Эту старушенцию, на вид совсем древнюю, мы "взяли на борт" с проблемами морального и физического толка.
Морального, потому что какая-то сука запустила "утку", что "Скорая" негласно , на госуровне, получила распоряжение проредить количество пенсионеров, поэтому некоторых недальновидных, купившихся на обещание "свезти в приемный покой", прямиком везут чуть ли не в крематорий, не стесняясь делать волшебную "смертельную инъекцию".
Так что особо впечатлительные бабуськи терпели до последнего, усугубляя свое состояние явным необращением к докторам не то, чтобы вовремя, а и совсем исключая этот пункт из своей жизни.
В смысле, "да пошли вы, убивцы, сама умру".
Эта бабуля не выходила из дома лет 5 , примерно.
Живо общаясь с соседками по лестничной клетке, и периодически принимая у себя более "продвинутых" подружек такого же нежного антикварного возраста.
Щедрыми горстями лопая Фуросемид( "Доктор сказала, половинку раз в неделю, ну, а я решила, раз такое хорошее лекарство, то одну-то таблетку каждый день я могу себе позволить"
На фоне дисбаланса электролитов и обезвоживания сердце "выписывало кренделя", и сердечный ритм адовой какофонией звучал с истерично визжащего Корпульса.
Бабушку я долго, очень долго уговаривала поехать с нами, выудила сведения об "убивцах со "Скорой", и , истово перекрестившись на иконы, выдала последний аргумент:" Бабуля, Христом Богом клянусь, никого никогда не убила и не возьму греха на душу, а в больницу поедем.
Я лично рядышком буду сидеть, разговаривать будем, вы не бойтесь"
Не знаю, что убедило бабку, или моя божба, или сын, который тихонько причитал:" Мамочка, поезжай"
Сын на фоне бабуси выглядел вполне себе молодым.
Родился, как выяснилось, в конце пятидесятых- начале 60-х
Бабушку загрузили в машину, и мы поехали.
Мне очень надо было, чтоб старушенция разговаривала и не вздумала "отключиться" или переключиться на "позитивные" мысли и я спросила, как она вообще в Эстонию попала.
Дыша с кислородной масочкой, бабушка начала рассказывать.
Расскажу, как помню.
Потому что коллеги после ржали надо мной, типа, "бабку не хуже попа исповедовала"
Родилась и жила она в Ленинграде, с мамой и папой.
Обычные люди, мама- учительница, папа-инженер на заводе, с началом ВОВ ушел на фронт, погиб в самом начале войны.
Мама пошла работать на завод, а она , девчонка, сидела дома.
С началом блокады жрать стало нечего, но мама всегда приносила хлеб, больше, чем остальным давали их родители.
Бабуля спокойно сказала:" Когда я подросла, я поняла, что она отдавала мне почти всю свою пайку, чтоб только я выжила"
Мама умерла, и девочку на грузовике переправили на Большую Землю.
С ужасом она вспомила:" Плохо помню, страху натерпелась! Бомбежки я боюсь. Знаешь, едешь, подпрыгиваешь в кузове, вокруг- бомбы падают, вот такие, а сзади машина "ух"- и под лёд, а там детский сад ехал, и впереди ровная дорога, а как вдарит- и все вздыбится.
Шофер злой дядька был, страшно ругался, мама моя за такие слова по губам била.
Но доехали как-то.
Потом приемник, супа дали , немножко.
Я есть хотела, а мальчик, что со мной ехал, хлеб отобрал у нескольких, тихо ночью съел, и утром умер, страшно мучаясь.
Нашли моих родных, и я поехала к бабушке, маминой маме, в деревню.
У бабушки был большой сад, и два дома, в одном она жила с покойным дедулей, а второй дом был папин
Ну, бабка всех разогнала из родни, и пристроила меня работать в сельсовет, а потом и бригадиром.
Я с лошадью хорошо управлялась, хроменькая она была.
Дрова возила, сено.
Мужиков-то не осталось, считай, почти.
А потом , когда война закончилась, возвращаться начали с нее. К соседям вернулся сын.
Привез зеркало, мебель, посуду из Германии.
А за мною ухаживал его младший брат, красивый мальчик, 17 лет ему было.
И тут вдруг бросил он меня, и этот старикан ко мне прицепился.
Мне 15 годов всего было, я была, как говорили, красивая и веселая, работящая, и все, кто старше 20 , казались мне стариками.
Долго я не думала, горячая была, молодая, прижала свою любовь возле сарая, потребовала сказать, что не так сделала, чем обидела, что меня десятой дорогой обходит.
Он мне и признался, что брату меня "уступил", проиграв меня в карты. Я разозлилась, я разве вещь какая, чтоб меня "уступать", я ничья, своя собственная буду.
Но он упёрся, брату, говорит, передал тебя, поклявшись, что нетронута.
Брату, видно, все рассказал, тот припёрся к бабушке моей, рассказывать, как мне повезло, что лучшая семья в деревне меня, сироту, в невестки захотела.
