Я буду жить за всех, ушедших рано,
сраженных пулей, болью и бедой,
каленой сталью прижигая рану,
я, молодая, ставшая седой.
Я столько раз кричала о войне,
Что если бы словам достало силы,
Плескало б синью небо в тишине,
Не рылись бы траншеи и могилы.
Я проклинала столько раз войну,
Что если б на нее проклятья пали,
Не рвали б на лохмотья тишину,
Не засыпали дети бы в подвале.
Теперь молчу. Молчу я о войне.
Прислушиваюсь к странной тишине.
И слышу, как из чрева тишины
Рождается чудовище войны.
Пейте! Пейте вино!
Пока льется чужая кровь!
Пока рушатся судьбы и жизни калечатся, пейте!
Что нам страна? Если с ней все давно решено!
Лишь бы хрустели, хрустели купюры в конверте.
Пейте, пейте до дна!
Пусть окатит всех злобы волной!
Псовою сворой несемся, принюхавшись, к старту.
Что нам страна, если доллар поставлен на карту?!
А за него мы прольем реки крови. чужой.
Это страшное слово "Война"
Разорвалось фугаской.
Мрак извергло из адова дна
И застыло посмертною маской
Это страшное слово "Война".
Черной злобой война обожралась по самую глотку,
Черным смрадом коптя, душегубку свою разожгла
И швыряла, швыряла тела в эту адскую топку,
А сердца уцелевших сжигала до пепла, дотла.
Стойте, люди! Не слушайте воплей маньяка!
Не несите дары кровопийце, чье имя Война.
Не вдыхайте заразу отравы кровавой клоаки.
Пусть себя убивают, кому эта бойня нужна.
Просто смотреть на море,
На парусник легкий вдали,
Не помнить о чьем-то горе —
Забытое не болит.
Не помнить, не знать о войнах —
В раю не бывает войн,
А слушать, как в синих волнах
Рождает свой блюз саксофон.
Моя безмятежность — скалы,
Все мысли как с горсти песок.
Но снова девятым валом
Расстрелянный юго-восток.
Рояль рыдал — крик раненого вепря,
И боль и гнев обрушивал лавинно.
Сквозь черный вихрь кружащегося пепла
Колонны шли расстрелянных невинно.
Плечом к плечу, одной стеною шли,
В глаза смотрели, немо вопрошали,
Детей, притихших, бережно несли.
Молчаньем-колоколом оглушали.
Их мертвых губ последний вдох целуя
Стекала кровью макова роса.
И к небесам взывали: "Аллилуйя!"
Невинно убиенных голоса.
Мир после адова пира
В полынной пропитан горечи.
Напились крови, вампиры?
Детской напились?! Сволочи.
Если тебя убили
Или еще убьют,
Знай — не в сырой могиле —
В небе найдешь приют.
И на тропе небесной
Солнечно-голубой,
Тихие слыша песни
Грудью вдохнешь — живой!
Ты, не искавший боя
В двадцать неполных лет,
Верь мне, убитый воин —
Смерти для неба нет.
"Маленький мой, успокойся,
Дай, еще раз обниму.
Спи, дорогой, и не бойся,
Тебя не отдам никому."
"Гул. Самолеты, значит,
Но я почти не боюсь.
Мамочка, мама. Ты плачешь. "
"Нет, милый мой. Молюсь".
"Мама! Погасла свечка!"
"Маленький мой, держись!
Крепче, мое сердечко,
Крепче ко мне прижмись. "
"Мамочка, сколько света.
Тихо. И не бомбят.
Мама, смотри. кто это?"
"Ангелы, милый, летят. "
Шагнувшие в чрево войны
По преисподни приказу
Безумием заражены
Помечены черной проказой.
Грохочет безумия шквал,
Сметает огнем бронь заслона
И жизни, что бог даровал,
Сжирают сто пастей дракона.
Шар огненный падает вниз
Где логово беса пришельца.
Безумие, остановись!
Не трогай детское тельце.
Во гневе, Земля, задрожи,
Разверзнь пред безумием тверди.
Верните ребенку жизнь.
И Бог вам простит все смерти.
Антитеррор кровавый,
Калится ярость в огне.
Нет в ней ни правды, ни славы
В этой постыдной войне.
Грех — брат на брата — страшен
Ради орды стервецов.
Будут потомки наши
Каяться вновь за отцов.
Вязко, как смоль застревает,
Липнет к подкорке ложь.
Если вас не убивают,
Вас убивают все ж.
Шаг не чеканьте, берцы,
Дулами, танки, к стене!
