ПЕСНЯ О БУРЕВЕСТНИКЕ Над седой равниной моря ветер тучи собирает. Между тучами и морем гордо реет Буревестник, черной молнии подобный.
То крылом волны касаясь, то стрелой взмывая к тучам, он кричит, и — тучи слышат радость в смелом крике птицы.
В этом крике — жажда бури! Силу гнева, пламя страсти и уверенность в победе слышат тучи в этом крике.
Чайки стонут перед бурей,- стонут, мечутся над морем и на дно его готовы спрятать ужас свой пред бурей.
И гагары тоже стонут,- им, гагарам, недоступно наслажденье битвой жизни: гром ударов их пугает.
Глупый пингвин робко прячет тело жирное в утесах. Только гордый Буревестник реет смело и свободно над седым от пены морем!
Все мрачней и ниже тучи опускаются над морем, и поют, и рвутся волны к высоте навстречу грому.
Гром грохочет. В пене гнева стонут волны, с ветром споря. Вот охватывает ветер стаи волн объятьем крепким и бросает их с размаху в дикой злобе на утесы, разбивая в пыль и брызги изумрудные громады.
Буревестник с криком реет, черной молнии подобный, как стрела пронзает тучи, пену волн крылом срывает.
Вот он носится, как демон,- гордый, черный демон бури,- и смеется, и рыдает. Он над тучами смеется, он от радости рыдает!
В гневе грома,- чуткий демон,- он давно усталость слышит, он уверен, что не скроют тучи солнца,- нет, не скроют!
Ветер воет. Гром грохочет.
Синим пламенем пылают стаи туч над бездной моря. Море ловит стрелы молний и в своей пучине гасит. Точно огненные змеи, вьются в море, исчезая, отраженья этих молний!
— Буря! Скоро грянет буря!
Это смелый Буревестник гордо реет между молний над ревущим гневно морем; то кричит пророк победы:
— Пусть сильнее грянет буря. 1901
Путешествие в Страну Поэзия.
Ленинград: Лениздат, 1968.
* * * 1901 (?)
Строфы века. Антология русской поэзии.
Сост. Е.Евтушенко.
Минск, Москва: Полифакт, 1995.
* * * 1888
Русская поэзия серебряного века.
1890-1917. Антология.
Ред. М.Гаспаров, И.Корецкая и др.
Москва: Наука, 1993.
* * * Начало 1890-х годов
Русская поэзия серебряного века.
1890-1917. Антология.
Ред. М.Гаспаров, И.Корецкая и др.
Москва: Наука, 1993.
ПЕСНЯ О СОКОЛЕ Море — огромное, лениво вздыхающее у берега,- уснуло и неподвижно в дали, облитой голубым сиянием луны. Мягкое и серебристое, оно слилось там с синим южным небом и крепко спит, отражая в себе прозрачную ткань перистых облаков, неподвижных и не скрывающих собою золотых узоров звезд. Кажется, что небо все ниже наклоняется над морем, желая понять то, о чем шепчут неугомонные волны, сонно всползая на берег.
Горы, поросшие деревьями, уродливо изогнутыми норд-остом, резкими взмахами подняли свои вершины в синюю пустыню над ними, суровые контуры их округлились, одетые теплой и ласковой мглой южной ночи.
Горы важно-задумчивы. С них на пышные зеленоватые гребни волн упали черные тени и одевают их, как бы желая остановить единственное движение, заглушить немолчный плеск воды и вздохи пены,- все звуки, которые нарушают тайную тишину, разлитую вокруг вместе с голубым серебром сияния луны, еще скрытой за горными вершинами.
— А-ала-ах-а-акбар. — тихо вздыхает Надыр-Рагим-Оглы, старый крымский чабан; высокий, седой, сожженный южным солнцем, сухой и мудрый старик.
