язык у меня так и не образовался, потому что я жил все-таки в Москве. И это стало отправной точкой для моего интереса не только к языку, но и к культуре, к истории таджиков в первую очередь, и среднеазиатских народов вообще.
«Возвращение в Панджруд», как современный взгляд на события 10 века
Озоди: Значит Рудаки вы читали в оригинале?
Волос: Нет, совершенно нет. Я не выучил язык в такой степени. Но я понимал, что для таджиков и персов он как Гомер, который открыл новый язык. Я стал интересоваться историей таджикской поэзии и в числе первых наткнулся на Рудаки. Меня поразила история его судьбы. Его судьба жила со мной очень долго, пока не облеклась в такого рода роман.
Озоди: Считаете ли Вы этот роман современным?
Волос: Хороший вопрос. Да, считаю. Когда я все это делал, многие годы, когда я пытался все это создать, в какие-то моменты мне казалось, что наша жизнь ничем не отличается от той жизни, которая протекала в 10 веке. Там есть такое рассуждение о том, нужны ли правителям стран деньги? Рудаки там говорит,
что «вообще-то говоря, правителям деньги не нужны. Они уже вступили в тот круг, где деньги вообще не имеют никакого значения, потому что они в любую секунду могут стать нищими. Ну и что? Они могут поехать ко двору любого другого правителя, и там их встретят, как родных и дадут им коней, денег, золота…». Когда я писал эти фразы, я понимал, что пишу об очень актуальных вещах. Потому что я тоже не понимаю, зачем нашим правителям нужны деньги?
Озоди: А вам нужны деньги?
Волос: Да, конечно же, мне нужны деньги.
Озоди: Для чего?
Волос: Мне нужны деньги, чтобы не думать о них, чтобы я мог спокойно работать.
Озоди: А свои работы вы публикуете за свой счет? Как у вас проходит процесс издания книг?
Волос: Нет, слава богу, нет. Мне даже за них немножко платят.
О задачах в современной литературе
Озоди: Как вы относитесь в вопросу о задачах литературы в современных условиях? Когда мы учились на факультете филологии, нам говорили, что советская литература имеет свои задачи, произведения должны отвечать вызовам времени, давать ответы на поставленные вопросы, которые иногда диктовали сверху и так далее. Считаете ли вы, что у современной литературы должны быть свои задачи или же вы, как писатель уверены, что вам достаточно написать то, что душе угодно и если оно понравилось людям, значит, будут читать?
Волос: Я все время об этом думаю. Владимир Владимирович Набоков говорил об этом, что ни литература к жизни, ни жизнь к литературе не имеют никакого отношения. Действительно, наверное, так оно и есть.
Озоди: А где вы черпаете идеи, и почему произведение должно быть интересным, если оно не из жизни?
Волос: Это еще один вопрос, но вы же читаете Стивена Кинга, он же не имеет отношение к жизни. «Кладбище домашних любимцев» — оно ведь не из жизни. Но это одно из немногих мировых произведений, которое заставляет переживать и сопереживать.
Озоди: В чем тогда секрет?
Волос: Вот это вопрос, на который каждый писатель дает ответ сам. Я соглашусь с Набоковым.
Озоди: Но ведь «Хуррамабад» ведь тоже о жизни.
Волос: Несомненно. «Кладбище домашних любимцев» заставляет дрожать миллионы читателей. А «Хуррамабад» не заставляет дрожать миллионы читателей. Оно основано на реальных событиях и на реальной жизни автора.
Озоди: Знакомы ли вы с положением дел в современной таджикской литературе?
Волос: Последнее, что я знал о современной таджикской литературе это чудесный, на мой взгляд, писатель Бахманёр. Я читал его в оригинале, в ту пору уже не переводилось ничего. Это была повесть «Тобути маро кӣ мебардорад?” (“Кто поднимет мой гроб?”).
Озоди: Бозор Собир, о котором вы упомянули, вернулся из США в Таджикистан.
Волос: Я знаю. Но я, к сожалению, не поддерживаю отношений с моими таджикскими коллегами. Раньше, в 1990-х годах мы очень дружили с Зиё Абдулло.
Отношение к мигрантам из Таджикистана
Озоди: Как вы относитесь к российско-таджикским отношениям сегодня, к положению таджикских граждан в России, которые приезжают на заработки в эту страну?
Волос: Об этом думаю каждый день. Потому что когда я выхожу из подъезда, меня очень часто встречал парень-таджик Зафар, а сейчас встречает парень из Киргизстана. Я недавно в одну газету написал статью, пафосом которой стала фраза о том, что «напрасно мне было уезжать из Таджикистана, потому что Таджикистан приехал за мной». Конечно же, мне очень больно смотреть, что очень много таджиков и не только они пытаются найти здесь свое счастье. Мое отношение не может быть правильным. Я ужасно люблю таджиков, Таджикистан, я понимаю, что они такие же абсолютно люди, как все мы. Им свойственны качества, свойственные нам, что они и порядочные и непорядочные. Ровно такие же, как и мы. Когда я вижу, что таджики убирают наш двор, я отношусь к ним особым образом. Русским людям некоторым образом не нравится, что таджики убирают их дворы. Почему-то сами они не ходят их убирать. Но это нормальное отношение одного народа к другому, к приезжим. Всюду всегда это было и будет.
Озоди: Не является ли эта проблема подпиткой для новых произведений?
Волос: Да, я хотел написать такую вещь, где главным героем является таджик, приехавший в Москву, который переживает эти все мучения. Но боюсь, что не
Тетралогия об истории СССР
Озоди: Над чем сегодня вы работаете?
Волос: В 2009 году я объявил, что пишу тетралогию, состоящую из четырех романов. Два из них были написаны и опубликованы. Третий из них написан, но не опубликован. «Победитель», «Предатель» и «Должник» — они есть. Я сейчас должен написать роман «Кредитор». Этот роман завершает историю четырех романов, посвященных истории советской власти, охватывающие события до 1993 года, когда произошло качественное перестроение власти.
Озоди: Вы сами печатаете мысли на компьютер?
Волос: Да, конечно, сам. Но, вот, пока этот роман, как-то не получается. Когда я сажусь и пишу страницу-две, то я просто счастлив. А бывает, что за весь день, за неделю или месяц-два ничего не получается.
Озоди: Кстати, можете ли Вы в России прожить только за счет вашего писательского труда?
Волос: Абсолютно нет, не могу.
Озоди: Тогда как вы решаете финансовые проблемы?
Волос: Это уже выродилось в некий способ жизни. Я ведь все-таки инженер. До 2000-х годов меня друзья звали управлять чем-то. А сейчас я живу за счет того, что это какие-то проценты за квартиру, которую я продал. Но это все никак не относится к писательской работе.
Озоди: Какие темы, на ваш взгляд, могут быть актуальными сегодня, то, что
может быть интересно с точки зрения маркетинга?
Волос: Как сказал наш замечательный писатель, «я пишу для себя, а продаю, ради денег». Это действительно так, и это про меня. Если мои печатания приносят мне деньги, хорошо, если не приносят денег, хрен с ними. Но пишу я для себя. Какое может иметь отношение 10 век Бухары к нашим делам? Тем не менее, как это ни странно, вылезают какие-то актуальные вещи, но это не моя вина, это – жизнь.
Озоди: А семья у вас хорошая?
Волос: Да, меня жена очень любит. Гордится, что ее муж писака. А дети живут в Лондоне с женой от первого брака.
