Русский поэт, представитель новокрестьянской поэзии и лирики, а в более позднем периоде творчества — имажинизма.
Годы жизни: 1895 — 1925
Содержание
Стихи по типу
Стихи по длине
Все стихи списком
- Воспоминание (Теперь октябрь не тот. )
- Годы молодые с забубенной славой.
- День ушел, убавилась черта.
- Дорогая, сядем рядом.
- Зашумели над затоном тростники.
- Золото холодное луны.
- Исповедь самоубийцы
- К покойнику
- Капли
- Корова
- Мне осталась одна забава.
- Мы теперь уходим понемногу.
- Не жалею, не зову, не плачу.
- Нищий с паперти
- Ну, целуй меня, целуй.
- О дитя, я долго плакал над судьбой твоей…
- Памяти Брюсова
- По-осеннему кычет сова.
- Подражанье песне
- Проплясал, проплакал дождь весенний.
- Пушистый звон и руга…
- Разбойник
- Свищет ветер, серебряный ветер.
- Слушай, поганое сердце.
- Там, где капустные грядки.
- Теперь любовь моя не та… (Клюеву)
- У могилы
- Хороша была Танюша, краше не было в селе.
- Я последний поэт деревни.
Теперь октябрь не тот,
Не тот октябрь теперь.
В стране, где свищет непогода,
Ревел и выл
Октябрь, как зверь,
Октябрь семнадцатого года.
Годы молодые с забубенной славой,
Отравил я сам вас горькою отравой.
Я не знаю: мой конец близок ли, далек ли,
Были синие глаза, да теперь поблекли.
Где ты, радость? Темь и жуть, грустно и обидно.
В поле, что ли? В кабаке? Ничего не видно.
Руки вытяну — и вот слушаю на ощупь:
День ушел, убавилась черта,
Я опять подвинулся к уходу.
Легким взмахом белого перста
Тайны лет я разрезаю воду.
В голубой струе моей судьбы
Накипи холодной бьется пена,
И кладет печать немого плена
Дорогая, сядем рядом,
Поглядим в глаза друг другу.
Я хочу под кротким взглядом
Слушать чувственную вьюгу.
Это золото осеннее,
Эта прядь волос белесых —
Все явилось, как спасенье
Зашумели над затоном тростники.
Плачет девушка-царевна у реки.
Погадала красна девица в семик.
Расплела волна венок из повилик.
Ах, не выйти в жены девушке весной,
Запугал ее приметами лесной.
На березке пообъедена кора,-
Золото холодное луны,
Запах олеандра и левкоя.
Хорошо бродить среди покоя
Голубой и ласковой страны.
Далеко-далече там Багдад,
Где жила и пела Шахразада.
Но теперь ей ничего не надо.
Простись со мною, мать моя,
Я умираю, гибну я!
Больную скорбь в груди храня,
Ты не оплакивай меня.
Не мог я жить среди людей,
Холодный яд в душе моей.
И то, чем жил и что любил,
Уж крышку туго закрывают,
Чтоб ты не мог навеки встать,
Землей холодной зарывают,
Где лишь бесчувственные спят.
Ты будешь нем на зов наш зычный,
Когда сюда к тебе придем.
И вместе с тем рукой привычной
Капли жемчужные, капли прекрасные,
Как хороши вы в лучах золотых,
И как печальны вы, капли ненастные,
Осенью черной на окнах сырых.
Люди, веселые в жизни забвения,
Как велики вы в глазах у других
И как вы жалки во мраке падения,
Дряхлая, выпали зубы,
Свиток годов на рогах.
Бил ее выгонщик грубый
На перегонных полях.
Сердце неласково к шуму,
Мыши скребут в уголке.
Думает грустную луму
Мне осталась одна забава:
Пальцы в рот — и веселый свист.
Прокатилась дурная слава,
Что похабник я и скандалист.
Ах! какая смешная потеря!
Много в жизни смешных потерь.
Стыдно мне, что я в бога верил.
Мы теперь уходим понемногу
В ту страну, где тишь и благодать.
Может быть, и скоро мне в дорогу
Бренные пожитки собирать.
Милые березовые чащи!
Ты, земля! И вы, равнин пески!
Перед этим сонмом уходящим
Не жалею, не зову, не плачу,
Все пройдет, как с белых яблонь дым.
Увяданья золотом охваченный,
Я не буду больше молодым.
