Творческая работа ученицы в рамках регионального филологического марафона "Школа любителей словесности"
Содержание
Скачать:
ВложениеРазмер| prorok.doc | 30 КБ |
Предварительный просмотр:
Сопоставительный анализ стихотворений
А.С. Пушкина «Пророк» и Ф.И. Тютчева «Безумие».
Стихотворения великих поэтов А.С. Пушкина «Пророк» и Ф.И. Тютчева «Безумие» написаны примерно в одно и то же время (1826, 1830 годы). Но если «Пророк» можно назвать хрестоматийным произведением, то «Безумие», мне думается, одно из самых малоизвестных и по–разному понимаемых стихотворений Тютчева. Есть даже предположения, что оно об искателях воды. Мне эта версия не кажется правильной: для меня Тютчев, прежде всего, поэт-философ. И я думаю, что он вслед за Пушкиным пишет о самом важном для них обоих — о предназначении поэта.
Совпадают ли точки зрения поэтов?
Пушкин утверждает: «ПрОрОк!» Я ставлю восклицательный знак, потому что слышу здесь это огромное, великое, безмерное О, а «все огромное определяется через О». Так считал Бальмонт. Тютчев же пугающе говорит: «БезУмие». «Всклик ужаса»? «Упор»? «Угол»? Это так, если в очередной раз обратиться к Бальмонту. И я тоже чувствую что-то подобное. Так что сопоставление названий говорит мне о том, что о единстве взглядов Тютчева и Пушкина на назначение поэта говорить не приходится. Видимо, Тютчев возражает.
Да, возражает. И именно Пушкину. Не случайны же совпадения, какие невозможно не заметить: оба стихотворения написаны четырехстопным ямбом, возвышенным языком, место действия – пустыня, говорится о слухе, зрении?
Но различий гораздо больше.
Это и сюжет (внешний в «Пророке» и внутренний в «Безумии»), и герои (я — оно), и образ жизни (влачился – в беззаботности веселой… живет)…
У одного — вещие зеницы, у другого – стеклянные очи. Что значит этот эпитет? Застывшие, как у больного? Слепые? «Чего-то ищет в облаках»… незрячими глазами? И при этом живет в «беззаботности веселой »?
Слух такой у героя «Пророка», что он слышит не только «неба содроганье», но и рост («прозябанье») дольней лозы. Герой «Безумия» «чутким ухом … чему-то внемлет». Непонятному? Непонимаемому? Тогда почему же «с довольством тайным»? Закрадывается мысль, что это удовольствие непонятное, тайное для…него самого! Что-то идиотическое, не иначе… Тогда почему же Безумье жалкое ? Какое из объяснений Даля ближе? Достойный жалости, сожаления, участия, возбуждающий чувство жалости, сострадания? Или ничтожный, презрительный, падший, плохой? И выбрать невозможно, потому что по отдельности не получается, только все вместе, одномоментно.
И пустыня, оказывается, у Тютчева только на первый взгляд представляется метафорой жизни как мучительного, бесцветного существования в застылых жизненных формах. Страшное место: земля обгорелая с пламенными песками – для жалкого Безумья и приют, убежище, и место суда…
В «Пророке» явная антитеза во всем: земля – небо, моря – земли, я – Бог… В «Безумии» — слияние несовместимого, несочетаемого: «с землею обгорелой слился, как дым, небесный свод», « в беззаботности веселой ….живет под раскаленными лучами, зарывшись в пламенных песках»… И Безумье жалкое, в моем представлении, и ничтожно, и достойно жалости, сострадания… Таким показал его мне блистательный Ф.И.Тютчев, используя оксюморон…
И чем больше перечитываешь стихотворения, тем дальше уходишь от запрограммированного в себе ранее: поэт у Пушкина – пророк, озаренный Богом провозвестник (. ), у Тютчева – безумец. Да не поэт безумец, он – Безумье, стихотворение же названо «Безумие». Так что же это такое и как это связано с «Пророком» Пушкина?
«На перепутье» томимого духовной жаждой (не знающего куда, зачем и, главное, как и с чем идти) шестикрылый серафим преобразовал в существо с особыми зрением, слухом, языком и сердцем. Но…«Как труп , в пустыне я лежал …» Затем прекрасное воззвание Бога, в которое автор вложил такое понятное нам всем, такое яркое понимание предназначения поэта. Глаголы в сослагательном наклонении: восстань, виждь, внемли, жги – так страстно произнесены, что у меня до знакомства с тютчевским «Безумием» ни разу не закралось сомнения в том, что пророк может не восстать, может не исполнить своего предназначения – глаголом жечь сердца людей.
У Тютчева «внемли» преобразовалось в глагол настоящего времени – «внемлет». Может быть, Безумье жалкое, которое «стеклянными очами чего-то ищет в облаках», «припав к растреснутой земле, чему-то внемлет жадным слухом», и есть тот, кто восстал… после попытки исполнить волю Божью? Так в чем же БЕЗУМИЕ, по Тютчеву? Не в том ли, что герой « мнит , что слышит…». Что значит мнит ? Имеет мнение, уверен? Мне думается, вот это–то самомнение и есть безумие.
Тютчев заканчивает стихотворение многоточием, а перед ним идет анафора:
И мнит, что слышит струй кипенье,
Что слышит ток подземных вод,
И колыбельное их пенье,
И шумный из земли исход.
Такая же анафора есть и в «Пророке». Можно ей продолжить то, о чем умолчал Тютчев?
Можно, я думаю, но разница в том, что пушкинский герой все это «внял», а тютчевский «мнит, что слышит…». Да еще «с довольством тайным на челе»! Нет ни тени сомнения в своем таланте? Не сомневаются только…
А Ф.И. Тютчев, говорят, в этом стихотворении выразил мучительные сомнения в своем провидческом даре (и ссылаются на написанное им в 1862 году стихотворение «Иным достался от природы…»).
Может быть, поэтому «Безумие» звучит не только как сатира, но и как элегия?