Мы с ним лежим на песке у громадного камня, оторвавшегося от родной горы, одетого тенью, поросшего мхом,- у камня печального, хмурого. На тот бок его, который обращен к морю, волны набросали тины, водорослей, и обвешанный ими камень кажется привязанным к узкой песчаной полоске, отделяющей море от гор. Пламя нашего костра освещает его со стороны, обращенной к горе, оно вздрагивает, и по старому камню, изрезанному частой сетью глубоких трещин, бегают тени.
Мы с Рагимом варим уху из только что наловленной рыбы и оба находимся в том настроении, когда все кажется прiзрачным, одухотворенным, позволяющим проникать в себя, когда на сердце так чисто, легко и нет иных желаний, кроме желания думать.
А море ластится к берегу, и волны звучат так ласково, точно просят пустить их погреться к костру. Иногда в общей гармонии плеска слышится более повышенная и шаловливая нота — это одна из волн, посмелее, подползла ближе к нам.
Рагим лежит грудью на песке, головой к морю, и вдумчиво смотрит в мутную даль, опершись локтями и положив голову на ладони. Мохнатая баранья шапка съехала ему на затылок, с моря веет свежестью в его высокий лоб, весь в мелких морщинах. Он философствует, не справляясь, слушаю ли я его, точно он говорит с морем:
— Верный богу человек идет в рай. А который не служит богу и пророку? Может, он — вот в этой пене. И те серебряные пятна на воде, может, он же. кто знает?
Темное, могуче размахнувшееся море светлеет, местами на нем появляются небрежно брошенные блики луны. Она уже выплыла из-за мохнатых вершин гор и теперь задумчиво льет свой свет на море, тихо вздыхающее ей навстречу, на берег и камень, у которого мы лежим.
— Рагим. Расскажи сказку. — прошу я старика.
— Зачем?- спрашивает Рагим, не оборачиваясь ко мне.
— Так! Я люблю твои сказки.
— Я тебе всё уж рассказал. Больше не знаю.
Это он хочет, чтобы я попросил его. Я прошу.
— Хочешь, я расскажу тебе песню?- соглашается Рагим.
Я хочу слышать старую песню, и унылым речитативом, стараясь сохранить своеобразную мелодию песни, он рассказывает.
I
"Высоко в горы вполз Уж и лег там в сыром ущелье, свернувшись в узел и глядя в море.
"Высоко в небе сияло солнце, а горы зноем дышали в небо, и бились волны внизу о камень.
"А по ущелью, во тьме и брызгах, поток стремился навстречу морю, гремя камнями.
"Весь в белой пене, седой и сильный, он резал гору и падал в море, сердито воя.
"Вдруг в то ущелье, где Уж свернулся, пал с неба Сокол с разбитой грудью, в крови на перьях.
"С коротким криком он пал на землю и бился грудью в бессильном гневе о твердый камень.
"Уж испугался, отполз проворно, но скоро понял, что жизни птицы две-три минуты.
"Подполз он ближе к разбитой птице, и прошипел он ей прямо в очи:
"- Да, умираю!- ответил Сокол, вздохнув глубоко.- Я славно пожил. Я знаю счастье. Я храбро бился. Я видел небо. Ты не увидишь его так близко. Эх ты, бедняга!
"- Ну что же — небо?- пустое место. Как мне там ползать? Мне здесь прекрасно. тепло и сыро!
"Так Уж ответил свободной птице и усмехнулся в душе над нею за эти бредни.
"И так подумал: "летай иль ползай, конец известен: все в землю лягут, все прахом будет. "
"Но Сокол смелый вдруг встрепенулся, привстал немного и по ущелью повел очами.
"Сквозь серый камень вода сочилась, и было душно в ущелье темном и пахло гнилью.
"И крикнул Сокол с тоской и болью, собрав все силы:
"- О, если б в небо хоть раз подняться. Врага прижал бы я. к ранам груди и. захлебнулся б моей он кровью. О, счастье битвы.
