Вы здесь
Гладит голые плечи
Суховей горячо.
Ошалевший кузнечик
Мне взлетел на плечо.
Я боюсь шевельнуться,
Я доверьем горда.
Степь — как медное блюдце.
Что блеснуло? Вода!
Ручеёк неказистый,
Но вода в нем сладка…
Что мелькнуло как искра —
Неужели строка.
Эх, степные просторы,
Бесконечная даль,
Вновь открылись вы взору,
Как цветущую шаль.
Среди трав бесконечных
Вьется лентой река,
Ивы в позах беспечных
Молча ждут ветерка.
Степь бескрайна, свободна
И всегда хороша,
Лишь весной сумасбродна,
Как хмельная душа.
Не найти вам на свете
Благодати такой,
Травы, солнце и ветер,
Да бескрайний покой.
Вот и степь с своей красою —
Необъятная кругом —
Развернулась предо мною
Зеленеющим ковром.
Взглянешь влево, взглянешь вправо —
Всюду ширь, и тонет взор…
Степь, тебе и честь и слава
За могучий твой простор!
Город шумный, город пыльный,
Город, полный нищеты,
Точно склеп сырой, могильный,
Бодрых духом давишь ты!
Рад, что я тебя покинул,
Душный город, где я рос,
Где едва-едва не сгинул
В бездне горя, в море слез.
Солнце там меня не грело
Золотым своим лучом, —
Здесь, в степи же, закипела
Снова жизнь во мне ключом.
Нет вокруг толпы народной,
Горьких жалоб не слыхать,
И в груди моей холодной
Разгорелась кровь опять.
Надо мной степные звуки
В вешнем воздухе царят,
Улеглись былые муки,
Скорби прежние молчат.
Закипают думы смело,
Силы крепнут и растут, —
И я вновь готов на дело,
На борьбу и тяжкий труд.
Точно призрак умирающий,
На степи ковыль качается,
Смотрит месяц догорающий,
Белой тучкой омрачается.
И блуждают тени смутные
По пространству неоглядному,
И, непрочные, минутные,
Что-то шепчут ветру жадному.
И мерцание мелькнувшее
Исчезает за туманами,
Утонувшее минувшее
Возникает над курганами.
Месяц меркнет, омрачается,
Догорающий и тающий,
И, дрожа, ковыль качается,
Точно призрак умирающий.
Степь да поле — ветру воля
Над рекою неба синь
О дожде посевы молят —
Сушь везде, куда ни кинь.
Облакам все бьют поклоны,
Вслед сгибаясь до земли,
Словно дьяк перед иконой.
Но стели их, не стели —
Облакам какое дело?
Манит их далекий край,
И несут парное тело —
Может, вдаль, а, может, в рай.
Бесконечная Россия
Словно вечность на земле!
Едешь, едешь, едешь, едешь,
Дни и вёрсты нипочем!
Тонут время и пространство
В необъятности твоей.
Степь широко на просторе
Поперёк и вдоль лежит,
Словно огненное море
Зноем пышет и палит.
Цепенеет воздух сжатый,
Не пахнёт на душный день
С неба ветерок крылатый,
Ни прохладной тучки тень.
Небеса, как купол медный,
Раскалились. Степь гола;
Кое-где пред хатой бедной
Сохнет бедная ветла.
С кровли аист долгоногой
Смотрит, верный домосед;
Добрый друг семьи убогой,
Он хранит её от бед.
Шагом, с важностью спокойной
Тащут тяжести волы;
Пыль метёт метелью знойной,
Вьюгой огненной золы.
Как разбитые палатки
На распутии племён —
Вот курганы, вот загадки
Неразгаданных времён.
Пусто всё, однообразно,
Словно замер жизни дух;
Мысль и чувство дремлют праздно,
Голодают взор и слух.
Грустно! Но ты грусти этой
Не порочь и не злословь:
От неё в душе согретой
Свято теплится любовь.
Степи голые, немые,
Всё же вам и песнь, и честь!
Всё вы — матушка-Россия,
Какова она ни есть!
Хочется выдуть
Ветром степным
Сердца печали.
Исподволь выйдут
Часом ночным,
Мрак истончая.
Бисером мелким
Росы зари
Явятся свету.
Алые стрелки,
Степь обагрив,
Спустятся сверху.
Тихо шаманя,
В травы войду —
Душу врачую.