Ты теперь не так уж будешь биться,
Сердце, тронутое холодком,
И страна березового ситца
Глаза — как выцветший лопух,
В руках зажатые монеты.
Когда-то славный был пастух,
Теперь поет про многи лета.
А вон старушка из угла,
Что слезы льет перед иконой,
Она любовь его была
Ну, целуй меня, целуй,
Хоть до крови, хоть до боли.
Не в ладу с холодной волей
Кипяток сердечных струй.
Опрокинутая кружка
Средь веселых не для нас.
Понимай, моя подружка,
О дитя, я долго плакал над судьбой твоей,
С каждой ночью я тоскую все сильней, сильней…
Знаю, знаю, скоро, скоро, на закате дня,
Понесут с могильным пеньем хоронить меня…
Ты увидишь из окошка белый саван мой,
И сожмется твое сердце от тоски немой…
О дитя, я долго плакал с тайной теплых слов,
Мы умираем,
Сходим в тишь и грусть,
Но знаю я —
Нас не забудет Русь.
Любили девушек,
Любили женщин мы —
И ели хлеб
По-осеннему кычет сова
Над раздольем дорожной рани.
Облетает моя голова,
Куст волос золотистый вянет.
Полевое, степное "ку-гу",
Здравствуй, мать голубая осина!
Скоро месяц, купаясь в снегу,
Ты поила коня из горстей в поводу,
Отражаясь, березы ломались в пруду.
Я смотрел из окошка на синий платок,
Кудри черные змейно трепал ветерок.
Мне хотелось в мерцании пенистых струй
С алых губ твоих с болью сорвать поцелуй.
Но с лукавой улыбкой, брызнув на меня,
Проплясал, проплакал дождь весенний,
Замерла гроза.
Скучно мне с тобой, Сергей Есенин,
Подымать глаза.
Скучно слушать под небесным древом
Взмах незримых крыл:
Не разбудишь ты своим напевом
Мария Трошенкова
Снежная равнина, белая луна,
Саваном покрыта наша сторона.
И березы в белом плачут по лесам.
Кто погиб здесь? Умер?
Количество версий и слухов, связанных со смертью Сергея Есенина, сопоставимо, наверное, лишь с домыслами по поводу гибели Владимира Маяковского. Сухие факты из уголовного дела говорят, что 30-летний гражданин Есенин Сергей Александрович был найден повешенным в своем 5-м номере в ленинградской гостинице "Интернационал" ("Англетер") 28 декабря 1925 года. Официальной версией гибели названо самоубийство.
Несостыковок масса — и им посвящено не одно исследование — от синяка под глазом и ссадин на теле поэта до выбора места повешения, под самым потолком на коротком ремне от чемодана при наличии стульев и длинной веревки в номере. Почему в комнате был грязный, будто свежевытоптанный чьими-то сапогами ковер, почему в чернильнице на письменном столе не было чернил, что за белесый порошок виднеется на этом самом столе на одном из снимков сцены самоубийства — это лишь часть вопросов, которые задавали те, кто не поверил в самоубийство поэта.
Заключение судмедэксперта так же лаконично, как и милицейский акт — покойный умер от асфиксии. Разумеется, поползли слухи о том, что Есенина "ликвидировали" по политическим мотивам, что смерть поэта на совести ЧК. Так или иначе — но судебное дознание по этому делу было прекращено уже 23 января 1926 года. А в 1989 и 1992 годах были проведены независимые экспертизы, которые показали, что несмотря на небрежность составления актов, версия об убийстве Есенина ничем не подтверждается.
По воспоминаниям знакомых Сергея Есенина, в последний год своей жизни он особенно крепко пил, был вспыльчив более обычного, постоянно пребывал в глубочайшей депрессии. Созданные поэтом стихи — самые убедительные свидетели его тяжелого душевного состояния. Темы одиночества, неприкаянности и особенно — скорой смерти — выходят на первый план.
"Вечерняя Москва" предлагает перечитать самые пронзительные стихотворения Сергея Есенина, написанные незадолго до гибели.
"Черный человек" (отрывок, 14 ноября 1925 года)
Друг мой, друг мой,
Я очень и очень болен.
Сам не знаю, откуда взялась эта боль.
То ли ветер свистит
Над пустым и безлюдным полем,
То ль, как рощу в сентябрь,
Осыпает мозги алкоголь.
Голова моя машет ушами,
Как крыльями птица.
Маячить больше невмочь.
На кровать ко мне садится,
Спать не даёт мне всю ночь.
