Китайская поэзия о любви
Переводы М Басманова
Чжао Фэйянь
(? — I в. до н.э.)
ПЕСНЬ О ВОЗВРАЩЕНИИ ФЕНИКСА
Стужею ветер повеял.
Выпал сверкающий иней.
Мысли мои о любимом —
В дали далекой он ныне…
О, как болит мое сердце,
И замирает, и стынет!
Портрет женщины. Династия юань
Ли Цинчжао
(1084—1151)
* * *
Вижу снова простор голубой,
Над беседкою тихий закат.
Мы совсем захмелели с тобой,
Мы забыли дорогу назад.
Было счастье — и кончилось вдруг.
В путь обратный пора нам грести.
Только лотос разросся вокруг,
Всюду лотос на нашем пути.
Мы на весла
Дружней налегли,
Мы гребем, выбиваясь из сил…
И в смятении чайки вдали
Улетают с песчаной косы.
* * *
Не радует лотос увядший —
В нем осени знак примечаю.
В раздумье
Одежды снимаю,
Ночь в лодке
Одна я встречаю.
Свет лунный над западной башней
И туч поредевшая стая.
Письмо мне
Не гусь ли доставит? —
Кричит он,
В ночи пролетая.
Цветы, облетевшие с веток,
Уносит куда-то волною.
Пускай развело нас
Судьбою,
Но в мыслях
Я вместе с тобою.
Тоска на мгновенье хотя бы
Оставить меня не желает.
С бровей прогоню ее —
Злая,
Шипы свои
В сердце вонзает.
* * *
Прозрачной дымкой, тучею кудлатой
Уходит долгий,
Непогожий день.
Девятый день грядет луны девятой,
Свеча курится пряным ароматом,
Пугливую отбрасывая тень.
К полуночи
Повеяло прохладой,
Под полог проникает ветерок.
И будет одиночеству наградой
Лишь яшмовой подушки холодок.
Припомнилось мне: в тихий час заката
Мы за плетнем восточным
Пьем вино…
Еще поныне в рукавах халата
таится запах сорванных когда-то
Цветов, которых нет уже давно.
Какой измерить мерою страданье!
А ветер западный
Рвет шторы полотно…
Ты желтой хризантемы увяданье
Увидеть мог бы, заглянув в окно.
***
Цао Чжи
(перевод Л.Черкасского)
ЖУРАВЛИ
Далеко-далеко
Устремилась чета журавлей.
У Восточного моря
Они потеряли друг друга.
Он на север спешит
За любимой подругой своей,
Но она полетела
Не на север, а в сторону юга.
Клюв и рядышком клюв –
Эти дни безвозвратно ушли,
И пришло расставанье
И глухая пора лихолетья.
Разве дали страшат? –
Им покорны и тысячи ли.
Их пугает другое:
Не попасть бы в небесные сети.
СЕМЬ ПЕЧАЛЕЙ
Башня возвышается одна,
Яркою луной освещена.
В башне женщина в тоске глубокой,
Но о ком печалится она?
«Медленно лучи скользят-скользят…
Ты уехал десять лет назад.
Тяжко мне на ложе одиноком,
Странника жены печален взгляд.
Ты – как пыль дороги полевой,
Я – как ил, что в глубине речной.
Ты вверху, а я на дне потока, –
Встретимся ль когда-нибудь с тобой?
Южным ветром я желаю стать,
Полечу, прильну к тебе опять.
Если ты объятий не раскроешь,
На кого тогда мне уповать?»
Одной из наиболее известных современных поэтесс признана Си Мужун (р. 1943).
Ее поэзия самобытная и яркая. Её стихи наполнены душевной теплотой, любовью и
тоской по родине . Также находят отражение сюрреалистические сны и явления
действительности, которые кажутся то совсем близкими, то давно прошедшими.
Поэтические произведения сочетают невероятное мастерство владения словом и такие
известные всем приёмы, как вопрос к читателю или стилистические повторы.