"А Уж подумал: "Должно быть, в небе и в самом деле пожить приятно, коль он так стонет. "
"И предложил он свободной птице: "А ты подвинься на край ущелья и вниз бросайся.
"Быть может, крылья тебя поднимут и поживешь ты еще немного в твоей стихии".
"И дрогнул Сокол и, гордо крикнув, пошел к обрыву, скользя когтями по слизи камня.
"И подошел он, расправив крылья, вздохнул всей грудью, сверкнул очами и — вниз скатился.
"И сам, как камень, скользя по скалам, он быстро падал, ломая крылья, теряя перья.
"Волна потока его схватила и, кровь омывши, одела в пену, умчала в море.
"А волны моря с печальным ревом о камень бились. И трупа птицы не видно было в морском пространстве.
II
"В ущелье лежа, Уж долго думал о смерти птицы, о страсти к небу.
"И вот взглянул он в ту даль, что вечно ласкает очи мечтой о счастье.
"- А что он видел, умерший Сокол, в пустыне этой без дна и края? Зачем такие, как он, умерши, смущают душу своей любовью к полетам в небо? Что им там ясно? А я ведь мог бы узнать все это, взлетевши в небо хоть ненадолго.
"Сказал и — сделал. В кольцо свернувшись, он прянул в воздух и узкой лентой блеснул на солнце.
"Рожденный ползать — летать не может. Забыв об этом, он пал на камни, но не убился, а рассмеялся.
"- Так вот в чем прелесть полетов в небо! Она — в паденье. Смешные птицы! Земли не зная, на ней тоскуя, они стремятся высоко в небо и ищут жизни в пустыне знойной. Там только пусто. Там много света, но нет там пищи и нет опоры живому телу. Зачем же гордость? Зачем укоры? Затем, чтоб ею прикрыть безумство своих желаний и скрыть за ними свою негодность для дела жизни? Смешные птицы. Но не обманут теперь уж больше меня их речи! Я сам все знаю! Я — видел небо. Взлетел в него я, его измерил, познал паденье, но не разбился, а только крепче в себя я верю. Пусть те, что землю любить не могут, живут обманом. Я знаю правду. И их призывам я не поверю. Земли творенье — землей живу я.
"И он свернулся в клубок на камне, гордясь собою.
"Блестело море, все в ярком свете, и грозно волны о берег бились.
"В их львином реве гремела песня о гордой птице, дрожали скалы от их ударов, дрожало небо от грозной песни:
"Безумству храбрых поем мы славу!
"Безумство храбрых — вот мудрость жизни! О, смелый Сокол! В бою с врагами истек ты кровью. Но будет время — и капли крови твоей горячей, как искры, вспыхнут во мраке жизни и много смелых сердец зажгут безумной жаждой свободы, света!
"Пускай ты умер. Но в песне смелых и сильных духом всегда ты будешь живым примером, призывом гордым к свободе, к свету!
"Безумству храбрых поем мы песню. "
______
. Молчит опаловая даль моря, певуче плещут волны на песок, и я молчу, глядя в даль моря. На воде все больше серебряных пятен от лунных лучей. Наш котелок тихо закипает.
Одна из волн игриво вскатывается на берег и, вызывающе шумя, ползет к голове Рагима.
— Куда идешь. Пшла!- машет на нее Рагим рукой, и она покорно скатывается обратно в море.
Мне нимало не смешна и не страшна выходка Рагима, одухотворяющего волны. Все кругом смотрит странно — живо, мягко, ласково. Море так внушительно спокойно, и чувствуется, что в свежем дыхании его на горы, еще не остывшие от дневного зноя, скрыто много мощной, сдержанной силы. По темно-синему небу золотым узором звезд написано нечто торжественное, чарующее душу, смущающее ум сладким ожиданием какого-то откровения.