Водит пальцем по мерзкой книге
И, гнусавя надо мной,
Как над усопшим монах,
Читает мне жизнь
Какого-то прохвоста и забулдыги,
Нагоняя на душу тоску и страх.
"Ты меня не любишь, не жалеешь" (4 декабря 1925 года)
Ты меня не любишь, не жалеешь,
Разве я немного не красив?
Не смотря в лицо, от страсти млеешь,
Мне на плечи руки опустив.
Молодая, с чувственным оскалом,
Я с тобой не нежен и не груб.
Расскажи мне, скольких ты ласкала?
Сколько рук ты помнишь? Сколько губ?
Знаю я — они прошли, как тени,
Не коснувшись твоего огня,
Многим ты садилась на колени,
А теперь сидишь вот у меня.
Пуст твои полузакрыты очи
И ты думаешь о ком-нибудь другом,
Я ведь сам люблю тебя не очень,
Утопая в дальнем дорогом.
Этот пыл не называй судьбою,
Легкодумна вспыльчивая связь,—
Как случайно встретился с тобою,
Улыбнусь, спокойно разойдясь.
Да и ты пойдешь своей дорогой
Распылять безрадостные дни,
Только нецелованных не трогай,
Только негоревших не мани.
И когда с другим по переулку
Ты пойдешь, болтая про любовь,
Может быть, я выйду на прогулку,
И с тобою встретимся мы вновь.
Отвернув к другому ближе плечи
И немного наклонившись вниз,
Ты мне скажешь тихо: «Добрый вечер. »
Я отвечу: «Добрый вечер, miss».
И ничто души не потревожит,
И ничто ее не бросит в дрожь,—
Кто любил, уж тот любить не может,
Кто сгорел, того не подожжешь.
"Цветы мне говорят — прощай" (27 октября 1925 года)
Цветы мне говорят — прощай,
Головками склоняясь ниже,
Что я навеки не увижу
Ее лицо и отчий край.
Любимая, ну, что ж! Ну, что ж!
Я видел их и видел землю,
И эту гробовую дрожь
Как ласку новую приемлю.
И потому, что я постиг
Всю жизнь, пройдя с улыбкой мимо,-
Я говорю на каждый миг,
Что все на свете повторимо.
Не все ль равно — придет другой,
Печаль ушедшего не сгложет,
Оставленной и дорогой
Пришедший лучше песню сложит.
И, песне внемля в тишине,
Любимая с другим любимым,
Быть может, вспомнит обо мне
Как о цветке неповторимом.
Собаке Качалова (1925 год)
Дай, Джим, на счастье лапу мне,
Такую лапу не видал я сроду.
Давай с тобой полаем при луне
На тихую, бесшумную погоду.
Дай, Джим, на счастье лапу мне.
Пожалуйста, голубчик, не лижись.
Пойми со мной хоть самое простое.
Ведь ты не знаешь, что такое жизнь,
Не знаешь ты, что жить на свете стоит.
Хозяин твой и мил и знаменит,
И у него гостей бывает в доме много,
И каждый, улыбаясь, норовит
Тебя по шерсти бархатной потрогать.
Ты по-собачьи дьявольски красив,
С такою милою доверчивой приятцей.
И, никого ни капли не спросив,
Как пьяный друг, ты лезешь целоваться.
Мой милый Джим, среди твоих гостей
Так много всяких и невсяких было.
Но та, что всех безмолвней и грустней,
Сюда случайно вдруг не заходила?
Она придет, даю тебе поруку.
И без меня, в ее уставясь взгляд,
Ты за меня лизни ей нежно руку
За все, в чем был и не был виноват.
"Клён ты мой опавший" (28 ноября 1925)
Клён ты мой опавший, клён заледенелый,
Что стоишь, нагнувшись, под метелью белой?
Или что увидел? Или что услышал?
Словно за деревню погулять ты вышел.
И, как пьяный сторож, выйдя на дорогу,
Утонул в сугробе, приморозил ногу.
Ах, и сам я нынче чтой-то стал нестойкий,
Не дойду до дома с дружеской попойки.
Там вон встретил вербу, там сосну приметил,
Распевал им песни под метель о лете.
Сам себе казался я таким же кленом,
Только не опавшим, а вовсю зелёным.
И, утратив скромность, одуревши в доску,
Как жену чужую, обнимал берёзку.
"Эх вы, сани!" (1925 год)
Эх вы, сани! А кони, кони!
Видно, черт их на землю принес.