Десятниченко Анастасия Андреевна, студентка ОмГПУ ФИЯ
Portrait of a Girl — Guan Zilan
СТАРИННАЯ ПЕСНЯ О ТОСКЕ ЛЮБВИ
«Только потому, что ты обернулся и поглядел на меня, я стала тосковать по тебе днем и ночью»
— подражание древним дворцовым песням
В глубокие древние времена
Случались такие же истории,
Той девушке, которая играла
На музыкальном инструменте Кон-хо,
Тоже было 16 лет?
Или, может быть, нынче ночью,
Я и есть та самая девушка.
Та самая нежная, скромная душа,
Которая в течение тысяч лет ждала,
Играя на музыкальном инструменте Кон-хо.
Та самая девушка, которая плакала
И даром теряла время,
Когда вокруг поет соловей, цветут цветы.
Однако не надо смеяться над моей слабостью,
Даже когда по моим щекам текли слезы.
Ведь такую же песню там пели
Девушка всех времен.
Ведь сколько расставаний случилось
Под деревом, где расцвела магнолия.
Сколько же прекрасных голосов,
Которые пели старинные песни о тоске любви
В эту теплую ночь весны.
在那样古老的岁月里
也曾有过同样的故事
那弹箜篌的女子也是十六岁么
还是说 今夜的我
就是那个女子
就是几千年来弹着箜篌等待着的
那一个温柔谦卑的灵魂
就是在莺花烂漫时蹉跎着哭泣着的
那同一个人
那么 就算我流泪了也别笑我软弱
多少个朝代的女子唱着同样的歌
在开满了玉兰的树下曾有过
多少次的别离
而在这温暖的春夜里啊
有多少美丽的声音曾唱过古相思曲
СТИХОТВОРЕНИЕ РАДУГИ О ЛЮБВИ
Мой возлюбленный — это только что ушедшее лето,
Это бурный ливень, незаживающей памяти,
О котором я только что
Прекратившемся плакала.
Он пришел искать меня,
Но не нашел,
И потому его горесть стала вдвойне жгучей.
Когда он ушел, я проснулась
И я триста стихотворений со слезами
Написала на небосклоне,
Где облака постепенно
Становились жидкими,
И ветер становился тихим.
我的爱人 是那消逝的夏季
是暴雨滂沱
是刚哭过的忘记
他来寻我时 寻我不到
汹涌着哀伤
他走了以后 我才醒来
把含着泪的三百篇诗 写在
那逐渐云淡风轻的天上
НАДЕЖДА ЛАВРА
Почему я все еще люблю тебя,
Когда море уже разлилось,
Перелилось через песчаную отмель моей жизни?
А потом ушло так быстро,
Что унесло с собой и мою молодость.
Молодость ушла вместе с ним.
В небесах рассеяны звезды.
Горы стояли как и прежде,
Только под моим ногами
Течет уже не вчерашняя вода.
Ветер свеж, облака жидки,
Дикая лилия расцветает на вершине,
Горы укутаны в сумерках.
Кто при луне превращается в лавр,
Тому не убежать от тоски по ночам.
我为什么还要爱你呢
海已经漫上来了
漫过我生命的沙滩
而又退的那样急
把青春一卷而去
把青春一卷而去
洒下满天的星斗
山依旧 树依旧
我脚下已不是昨日的水流
风轻 云淡
野百合散开在黄昏的山巅
有谁在月光下变成桂树
可以逃过夜夜的相思
Си Мужун в переводе Ли Цзо 李佐
Стихотворение Ли Бо (701 — 762)
Из цикла «Стихи на мелодию Цин Пин»
Твой, словно облако, наряд, а лик твой — как пион,
Что на весеннем ветерке росою окроплён.
Коль на вершине Цюньюйшань не встретился с тобой,
— Увижусь у дворца Яотай под светлою луной.
в переводе Б.Мещерякова
Стихотворение Бао Чжао
СТИХИ О ПЕРВОЙ ЛЮБВИ.
Мой двор окружили
Деревья высокой стеной,
Но тяжко вздыхаю
Я лишь перед сливой одной.