"Нет!" выжигаю сердцем
Этой преступной войне.
Я живая. Я — камень. Слушаю
Голоса Максимки и Наденьки
И как мир от безумия рушится.
"Вы за что нас убили, дяденьки?
Из-за наших, наверное, шалостей?
Что пошли гулять без панамочек.
Мы не будем больше. Пожалуйста,
Не стреляйте вы в нас и в мамочек".
Я цепляюсь за "Боже святый".
Их глаза в небеса открыты.
Пусть падет на вас тьма проклятий
За детей, что вами убиты.
И что землю мою сжигая
Вы на ненависть горе множите.
И что я давно не живая.
Люди, а Вы? вот Вы. и Вы. Жить с этим. можете.
Вы меня расстреляли — радуйтесь.
Душу пламенем вынули — празднуйте.
Вы, с отравленным мраком разумом —
Слепо в ярости дикой варствуйте.
Пейте, пейте, могилы выроив,
Со своею победой пирровой,
Что повиснет тяжелой гирею,
Заглушайте совести крик.
Украина моя, УкрАина,
Ты отныне навеки ранена,
Только вера в тебя украдена,
И растоптана злобой клик.
Нет, не кланяйтесь своре Каина,
Непременно придет раскаянье.
Запоздалое, окаянное,
Будет жечь, будет мучить вас.
Будут коконы лживые рваться,
Буду в снах страшных к вам возвращаться
Сотней лиц, сотней рук возвращаться,
Я, расстрелянный вами Донбасс.
Подвинься, безусый мальчик,
Встань за моей спиной.
Сегодня дубовый ящик
Не будет сколочен войной.
Хватит! Считать устала
Сколько ты раз умирал,
Каменной бабой стала
От плача лампад и хорал.
Вырвался бес на волю
Рати свои собирать.
Только я, мать, не позволю
Братьям по братьям стрелять.
Выйду, как в бой, на дорогу —
Больше никто не умрет.
Мальчик, вернись к порогу,
Там тебя девочка ждет.
Он никого не хотел убивать —
Божий топтать венец.
От тонкой полоски застыла мать
И побледнел отец.
Жесткие берцы не мог шнуровать,
Безумный пополнив строй.
Он никого не хотел убивать
И верить, что он — герой.
В чумном угаре не пировать
Скачущей черта свиты.
Он никого не хотел убивать.
Он предпочел быть убитым.
Я помню, что было небо.
Но небо гашетки зла
Обрушили крышкой склепа,
Чтоб я без него жила.
Чтоб лишь подземелье знала,
Где морока вечная мгла,
Чтоб небом взахлеб не дышала,
Глотками его не пила.
Вы, злу что поверили слепо,
Не сметь вам меня устрашать!
Верните, требую! небо,
Которым легко дышать.
Если бы камни могли говорить
Закричали бы!
И гремели бы
От отчаянья
И стучали бы.
Чтоб моей земле
Не гореть в огне,
Чтоб войне не быть!
Чтоб не быть войне!
Но в печали бы
Замолчали бы.
От бессилия,
От бескрылия
Онемели бы.
Каменели бы. каменели бы.
Я хочу прошептать о любви.
Я устала кричать о войне.
Мой любимый, ты только живи,
Прижимайся покрепче ко мне.
На груди твоей мирно усну,
А в саду будут петь соловьи.
Позабуду про стерву войну.
Мой любимый, ты только живи.
Смертным холодом оледенит,
Обожжет как огнем — я одна.
Не мигая, оскалясь, глядит
Черным дулом мне в сердце война.
Города мои, снились вам сны,
Будто бабочки плавно летали
И вплетались в причуды весны.
Ах, как сладостно в снах вы мечтали.
Ваши сны утопали в цветах
И в фонтанах плескались, наяды.
А теперь сны повержены в прах.
Разметали их в щепки снаряды.
Вбили заживо в землю по грудь
Жерновами чудовища танки,
Вы, от боли не смея вздохнуть,
Снов своих собирали останки.
И, слепые от слез пелены,
Хоронили под сердца удары.
Города мои. снились вам сны.
А теперь снятся только кошмары.
Мне страшно, когда стреляют
за тысячу километров.
От сводок с фронта я дрогну,
Не трогавшая огня.
Но если чужие ветры
и дикие в ярости марши
придут к моему порогу.
Тогда мне уже не страшно.
Теперь пусть боятся меня.
В одночасье твой мир расколот.
Сердце острой иглой насквозь.
Бьет в виски стопудовый молот,
Закола-чи-ва-ет в крышку гвоздь.