Бабушка дала согласие.
Ты не верь, когда говорят, что при Советской власти все по любви было. Неее, в деревне нашей все -по-старинке, милая.
"Без меня меня женили", как говорится.
Несколько дней он к нам ходил, цветы, подарки там, а потом принес платье, шёлковое,белое, фату.
Обрядили меня, на подводу- и в сельсовет, расписываться.
Но не расписал нас председатель, мне ж 15 лет только было.
Он меня назад повез, к себе домой.
Дома его мать на меня глянула, и процедила, дескать, нищая питерская замухрышка, даже платье ихнее.
Я это платье сорвала, им под ноги кинула, фату- туда же, меня держать, а я схватила подсвечник, и в зеркало запустила, в трофейное.
Пока все орали, я- в окно, и голяком, огородами , босая- к бабушке.
Сижу, плачу, она меня утешает и говорит, что помрёт скоро, и надо, чтоб я была пристроена.Знаю, добра хотела мне, чтоб пристроить и помереть спокойно, значит.
Там и "муж" притопал.
Забрал меня, стали жить "так", несладко мне пришлось.
Забеременела я, родила пацаненка.
Муж счастливый ходил, расписались в сельсовете, а потом его арестовали, приехали, и забрали.
Я стала жить и работать одна, сынка на свекровь оставляла.
Раз в поле работаю, глядь- бегут, кричат, чтоб домой шла.
Пришла я, а мой сынок на полу лежит, половичком прикрытый "Умер!"- говорят мне, а я не слышу, все его поднять пытаюсь.
Не знаю я, отчего умер, не делали тогда вскрытий никаких, не город.
Пришел председатель, оформил все.
И меня из дома выгнали. К бабушке.
Бабушка померла быстро.
И тут я осталась одна, 17 лет, с садом и двумя домами.
Пришел дед мой, отцов отец.
Женат он был на девчонке моих лет.
Со старой женой развелся, ну ,прямо как нонешние делают.
И говорит:" Перепиши на меня дома, чужая ты тут. У нас семья, а ты- сирота, нам-то нужнее.
А сама возвращайся в Ленинград, в свою квартиру, если ты все это сделаешь, тебя обратно пропишут" Председатель сельсовета с ним.
Ну, думаю, не врут люди, видать.
Оформила все честь по чести.
Сама в Ленинград поехала.
Зашла в подъезд, смотрю, мама из нашей квартиры выходит, ее платье.
Я закричала, кинулась, а там женщина чужая. В нашу квартиру заселились, весь наш скарб немудреный себе хапнули.
Я фото просить, так они уж и сожгли фотографии.
Как и не было нашей семьи.
Милицию вызвали.
А у меня и паспорта-то нет. Фотографий моих нет.
Ну, не доказать ничего.
Соседи все померли, а кто не помер, так и не признали меня.
Боялись очень.
Управдом- власть.
Уехала я.
Закончила техникум, работала на железной дороге.
Жила в общежитии.
Долго жила.
А потом послали меня в Таллин.
Я здесь с мужем своим познакомилась, мичманом он служил, добрый, хороший человек был.
Женился, детей долго не было, и , наконец, сынок родился, уж и не ждали.
Муж был пробивным в смысле ума, поступил в Тарту, в университет, окончил его с красным дипломом, жили мы сначала в подвале, потом нам квартиру дали.
И тут прежний муж явился, освободили его.
Нашел меня. По старой фамилии.
Встретился со мной, с мужем моим
Стал говорить, что любит, возьмёт любую, с чужим сыном и воспитает, как своего,что я- двумужница и прав у него на меня поболе будет, чем у нонешнего.
Муж мой был против этого не орел, ой, не орел.
Маленький, по сравнению, не такой красивый, а взвился аж до потолка.
Но-спокойно поначалу, сказал, что жена-его, сын-тоже, а тот- никто, и пусть уходит.
Бывший ерепенился, выволок его в коридорчик, но этот вернулся с подбитым глазом, а бывший так и ушел по улице.
Знаешь, он ведь воевал, муж-то мой, и тоже был пораненый.
Не очень долго мы с ним прожили, 15 лет всего.
А до сих пор помню. Хороший был мужчина. Счастлива я была с ним. Спокойно так просто счастлива."
Когда мы приехали в больницу, из ехавшей следом машины кинулся к бабуле сын:" Мамочка!"
Я больше ее никогда не видела.
Возраст и "букет" сердечно-сосудистой не предполагали, что бабуся протянет долго.
А рассказ записала.
Просто , чтоб помнили.
И ещё меня поразило терпение, с которым эта женщина принимала удары судьбы и людскую подлость.
"Ленинградцы", что сожгли их фотографии, интересно, как сложилась их судьба?
А деда, обобравшего доверчивую сироту?
А председателя сельсовета, отдавшего хорошенькую девчонку на забаву, в виде секс- игрушки и батрачки бесплатной, чужому , взрослому мужику?
