Москва, 1939 год. Государственное издательство "Художественная литература". Издательский переплет. Сохранность хорошая.Настоящее издание представляет собой сборник стихотворений осетинского поэта Коста Хетагурова, основоположника осетинской литературы и осетинского литературного языка. Сборник состоит из двух разделов: "Осетинская лира", "Стихотворения, написанные на русском языке".Издание предваряется критико-биографической статьей.
Думы сердца, песни, поэмы и басни
Прости, если отзвук рыданья
Услышишь ты в песне моей:
Чье сердце не знает страданья,
Тот пусть и поет веселей,
Но если бы роду людскому
Мне долг оплатить довелось,
Тогда б я запел по-другому,
Запел бы без боли, без слез.
Пускай не знает
Оплачь мой конец.
Я слаб, безвестен
Мне доблесть твою!
В тоске, в унынье
На сходках я нем:
На битву младший
За мной не идет.
За край мой кровью
Что брови сдвигаешь,
Отец? Ты не прав!
Ты к сердцу мой нрав?
Чей сын ожиданья
Кто в юности ранней
По мне ль твоя слава
Оставь меня, право,
Таким, как я есть.
Ружья не держу я,
Не мчусь на коне,
И шашку стальную
Не выхватить мне.
Пусть чванный злословит,
Исправен мой плуг, —
То дум моих бремя,
То вещий фандыр;
Несу я, как семя,
А сердце народа!
Где светлые всходы
Взрастить мне дано.
Мой край плодоносен,
Мой полон амбар,
И в море колосьев
Не бойся за сына,
Отец! Ты не прав.
Тебя без причины
Тревожит мой нрав!
Светится сердце людское в тумане
Много порою бывает желаний
Если б, – мечтает, – настало мгновенье,
Дал мне отцовское благословенье,
Если б я принял чужую кручину
Если б увидел я счастья вершину
Слыша песнь твою, родная,
Я тружусь, не уставая,
Ты – луч солнца мой, —
Спой, девица, спой.
Отнял враг свободу нашу…
Спой! Уже страданий чаша
Весь народ земля питает…
Ты оплачь меня, родная, —
«Как теперь, – скажи, —
Без земли нам жить?!»
Нам над пашней не трудиться.
Спой! Учи меня молиться.
Пропади ты, жизнь,
Как змея, напасть
В грудь мою впилась.
Пропади ты прочь,
Злого горя власть!
Нет, не мне клялась,
Носишь ты сейчас.
Под весенний звон,
Как прекрасный сон.
Иль друг другу ласк
Или нежных слов
Как же счастлив был
Я в любви своей!
Навсегда в свой дом,
Пусть дерзнет меня
Превзойти во всем:
Бить без промаха,
В горском танце плыть
Нарядил в шелка —
Стан твой поясом
Не застежек – звезд
В золотом шитье
Ты ловка, быстра.
Пропади ты, жизнь,
Как змея, напасть
В грудь мою впилась.
Пропади ты прочь.
Злого горя власть!
Знаю, поплачете, может,
Вы, зарывая мой прах,
И пожелаете в Божьем
Царстве мне всяческих благ.
Знаю, барана забьете
И, не грустя уж ничуть,
Вдосталь араки нальете,
Чтобы меня помянуть.
Каждый, наверное, скажет
То, что обычай велит.
После ж – не вспомните даже,
Где я в могиле зарыт.
Завидую тем, кто согрет
На утре безоблачных лет
Теплом материнских объятий.
Завидую тем, кто потом
Дни детства помянет добром,
Кто весел на грустном закате.
Завидую тем, кто в своей
Отчизне средь верных друзей!
Чей пир – это песня с игрою!
Завидую тем, кто с арбой,
Кто с плугом своей бороздой
Проходит рабочей порою.
Завидую тем, кто народ
Мятежною речью зажжет,
Чьего ожидают совета.
Завидую тем, кто любовь,
Честь имени, славу отцов
Хранит и в преклонные лета!
Всем снаряжен я: арчита, котомка;
Пояс из прутьев скрутил я, как мог,
Палка со мною, в отрепьях шубенка…
Впору прощаться нам… Путь мой далек…
«Прочь!» – ты давно говорила глазами,
Взглядом тебя я пугаю давно.
Сердце твое я услышал и замер:
Стон потаенный мне слышать дано.
Свет мой, прощай.
Больше видеть не будешь.
Благ от скитальца не следует ждать.
Знаю, что завтра мой взгляд ты забудешь,
А послезавтра забудешь как звать.
Может, припомнится вдруг, как в тревоге
Жил горемыка, мечтал, одинок.
Может, приснится тебе, как в дороге
Кто-то ступает за смертный порог.
Ты не пугайся! За сном этим следом
Счастье придет к тебе, горе губя.
Кто-то возьмет на себя твои беды,
Кто-то отдаст свою жизнь за тебя.
В спутницы кличу судьбу нашу злую,
Может быть, с нею пойду я за край
Жизни, и с нею же гибель найду я…
Не убивайся. Прощай же, прощай.
У людей – не дом, а терем,
Там светло, тепло, уют,
А у нас в пустой пещере
Дети с голода ревут.
У людей – пиры, гулянья
Будоражат гор хребты,
А у нас, как причитанье,
Лишь мяукают коты.
У людей из жирной туши
Капли падают в золу,
А у нас мышей летучих
Не сочтешь в сыром углу…
У людей – пшеницы вволю:
Год молоть – не видно дна,
А у нас, на нашу долю, —
В год один совок зерна…
Зима и нас не миновала,
В рост человека выпал снег,
И злая стужа с перевала
Уж замостила русла рек.