В залихватском степном разгоне
Колокольчик хохочет до слёз.
Ни луны, ни собачьего лая
В далеке, в стороне, в пустыре.
Поддержись, моя жизнь удалая,
Я ещё не навек постарел.
Пой, ямщик, вперекор этой ночи,-
Хочешь, сам я тебе подпою
Про лукавые девичьи очи,
Про веселую юность мою.
Эх, бывало, заломишь шапку,
Да заложишь в оглобли коня,
Да приляжешь на сена охапку,-
Вспоминай лишь, как звали меня.
И откуда бралась осанка,
А в полуночную тишину
Уговаривала не одну.
Все прошло. Поредел мой волос.
Конь издох, опустел наш двор.
Потеряла тальянка голос,
Разучившись вести разговор.
Но и все же душа не остыла,
Так приятны мне снег и мороз,
Потому что над всем, что было,
Колокольчик хохочет до слёз.
Несказанное, синее, нежное. (1925 год)
Несказанное, синее, нежное.
Тих мой край после бурь, после гроз,
И душа моя — поле безбрежное —
Дышит запахом мёда и роз.
Я утих. Годы сделали дело,
Но того, что прошло, не кляну.
Словно тройка коней оголтелая
Прокатилась во всю страну.
Напылили кругом. Накопытили.
И пропали под дьявольский свист.
А теперь вот в лесной обители
Даже слышно, как падает лист.
Колокольчик ли? Дальнее эхо ли?
Все спокойно впивает грудь.
Стой, душа, мы с тобой проехали
Через бурный положенный путь.
Разберемся во всем, что видели,
Что случилось, что сталось в стране,
И простим, где нас горько обидели
По чужой и по нашей вине.
Принимаю, что было и не было,
Только жаль на тридцатом году —
Слишком мало я в юности требовал,
Забываясь в кабацком чаду.
Но ведь дуб молодой, не разжелудясь,
Так же гнётся, как в поле трава.
Эх ты, молодость, буйная молодость,
"Кто я? Что я?" (1925 год)
Кто я? Что я? Только лишь мечтатель,
Синь очей утративший во мгле,
Эту жизнь прожил я словно кстати,
Заодно с другими на земле.
И с тобой целуюсь по привычке,
Потому что многих целовал,
И, как будто зажигая спички,
Говорю любовные слова.
А в душе всегда одно и тож,
Если тронуть страсти в человеке,
То, конечно, правды не найдешь.
Оттого душе моей не жестко
Не желать, не требовать огня,
Ты, моя ходячая берёзка,
Создана для многих и меня.
Но, всегда ища себе родную
И томясь в неласковом плену,
Я тебя нисколько не ревную,
Я тебя нисколько не кляну.
Кто я? Что я? Только лишь мечтатель,
Синь очей утративший во мгле,
И тебя любил я только кстати,
Заодно с другими на земле.
"Синий туман. Снеговое раздолье" (1925 год)
Синий туман. Снеговое раздолье,
Тонкий лимонный лунный свет.
Сердцу приятно с тихою болью
Что-нибудь вспомнить из ранних лет.
Снег у крыльца как песок зыбучий.
Вот при такой же луне без слов,
Шапку из кошки на лоб нахлобучив,
Тайно покинул я отчий дров.
Снова вернулся я в край родимый.
Кто меня помнит? Кто позабыл?
Грустно стою я, как странник гонимый,-
Старый хозяин своей избы.
Молча я комкаю новую шапку,
Не по душе мне соболий мех.
Вспомнил я дедушку, вспомнил я бабку,
Вспомнил кладбищенский рыхлый снег.
Все успокоились, все там будем,
Как в этой жизни радей не радей,-
Вот почему так тянусь я к людям,
Вот почему так люблю людей.
Вот отчего я чуть-чуть не заплакал
И, улыбаясь, душой погас,-
Эту избу на крыльце с собакой
Словно я вижу в последний раз.
До свиданья, друг мой. (1925)
До свиданья, друг мой, до свиданья,
Милый мой, ты у меня в груди.
Обещает встречу впереди.
До свиданья, друг мой, без руки и без слова,
В этом году мы отмечаем две круглые даты:
120 лет со дня рождения Сергея Есенина и 90 лет со дня его смерти (3 октября 1895 – 28 декабря 1925).
Наша площадка «ЕдиноМЫШЬленники» посвятила памяти великого русского поэта Есенинский Конкурс стихов,
лучшие из которых предлагаем вашему вниманию.