Все дремлет, но дремлет напряженно чутко, и кажется, что вот в следующую секунду все встрепенется и зазвучит в стройной гармонии неизъяснимо сладких звуков. Эти звуки расскажут про тайны мира, разъяснят их уму, а потом погасят его, как призрачный огонек, и увлекут с собой душу высоко в темно-синюю бездну, откуда навстречу ей трепетные узоры звезд тоже зазвучат дивной музыкой откровения. 1895
М. Горький. Стихотворения.
Библиотека поэта. Малая серия.
Москва: Советский писатель, 1947.
ПРОЩАЙ! М. Горький. Стихотворения.
Библиотека поэта. Малая серия.
Москва: Советский писатель, 1947.
В ЧЕРНОМОРЬЕ М. Горький. Стихотворения.
Библиотека поэта. Малая серия.
Москва: Советский писатель, 1947.
МОНОЛОГ ВАСЬКИ БУСЛАЕВА М. Горький. Стихотворения.
Библиотека поэта. Малая серия.
Москва: Советский писатель, 1947.
ЛЕГЕНДА О МАРКО 1903
М. Горький. Стихотворения.
Библиотека поэта. Малая серия.
Москва: Советский писатель, 1947.
А КТО ТАМ ИДЕТ М. Горький. Стихотворения.
Библиотека поэта. Малая серия.
Москва: Советский писатель, 1947.
ИЗ ДНЕВНИКА Убийственно тоскливы ночи финской осени. В саду — злой ведьмой шепчет дождь; он сыплется третьи сутки и, видимо, не перестанет завтра, не перестанет до зимы.
Порывисто, как огромная издыхающая собака, воет ветер. Мокрую тьму пронзают лучи прожекторов; голубые холодные полосы призрачного света пронзает серый бисер дождевых капель. Тоска. И — люди ненавистны. Написал нечто подобное стихотворению. М. Горький. Стихотворения.
Библиотека поэта. Малая серия.
Москва: Советский писатель, 1947.
ДЕВУШКА И СМЕРТЬ М. Горький. Стихотворения.
Библиотека поэта. Малая серия.
Москва: Советский писатель, 1947.
БАЛЛАДА О ГРАФИНЕ ЭЛЛЕН ДЕ КУРСИ М. Горький. Стихотворения.
Библиотека поэта. Малая серия.
Москва: Советский писатель, 1947.
СТИХИ ВЛАСА М. Горький. Стихотворения.
Библиотека поэта. Малая серия.
Москва: Советский писатель, 1947.
ПЕСНЬ РАГНАРА М. Горький. Стихотворения.
Библиотека поэта. Малая серия.
Москва: Советский писатель, 1947.
СТИХИ КАЛЕРИИ М. Горький. Стихотворения.
Библиотека поэта. Малая серия.
Москва: Советский писатель, 1947.
СТИХИ ЛИЗЫ М. Горький. Стихотворения.
Библиотека поэта. Малая серия.
Москва: Советский писатель, 1947.
СТИХИ ВАГИНА М. Горький. Стихотворения.
Библиотека поэта. Малая серия.
Москва: Советский писатель, 1947.
СТИХИ СИМЫ ДЕВУШКИНА М. Горький. Стихотворения.
Библиотека поэта. Малая серия.
Москва: Советский писатель, 1947.
СТИХИ ВИНЧЕНЦО М. Горький. Стихотворения.
Библиотека поэта. Малая серия.
Москва: Советский писатель, 1947.
СТИХИ КЕРМАНИ М. Горький. Стихотворения.
Библиотека поэта. Малая серия.
Москва: Советский писатель, 1947.
ПЕСНИ ИЗ ОЧЕРКА «НА ЧАНГУЛЕ» М. Горький. Стихотворения.
Библиотека поэта. Малая серия.
Москва: Советский писатель, 1947.
СТИХИ ДЬЯКОНА . Дьякон, на вопрос Клима: что же сделал Васька Калужанин с неразменным рублем?— задумчиво рассказал:
— Вернулся Христос на небо, выпросил у Фомы целковый и бросил его Ваське. Запил Василий, загулял, конечно, как же иначе-то?