Ты спросишь меня,
В чем причина печали моей:
Под снегом цветы ее
Кажутся яшмы нежней.
Плодам ее спелым
Роса не бывает страшна,
Колышутся ветви ее,
Когда наступает весна.
Но эти же ветви
Поникнут в морозные дни:
Цветы их прекрасны,
Но недолговечны они.
相思
Xiāngsī
Друг о друге тоскуем
(xiāngsī — тосковать друг о друге или о любимом человеке; xiāng — обоюдный; взаимный; взаимно; друг друга)
王维
Wáng Wéi
Ван Вэй
红豆生南国，
Hóngdòu shēng Nánguó，
Багряные плоды рождает южный край,
(hóngdòu — красные бобы, плоды акации. Акация символизирует тоску о любимом человеке. По преданию, женщина, потерявшая мужа, умерла в слезах под этим деревом, превратившись в красные зерна; shēng — рождать; Nánguó — юг)
春来发几枝?
Chūn lái fā jǐ zhī?
Побегов новых сколько принесет весна?
(fā — вырасти; zhī — счетное слово для веток, побегов)
愿君多采撷，
Yuàn jūn duō cǎixié，
Хочу, чтоб вы побольше их сорвали,
(yuàn — желать; cǎixié — собирать, срывать)
此物最相思。
Cǐ wù zuì xiāngsī.
От них бывает память самой долгой.
(cǐ — этот; wù — вещь, предмет; zuì — самый)
红豆生南国，
春来发几枝?
愿君多采撷，
此物最相思。
仓央嘉措 Далай-лама VI , он же Цангьян Гьямцхо 1683—1706— тибетский поэт и шестой Далай-Лама.
你见，或者不见我，
Ты видишь меня или нет.
我就在那里，
я, нахожусь там
不悲不喜；
не печалюсь, не радуюсь.
你念，或者不念我，
Ты скучаешь по мне или нет.
情就在那里，
чувство, находится там
不来不去；
не приходит, не уходит.
你爱，或者不爱我，
Ты любишь меня или нет.
爱就在那里，
любовь, находится там
不增不减；
не прибавляется, не уменьшается.
你跟，或者不跟我，
Ты со мной или нет.
我的手就在你手里，
Моя рука, находится в твоей
不舍不弃；
не упускает, не покидает.
来我的怀里，
бросайся в мои объятия
或者，
или
让我住进你的心里
Дай в твое сердце войти
默然 相爱
молча влюбляемся！
寂静 欢喜
тихо радуемся！
Nǐ jiàn, huòzhě bùjiàn wǒ,
wǒ jiù zài nàlǐ,
bù bēi bù xǐ;
nǐ niàn, huòzhě bù niàn wǒ,
qíng jiù zài nàlǐ,
bù lái bu qù;
nǐ ài, huòzhě bù ài wǒ,
ài jiù zài nàlǐ,
bù zēng bù jiǎn;
nǐ gēn, huòzhě bù gēn wǒ,
wǒ de shǒu jiù zài nǐ shǒu lǐ,
bù shě bu qì;
lái wǒ de huái lǐ,
huòzhě,
ràng wǒ zhù jìn nǐ de xīnlǐ
mòrán xiāng’ài
jìjìng huānxǐ
Автопортрт Гуан Зилан
Добавить комментарий Отменить ответ
Этот сайт использует Akismet для борьбы со спамом. Узнайте, как обрабатываются ваши данные комментариев.
Лирика китайских поэтесс I — XX веков в переводах М.Басманова. Москва, издательство «Художественная литература», 1993 г.
Более трех тысячелетий не прерываясь звучит величественный поток китайской поэзии; и вряд ли найдется другая литература, в которой, как в китайской, веками столь отчетливо звучали бы женские голоса. Это кажется тем более удивительным, что традиционная конфуцианская этика низвела женщину в семье до положения «ничтожной мыши» — ее уделом было повиновение и затворничество на женской половине дома, ей закрыт был всякий доступ к государственной службе, к политической и общественной деятельности.