А в глазах темнота, как в яме,
Самой страшной из страшных ям.
Жмется тихо мальчонка к маме:
"А где папочка, мама? Там. "
Черепки. застывшие слепки.
Свод скукожился, сполз и облез.
Это просто летели щепки.
Это просто рубили лес.
Возлюби меня, май, деву ближнюю,
Чтоб под цветом стоять не одной,
Чтобы мужа родимого жизнью мне
Не расплачиваться в крик с войной.
Сгинь, нечистая, третия лишняя,
Буду с милым женой — не вдовой
Любоваться весенними вишнями
И дышать, как цветком, тишиной.
Возлюби меня, май, не отказывай,
Ниспошли мне ту радость в добре,
Когда крошечка-дочь ясноглазая
Улыбнется отцу в декабре.
*
Не стреляйте в детей,
посылая на смерть их отцов,
И сердца матерей
как напалмом, до пепла не жгите!
Дань народом своим
вы, холуи стервятников псов,
Не платите! Мы требуем!
Не платите!
*
Если завтра война, мама,
Мы пойдем убивать братьев,
Кто вбил клин меж ними и нами
И в овечье рядится платье?
Это чьи мы теперь солдаты —
Командиры и новобранцы?
Скоро станем придатком НАТО
Чтоб им грабить Донбасса сланцы.
Райский путь вещает Обама
Вы брехне его только не верьте.
Если завтра война, мама,
Все дороги ведут к смерти.
В сердце слезы, не на ветру —
Высохли.
Горькие мысли — они не к добру —
Выдохни.
Кадры и кадры из черных полос —
Сладу нет.
Катится, катится и под откос
Падает.
Не удержать — не стони, не кричи,
Не хрипи.
В шмат разодрали шакалы, рвачи
Нехристи.
Свору взрастили — глазницы пусты:
"Сла-а-ва!"
Вон поглядите — кресты и кресты.
Мало вам?!
Совесть распята, расстреляна честь.
"Продано!"
Боже мой святый! Да что для них есть
Родина?
*
Новые песни
Придумала жизнь —
Если свистят —
Значит, бомбы,
Ложись!
Если грохочет —
Поет пулемет,
В темном подвале
Он нас не найдет.
Скажи мне, Украйна,
Не в этой ли ржи
Во лжи, как в пыли
Наша Правда лежит?
А, может, в глубинах
Где омута тишь?
Ну что ж, ты, Единая,
Что ж ты молчишь?
В нас наши стреляют,
Нас наши бомбят.
Как призраки зла
Самолеты летят.
Не бойся, малыш,
Страшно лишь в первый раз
Ты слышишь, Гренада?
Я слышу, Донбасс.
Скажи мне, Украйна,
Не в этой ли ржи
Во лжи, как в пыли
Наша Правда лежит?
А, может, в глубинах
Где омута тишь?
Ну что ж, ты, Единая,
Что ж ты молчишь.
В дыму моя земля,
В огне дракона.
Застыли тополя
И терриконы.
Не белый пух летит,
А черный пепел,
И горечью саднит
И больно слепит.
Кровавый маскарад
Глухих. Незрячих.
Склонились вербы в ряд
Сутулясь. Плачут.
И матери. Уходят их сыны,
Опять уходят.
Глашатаи войны
По углям бродят.
*
Не крадите весну!
Не швыряйте в холодную келью,
Чтоб безумному смерчу
Не сместь всех в воронку одну.
Не будите войну!
Не играйте со смертью прицельной.
Дайте, дайте вдохну
тишину.
Я видела эти руки,
Дрожавшие мелко-мелко,
Когда платок доставали,
Вытереть слезы с лица.
Я видела эти веки,
Не знавшие сна отныне
От их непосильной ноши
Тяжкого груза — свинца.
Я слышала, как стонали
Простреленные навеки
Замученные навеки
Обугленные сердца.
Так холодно душе. так безотрадно,
И боль и страх когтями режут грудь.
Ты бросишь нить свою мне, Ариадна,
Во тьме кромешной чтоб нашла я путь?
Нашла тропу сквозь сонмы бездорожий,
И брод нашла у бешеной реки,
Все лабиринты темные похожи
На каменные гулкие мешки.
Чтоб не страшилась подлой пули в спину
Не падала в воронки черный след,
Не думала б что бог меня покинул,
Чтоб видела в конце тоннеля свет.
Нить Ариадны мне покажет выход.
Поверю в жизнь, что в тоненьком стебле.
"Спасибо, Господи! — вздохну — за то, что тихо,
На выжженной, но выжившей земле. "