Пьет да ест Васяга, девок портит, Молодым парням гармоньи дарит, Стариков — за бороды таскает, Сам орет на всю Калуцку землю: «Мне плевать на всё — земные люди. Я хочу — грешу, хочу — спасаюсь! Все равно: мне двери в рай открыты, Мне Христос приятель закадышный». — А ужасный разбойник поволжский, Никита, узнав, откуда у Васьки неразменный рубль, выкрал монету, влез, воровским манером, на небо и говорит Христу: «Ты, Христос, неправильно сделал: я, за рубль, на великие грехи каждую неделю хожу, а ты его лентяю подарил, гуляке, — нехорошо это. » М. Горький. Стихотворения.
Библиотека поэта. Малая серия.
Москва: Советский писатель, 1947.
Убийственно тоскливы ночи финской осени. В саду – злой ведьмой шепчет дождь; он сыплется третьи сутки и, видимо, не перестанет завтра, не перестанет до зимы.
То крылом волны касаясь, то стрелой взмывая к тучам, он кричит, и – тучи слышат радость в смелом крике птицы.
В этом крике – жажда бури! Силу гнева, пламя страсти и уверенность в победе слышат тучи в этом крике.
Чайки стонут перед бурей,- стонут, мечутся над морем и на дно его готовы спрятать ужас свой пред бурей.
И гагары тоже стонут,- им, гагарам, недоступно наслажденье битвой жизни: гром ударов их пугает.
Глупый пингвин робко прячет тело жирное в утесах. Только гордый Буревестник реет смело и свободно над седым от пены морем!
Все мрачней и ниже тучи опускаются над морем, и поют, и рвутся волны к высоте навстречу грому.
Буревестник с криком реет, черной молнии подобный, как стрела пронзает тучи, пену волн крылом срывает.
Вот он носится, как демон,- гордый, черный демон бури,- и смеется, и рыдает. Он над тучами смеется, он от радости рыдает!
В гневе грома,- чуткий демон,- он давно усталость слышит, он уверен, что не скроют тучи солнца,- нет, не скроют!
Это смелый Буревестник гордо реет между молний над ревущим гневно морем; то кричит пророк победы:
– А-ала-ах-а-акбар. – тихо вздыхает Надыр-Рагим-Оглы, старый крымский чабан; высокий, седой, сожженный южным солнцем, сухой и мудрый старик.
– Верный богу человек идет в рай. А который не служит богу и пророку? Может, он – вот в этой пене. И те серебряные пятна на воде, может, он же. кто знает?
“Высоко в горы вполз Уж и лег там в сыром ущелье, свернувшись в узел и глядя в море.
“Высоко в небе сияло солнце, а горы зноем дышали в небо, и бились волны внизу о камень.
“Вдруг в то ущелье, где Уж свернулся, пал с неба Сокол с разбитой грудью, в крови на перьях.
“С коротким криком он пал на землю и бился грудью в бессильном гневе о твердый камень.
“- Да, умираю!- ответил Сокол, вздохнув глубоко.- Я славно пожил. Я знаю счастье. Я храбро бился. Я видел небо. Ты не увидишь его так близко. Эх ты, бедняга!
“- Ну что же – небо?- пустое место. Как мне там ползать? Мне здесь прекрасно. тепло и сыро!
“И так подумал: “летай иль ползай, конец известен: все в землю лягут, все прахом будет. “
“Сквозь серый камень вода сочилась, и было душно в ущелье темном и пахло гнилью.
“- О, если б в небо хоть раз подняться. Врага прижал бы я. к ранам груди и. захлебнулся б моей он кровью. О, счастье битвы.
“А Уж подумал: “Должно быть, в небе и в самом деле пожить приятно, коль он так стонет. “
“И предложил он свободной птице: “А ты подвинься на край ущелья и вниз бросайся.