В горьком тумане
Горе-беду
С корнем корчую.
Солнце дробится,
Цвет янтаря
Всюду вкрапляя.
Заколосится
Шёлк ковыля,
Боль преломляя!
Тихо ночью на степи;
Небо ей сказало: спи!
И курганы спят;
Звёзды ж крупные в лучах
Говорят на небесах:
Вечный — свят, свят, свят!
В небе чутко и светло.
Неподвижное крыло
За плечом молчит, —
Нет движенья; лишь порой
Бриллиантовой слезой
Ангел пролетит.
За годами, за туманами
Степь с полынными холмами
Обагрённая тюльпанами
Шепчет с ветром ковылями…
Здесь ветер хозяин степей
А дождь слишком редкий был гость
Засыпал песком суховей
Забытую временем кость…
И на выжженном теле бескрайних степей
Вознеслись словно шрамы, курганы…
Среди горькой полыни, седых ковылей
Полыхают огнями тюльпаны…
Едешь, едешь, — степь да небо,
Точно нет им края,
И стоит вверху, над степью,
Тишина немая.
Нестерпимою жарою
Воздух так и пышет;
Как шумит трава густая,
Только ухо слышит.
Едешь, едешь, — как шальные,
Кони мчатся степью;
Вдаль курганы, зеленея,
Убегают цепью.
Промелькнут перед глазами
Две-три старых ивы, —
И опять в траве волнами
Ветра переливы.
Едешь, едешь, — степь да небо, —
Степь, все степь, как море;
И взгрустнется поневоле
На таком просторе.
Степь широкая,
Степь безлюдная,
Отчего ты так
Смотришь пасмурно?
Где краса твоя,
Зелень яркая,
На цветах роса
Изумрудная?
Где те дни, когда
С утра до ночи
Ты залётных птиц
Песни слушала,
Дорогим ковром
Расстилалася,
По зарям, сквозь сон,
Волновалася?
Когда в час ночной
Тайны чудные
Ветерок тебе
Шептал ласково,
Освежал твою
Грудь открытую,
Как дитя, тебя
Убаюкивал.
А теперь лежишь
Мертвецом нагим;
Тишина вокруг,
Как на кладбище…
Пробудись! Пришла
Пора прежняя;
Уберись в цветы,
В бархат зелени;
Изукрась себя
Росы жемчугом;
Созови гостей
Весну праздновать.
Посмотри кругом:
Небо ясное
Голубым шатром
Пораскинулось,
Золотой венец
Солнца красного
Весь в огнях горит
Над дубравою,
Новой жизнию
Веет теплый день,
Ветерок на грудь
К тебе просится.
Степь и полынь. И непомерной грустью
Качнуло небо вбок. Как память. Не они ль?!
Не с этих ли полей над горьковатой пустью
Нам голос был? И в нём — степь и полынь.
Не с этих ли полей — во все концы, как память,
Полынь. Как птица. И не долететь
До края… Степь… И, как свеча, над нами
Качнулось небо в бок. Полынь и степь…
Есть песня у меня старинная,
Я нам спою теперь ее:
Как хороша ты, степь пустынная,
Житье привольное мое!
Как над тобою, безграничною,
Раскинулся небесный свод,
А по небу, стезей привычною,
Светило вечное идет!
Был в городах я и измучился:
Нет, не житье там для меня!
Я скоро по тебе соскучился
И оседлал себе коня!
К тебе бежал я: здесь мне весело,
Здесь я один, здесь волен я,
Здесь вижу я, как небо свесило
Со всех сторон свои края!
Тебя, привольем благодатную,
Поймет ли житель городской
И обоймет ли, необъятную,
Своею тесною душой?
Как сладко песню заунывную
В степи, под вечер, затянуть,
Залиться в звуки переливные
И в них исчезнуть, потонуть.
Меня томит печаль глубокая:
С тобой я поделю ее,
Раздолье ты мое широкое,
Мое привольное житье!
Опрокинуто небо в горячей степи,
Половецкое солнце висит на цепи,
Обжигая дыханием травы.
Но однажды украдкой, спугнув тишину,
Журавли, словно ангелы божьи, вспорхнут,
И крестом полетят православным.
Заиграет кимвалом разбуженный гром,
И пригоршни дождя, как богач серебро,
Разметает по сонной долине.
От мучительной спячки очнется земля,
Понесутся по свету псалмы ковыля
И дурманящий запах полыни.