Этот скромный вклад в поэзию сайта «Стихи.ру», мы надеемся,
послужит во благо укрепления дружбы между поэтами.
Наши искренние поздравления лауреатам! И пожелания успехов!
Есенин
Лина Чирко
По бездорожью время наше мчится,
И кружат у обочин дерева…
Не выцвели березовые ситцы,
Не облетела мотыльком листва.
Цветут подснежники в лесах весенних,
Где дым черёмух ветрами гоним.
Шагами мерит Русь Сергей Есенин,
Навеки оставаясь молодым:
То отроком, то иноком смиренным,
То в образе гуляки-сорванца —
Стихам вверяя жизнь самозабвенно,
Выплёскивая душу до конца.
А звёздный шёпот в поднебесье гаснет,
И с думой о грядущем ясном дне
Вновь босоногий мальчик в путь за счастьем
Пускается на розовом коне…
Грустят вдали заброшенные хаты,
И полем ветер бродит в тишине…
А над прудом склонилась виновато
Старушка ива в ветхом шушуне.
Но Песня, словно пульс, в народе бьётся,
И Слово плещет, как в лугах Ока,
И край златых колосьев назовётся
Есенинскою Русью на века.
Что ж ты, Русь моя осенняя?
Ирина-Сова
«Чем больнее, тем звонче,
То здесь, то там.
Я с собой не покончу,
Иди к чертям.»
Что ж ты, Русь моя осенняя
проглядела втихаря
сына милого — Есенина ,
одиночку-бунтаря?
Не избавила родимого
от врагов лихих в пути.
Ведь считались побратимами
до прощального «прости. »
Не зовет уже, не плачет он.
Не жалеет, может быть.
Видно, свыше так назначено —
не укрыться от судьбы.
Эх, Серега, нет спасения —
из огня, да прямо в рай.
Выпьем стоя. за Есенина.
Пой, тальяночка, играй.
И тальянка. плачет милая.
перебором сыплет грусть.
над Есенинской могилою
виновато плачет Русь.
Агата Кристи – «Тяжело над ним вздыхает Русь» — http://www.stihi.ru/2015/10/04/10694
Тяжело над ним вздыхает Русь
Агата Кристи 3
Талых вод напевное журчанье,
Шелест трав, да в поле васильки,
Журавлей надрывное прощанье-
Сколько светлой грусти и тоски!
Словно привкус горечи и боли-
Над судьбой прощальные слова
Мне шептали травы в чистом поле,
В них купалась неба синева.
Слишком рано он покинул землю,
Слёзы льют дожди в избытке чувств.
Я в стихах его печалям внемлю-
Там костром горит рябины куст.
Не жалейте слов красивых, люди,-
Пусть по свету катится молва,
Только мы, живущие, не судьи,
О любви пусть будут все слова!
Были в жизни светлые мгновенья,
Хоть в ночи сжимала сердце грусть.
Красоту воспел в стихах Есенин-
Тяжело над ним вздыхает Русь.
Разговор с поэтом
Юрий Пестерев
Стоит осени вновь пробудиться, расплескать васильковый рассвет,
Над берёзовой рощею птицей воспарит кучерявый поэт.
Где ж теперь затерялись овины. Ярый месяц не кажет свой рог.
Лишь туманятся в дымке долины, проливая багрянец на мох.
Ярче роз не пылают зарницы над проулком, в лесной тишине,
Всадник резво уже не промчится на красивом, лихом скакуне.
На лугу, будто в розовом блюде, в плаче клёнов и звени осин
Не расслышу: «послухайте, люди», эту песнь про ухлюпы трясин,
О селе, женихе и невесте, про забытую мать в шушуне
И потере девической чести в захолустной, глухой стороне.
Не споёт теперь мать за куделью, — оскудели дворы на селе.
Нет и тяги большой к рукоделью, не в почёте копаться в земле.
Молодые торопятся в город. Будто маслом намазано им.
В душах бродит расчётливый холод, наплевать на отеческий дым.
Погламурить бы в норковых шубах. Иль уйти спозаранку в гульбу.
Оттого и цинично, и грубо всё пеняют на жизнь и судьбу.
Но какими б глазами поэта поглядел бы Есенин на Русь?!
Что сказал бы поэт нам на это? Как бы он разгонял нашу грусть?
Я не знаю. Лишь плачу, лишь плачу над страданьем пустеющих сёл,
Чтобы в строчках стиха обозначить всё, что сам испытал и прошёл.