Однако существовали столь же древние, как и сама поэзия, культурные традиции Поднебесной. Воспитание девушки из аристократической семьи непременно включало знакомство с древними литературными памятниками, обучение игре на музыкальных инструментах, занятия живописью, каллиграфией и — стихосложением. Умение развлечь собеседника стихотворным экспромтом почиталось обязательным атрибутом светского общения.
Кроме того, за пределами «дома», и вообще за пределами «общества», существовал институт женщин совсем иной категории — певиц и танцовщиц «цзинюй», чей образ жизни ближе всего напоминал положение древнегреческих гетер. Хорошо образованные (обычно они происходили из состоятельных семей и лишь превратностями судьбы оказались выброшенными из своего круга), раскованные, они «по долгу службы» должны были блистать не только красотой, но и умом и порой общались на равных с самыми яркими людьми империи, одерживали верх в поэтических «дуэлях» с прославленными стихотворцами.
В определенном смысле китайские поэтессы были в своем творчестве даже свободней поэтов-мужчин, не упускавших случая польстить своими стихами тому или иному влиятельному лицу ради восхождения по служебной лестнице. Стихи же поэтов-женщин были бескорыстны и, значит, искренни.
Их темы подсказаны самой жизнью. Уединение, вынужденно ограниченное пределами дома, постоянное ожидание любимого, надолго отлучившегося по делам службы или отправившегося с войсками в далекий поход. Не удивительно, что тема встреч и разлук одна из центральных в женской поэзии Китая.
В своем одиночестве поэтессы невольно обращаются к природе, в ней находят радость и утешение, ей поверяют сокровенные чувства и мечты. Пейзажная лирика занимает видное место в их творчестве. Она поражает точностью передаваемой картины и в то же время — оттенков настроения, изобилует символикой, намеками, параллелизмами.
Именно в стихах поэтесс китайская поэзия достигает вершин любовной лирики. В творчестве представителей сильного пола эта тема обычно уступает место мотивам мужской дружбы, что даже дало исследователям повод утверждать, будто любовная тема вообще не свойственна поэзии Китая. Однако своими стихами служительницы муз красноречиво опровергают такое предположение. Ими созданы подлинные гимны любви, любви — возвышенной, преданной и поэтичной. В то же время им не чуждо и эпикурейство, противостоящее ханжескому аскетизму блюстителей конфуцианской морали. Поэтессы отстаивают право женщины на радости земного бытия, на взаимность любви и свободный выбор возлюбленного.
Значительную часть этих произведений составляют стихотворения в жанре цы, близком по своему содержанию и назначению европейскому романсу. Некогда их исполняли под аккомпанемент музыкальных инструментов. Существовало множество разнообразных размеров, ритмов и интонаций, диктуемых той или иной мелодией. Будучи сугубо лирическим жанром, цы отличаются эмоциональностью и задушевностью, чаще всего повествуют о женской доле, о любви и преданности любимому.
В сборник, выпущенный издательством «Художественная литература», вошли произведения семидесяти поэтесс, творивших на протяжении двух тысячелетий. Это — незначительная часть огромного наследия. Но и она дает возможность почувствовать их высокое мастерство, приоткрывает нам чудесный облик китайской женщины, наделенной способностью тонко чувствовать красоту природы и земного бытия, беззаветно любить и возвышенно страдать, стойко перенося посылаемые судьбой испытания.
Михаил Басманов
Чжао Фэйянь
(? — I в. до н.э.)
ПЕСНЬ О ВОЗВРАЩЕНИИ ФЕНИКСА
Стужею ветер повеял.
Выпал сверкающий иней.
Мысли мои о любимом —
В дали далекой он ныне…
О, как болит мое сердце,
И замирает, и стынет!
Цянь Тао
(Начало II в.)
* * *
По одной песне спели — и вот
Шелком каждая одарена.
Но красотки — им мало всегда —
Недовольны остались опять.