“И дрогнул Сокол и, гордо крикнув, пошел к обрыву, скользя когтями по слизи камня.
“И подошел он, расправив крылья, вздохнул всей грудью, сверкнул очами и – вниз скатился.
“И сам, как камень, скользя по скалам, он быстро падал, ломая крылья, теряя перья.
“А волны моря с печальным ревом о камень бились. И трупа птицы не видно было в морском пространстве.
“Сказал и – сделал. В кольцо свернувшись, он прянул в воздух и узкой лентой блеснул на солнце.
“Рожденный ползать – летать не может. Забыв об этом, он пал на камни, но не убился, а рассмеялся.
“Пускай ты умер. Но в песне смелых и сильных духом всегда ты будешь живым примером, призывом гордым к свободе, к свету!
Одна из волн игриво вскатывается на берег и, вызывающе шумя, ползет к голове Рагима.
– Куда идешь. Пшла!- машет на нее Рагим рукой, и она покорно скатывается обратно в море.
Содержание
Стихи Максима Горького
Я сердцем чувствую, как ты порой скучаешь,
Твои я вижу в снах печальные глаза,
Своею страстью мои губы обжигаешь,
А душу щемит не ушедшая тоска.
Мне одиноко без тебяне представляешь,
Как не хватает твоей ласки и тепла,
Своим ты обликом мне сердце согреваешь
И в сновидениях не уходить прошу тебя.
Стихи – Горькая горечь
Горько плачешь ты порою
Без причины, да навзрыд.
Что-то душу беспокоит,
Что-то ноет и болит.
Непонятные тревоги
И обида ни на что.
Увядание до срока
Неожиданно пришло.
Ах, ты, бедная Ириска,
Как травинка ты дрожишь,
Опустила носик низко
И губами шевелишь.
Голосок твой еле слышен.
Задаёшь вопросов рой.
Успокойся! Ну, садись же!
Знать желаешь что с тобой?
Но ответ то очевиден.
Он заметен за версту.
Чтоб не быть в подобном виде
Брось ты это наркоту!
Стихи – Горька ты поздняя любовь
Горька ты поздняя Любовь.
Весною Осень притворялась,
И сердце загорелось вновь,
И в пляс безудержный помчалось.
И все вдруг стало нипочем,
Хмельные ласковые зори,
И вновь родник забил ключом,
И сердце с разумом не спорит.
Но в жизни каждому – своё,
С Судьбою очень трудно спорить,
И разум все же восстает:
Зачем напрасно Замки строить?
Стихи слагать не мой удел,
Но чувства не могу понять свои иначе.
От горьких слов твоих ещё немного поседел,
Комок в груди и моё сердце плачет.
Ему отдашься в страсти мимолётной,
Но не получишь ласково “люблю” в ответ,
За удовольствие попросит мзды монетной,
А я без корысти любил, но больше меня нет.
Стихи – Стихи о любви можно слушать лишь сердцем!
Напрасные поиски! Где отыскать вдохновенье?
Заглядывал я уже тысячи раз под кровать.
И как, непонятно, свои.
Горькая горечь травит мне душу,
Горькие травы повсюду растут,
Горькие мысли давят и сушат
Кофе мне горький в кафе подадут.
Стихи – Горькая тоска
Тени на стене: полка, стол, кровать, только нет твоей,
Невозможно спать – не.
Стихи – Горькая правда и сладкая ложь
Горькая правда и сладкая ложь,
Скажем, в словах выражая,
Что себе в жизни, для жизни найдёшь,
Ими, в ней жить начиная.
Сладость, угодливых слов и лжи лести,
Сладость, роскошного быта дельцов.
Горький вкус пота, не прОдавших чести,
Горечь от боли, за правду, пинков.
И как же быть если ложь во спасение,
А правды горечью можно убить?!
И людям нужно не честное мнение,
А то, что их мысль, смогло потвердить.