Ведь и я, здесь, на родине милой, истомил от тоски свою грудь,
И готов о холодной могиле написать и навеки заснуть.
Только всё ж слёзы лить на прощанье ни к чему мне под сенью кустов,
Если розовой, гулкою ранью льётся слово с других берегов.
. Деревеньку с восторгом весенним, светлой грустью в сиреневом сне
Воспевал синеглазый Есенин. С тёплой грустью живётся и мне.
Письмо сыну
Вита Осенняя
Я жива. молиться не устану
За тебя, мой ненаглядный сын,
И болеть о том, что слишком рано
Испытал ты грусть, печаль и сплин.
Буду ждать в любое время года –
Жарким летом или в хмарь и стынь,
Ты вернёшься – оживёт природа,
Грусть уйдёт, "как с белых яблонь дым".
Помню нескончаемую нежность
И пылающий в груди костер,
Глаз голубизну, души безбрежность.
Помню все, сыночек, до сих пор.
И не верю в злые наговоры,
Будто ты гуляка, бузотёр,
Ты любил тальянки переборы,
да в ночных лугах девчонок хор.
И молиться без души не надо,
Просто сердцем помни – Он воздаст.
Приезжай, сынок – моя отрада,
Я – твоя защита в трудный час.
Сергею Есенину
Марина Быстрова-Докс
Как ты мог, в свои неполных тридцать,
Написать, не ведая о том:
«Ты теперь не так уж будешь биться,
Сердце, тронутое холодком».
Как ты знал, в поре своей расцвета,
То, что узнают на склоне лет?
Потому, наверное, за это
И назвал тебя народ: «Поэт».
Не за то ль, что кудри золотые
Не успел при жизни растерять,
Все живые матери России
Ходят до сих пор тебя встречать?
Потому ли, в предрассветной рани
Часто по утрам сдаётся мне,
Что меж сном и вечностью – на грани,
Скачешь ты на розовом коне.
Исповедь.
Алёна Фисои
«Я нарочно иду нечесаным,
С головой, как керосиновая лампа, на плечах. »
С. Есенин
Хорошо, если в голосе рыжая медь
Ржавого от столетий солнца!
Хорошо, как в колокол, словами греметь,
Жизнью, как соты, полниться!
Не стыть мне под каменным градом –
Слепы и безголосы серые судьи…
Я слышу птиц обгоревшего сада,
Зовут меня не рождённые судьбы.
Головой качаю, как больной луною…
Летом мне и липе хорошо, зимой – туго.
И теперь ты хотел бы побыть мною? –
Так побудь другом.
Пробуй сквозь игольное ушко с горбами,
Узкой тропкой разливаться рекою широкой,
Весело учить с соловьями гаммы,
Слушать грома рассерженный рокот,
Кланяться ромашке: «Ваше величество!»,
Пятиться от тепла людского: «Не нужно…»
Без вины оправдываться, путаясь сбивчиво,
Как нездешний и безоружный.
Хорошо сидеть в рубахе на облаке,
Босо болтать ногами и щуриться солнечно,
Пить розовую зорьку на здоровье!
Но как спустишься – так горько.. так солоно.
Браво организаторам конкурса!
Замечательная подборка стихов получилась!
Прекрасный подарок к Новому году! Большое спасибо
за это! Поздравляю всех с наступающим Новым годом —
Годом Огненного Петуха! А значит — всем вам и нам —
ни пуха, ни пера!
С уважением,
Портал Стихи.ру предоставляет авторам возможность свободной публикации своих литературных произведений в сети Интернет на основании пользовательского договора. Все авторские права на произведения принадлежат авторам и охраняются законом. Перепечатка произведений возможна только с согласия его автора, к которому вы можете обратиться на его авторской странице. Ответственность за тексты произведений авторы несут самостоятельно на основании правил публикации и законодательства Российской Федерации. Данные пользователей обрабатываются на основании Политики обработки персональных данных. Вы также можете посмотреть более подробную информацию о портале и связаться с администрацией.
Ежедневная аудитория портала Стихи.ру – порядка 200 тысяч посетителей, которые в общей сумме просматривают более двух миллионов страниц по данным счетчика посещаемости, который расположен справа от этого текста. В каждой графе указано по две цифры: количество просмотров и количество посетителей.
© Все права принадлежат авторам, 2000-2021. Портал работает под эгидой Российского союза писателей. 18+