Им неведомо, как нелегко
Ткать шелка в полутьме у окна…
Сколько раз пробежать челноку,
Чтобы шелк злополучный соткать!
Сюэ Тао
(Конец VIII — начало IX в.)
МЕСЯЦ
Месяц, на серп похожий,
В небе повис надо мною,
Словно на веере старом
Ханьского мастера знак,
Виден едва. Но скоро
Станет он яркой луною…
А в человеческой жизни
Разве случается так?
Юй Сюаньцзи
( IX в.)
ПИШУ ОБ ИГРЕ В МЯЧ
Мяч, мелькая, так быстро скользит,
То туда, то оттуда гоним.
Слышен стук несмолкающий бит,
С двух сторон устремленных за ним.
То и дело, минуя заслон,
Мяч опять вылетает на круг.
Вот в руках у защитника он,
Что на миг замедляет игру.
Управляется ловко с мячом —
перед ним нападающих строй…
Опасаюсь, что долго еще
Мне придется следить за игрой.
Я хочу, чтобы мяч, наконец,
В тех воротах скорей побывал,
Я хочу, чтоб победный венец
Ты, любимый, завоевал.
Ли Цинчжао
(1084—1151)
* * *
Вижу снова простор голубой,
Над беседкою тихий закат.
Мы совсем захмелели с тобой,
Мы забыли дорогу назад.
Было счастье — и кончилось вдруг.
В путь обратный пора нам грести.
Только лотос разросся вокруг,
Всюду лотос на нашем пути.
Мы на весла
Дружней налегли,
Мы гребем, выбиваясь из сил…
И в смятении чайки вдали
Улетают с песчаной косы.
* * *
Не радует лотос увядший —
В нем осени знак примечаю.
В раздумье
Одежды снимаю,
Ночь в лодке
Одна я встречаю.
Свет лунный над западной башней
И туч поредевшая стая.
Письмо мне
Не гусь ли доставит? —
Кричит он,
В ночи пролетая.
Цветы, облетевшие с веток,
Уносит куда-то волною.
Пускай развело нас
Судьбою,
Но в мыслях
Я вместе с тобою.
Тоска на мгновенье хотя бы
Оставить меня не желает.
С бровей прогоню ее —
Злая,
Шипы свои
В сердце вонзает.
* * *
Прозрачной дымкой, тучею кудлатой
Уходит долгий,
Непогожий день.
Девятый день грядет луны девятой,
Свеча курится пряным ароматом,
Пугливую отбрасывая тень.
К полуночи
Повеяло прохладой,
Под полог проникает ветерок.
И будет одиночеству наградой
Лишь яшмовой подушки холодок.
Припомнилось мне: в тихий час заката
Мы за плетнем восточным
Пьем вино…
Еще поныне в рукавах халата
таится запах сорванных когда-то
Цветов, которых нет уже давно.
Какой измерить мерою страданье!
А ветер западный
Рвет шторы полотно…
Ты желтой хризантемы увяданье
Увидеть мог бы, заглянув в окно.
Янь Жуй
( XII в.)
* * *
Судьбу певички разве я искала!
Она мне от рождения дана.
Цветок цветет,
И вот уже он вянет,
Всему свой срок
Когда-нибудь настанет,
Все будет так,
Как повелит весна.
Уйти в конце концов, уйти мне надо,
Жить невозможно так, как я жила.
О, если бы
Укрыться за горами,
Украсить волосы
Весенними цветами,
И чтоб никто не знал,
Где я, куда ушла!
Хэ Шуанцин
( XVIII в.)
* * *
Все небо затянуло пеленой.
И теплый дождь пролился с высоты.
Пастушка с непокрытой головой,
И в прядях ее нежные цветы.
Мне с поля крохотного самый срок
Везти пшеницу сжатую на ток.
Сажала тыквы с раннего утра,
Чтоб их полить, ходила за водой.
Разжечь очаг давно уже пора,
Я ж, как назло, замешкалась с едой.
Не счесть забот у трудового дня,
И ломит поясницу у меня.