Здесь ночи тягостны и длинны…
Когда ж весна придет опять?
Поужинав, не жжем лучины;
Нет кизяка – ложимся спать.
Бедняк живет в хлеву и стойлах,
К труду его – вниманья нет,
И жесток ложа серый войлок.
И плод забот его – обед.
Все дни его полны трудами
И утешенья лишены,
Но, горю вопреки, ночами
Он видит радостные сны.
Мать легко тебя качает.
Лунный луч с тобой играет.
Ты – моя надежда, сила.
Пусть ягненком белым, милый,
Наша жизнь страшнее ада.
Твой отец не знал отрады,
Весь он изнемог.
Станешь старше – ожидает
И тебя судьба такая!
Из простой коровьей кожи
Ты б арчита сделал тоже,
Стал бы голодать…
Ты б дрова таскал, усталый,
Я бы вышла и сказала:
«Мать всегда с тобой,
А умру – забудь про горе.
Ты люби родные горы,
Для нас потрудился ты много,
Теперь отдохнешь ты в раю.
Не требуй награды у Бога:
Мы жизнь не забудем твою.
Ты жил, сострадая народу,
От юности до седины,
Светильник зажег в непогоду,
Чтоб дали нам стали ясны.
Ты был пастухом у бесправных,
Наш край полюбил ты, как мать.
За благо трудов твоих славных
Какой тебе платой воздать?
Мы сами, и дети, и внуки
Тебя не забудем, скорбя,
Но знай, что на горе и муки
Остались мы после тебя.
3 марта г. Владикавказ
Без матери, брошен отцом,
Отчизну, родительский дом
Оставил я в юные годы.
В чужом, безучастном краю
Весну проводил я свою,
Встречая одни лишь невзгоды.
Сказал я: неси же домой —
В Осетию, в край наш родной,
Свое одинокое горе…
И хлынули слезы из глаз,
И радость в груди разлилась:
Увидел я снежные горы.
Но более бедным, чем я,
Вернувшись, нашел я тебя,
Народ, изнуренный заботой.
Нет места тебе ни в горах,
Ни в наших привольных полях:
Не стой, не ходи, не работай!
Достойных так мало у нас!
И что мы такое сейчас?
И чем мы со временем будем?
Ползешь ты вслепую, мой край.
Взгляни ж, Уастырджи, и не дай
Погибнуть измученным людям!
Как сердце тоскует с тобою в разлуке,
Отчизны моей молодежь!
На прах мой – страшнее не может быть муки —
Ты даже слезы не прольешь.
А злая чужбина терзает и гложет
Мне сердце сильней и сильней…
Не смерти боюсь я, – но кто же разложит
Костер на могиле моей?
Чья девушка так обо мне зарыдает,
Чтоб дрогнул утес в вышине?
Кто песнь обо мне на фандыре сыграет,
Кто в скачке мелькнет на коне?
Как сердце тоскует с тобою в разлуке,
Отчизны моей молодежь!
На прах мой – страшнее не может быть муки —
Ты даже слезы не прольешь.
В чаще со стадом пастух не расстанется,
Зорко за ним он следит…
Что же с тобой, молодежь наша, станется,
Кто же тебя защитит?
Ты, обезумев, как стадо голодное,
В чаще блуждаешь лесной, —
Ищешь ты стебли в лесу прошлогодние…
Гибнешь… Что будет с тобой?
О, если б только над горной вершиною
Песню пастух твой запел,
Кликнул тебя – и в семью бы единую
Быстро собрать всех сумел.
Пусть он не знает покоя счастливого —
Тот, кто нас хочет сгубить.
Мать, ты не шей мне наряда красивого,
Мне ведь его не носить.
Тонким сукном мою душу угрюмую
Ты не порадуешь, мать.
Унтер ударит, но горе, коль вздумаю
Я отомстить, не смолчать.
Сын твой ни слова не скажет о голоде,
Кашей питаясь одной.
В угол забьется в казарменном холоде,
Спит на соломе гнилой.
Ты не оплакивай жизнь безотрадную,
Сын твой и сам ей не рад.
Он не попросит черкеску нарядную,
Он не жених, а солдат!
Если убьют меня, нет мне отмщения.
Плачем ты горе утешь —
Ты созови на поминки селение,
Нашу корову зарежь.
Мать, не рыдай над сыновней судьбиною,
Вытри слезу ты свою!
Жадный до жизни, пускай и погибну я,
Но за себя постою!
Как не рыдать, мои горы, над вами!
Лучше б золою я вас увидал!
О, почему не засыплет камнями
Судей неправедных грозный обвал.
Пусть хоть единый из них содрогнется,
Пусть его горе народа проймет,
Пусть оно мукой в душе отзовется,
Пусть хоть одну он слезинку прольет.
Крепко мы скованы вражьей рукою,
Все, что мы чтили, поругано тут.
Отняты горы… Нет мертвым покоя,
Старых и малых тиранят, секут…
Как от свирепого хищника стадо,
Мы разбежались, покинув свой край.
Что же ты, пастырь наш? Где твои чада?
Пламенным словом нас вновь собирай!
Горе! Мы к смерти бежим от позора,
К пропасти злобно нас гонят враги.
Мощью народа взгреметь бы вам, горы, —
Кто-нибудь смелый, скорей! Помоги!
Возлюбленный друг мой! Мой друг незнакомый!
Каким тебя именем надо назвать?
Увижу ль, неясной надеждой влекомый,
Тебя я счастливой, о родина-мать?
Родная земля! Твоим стонам я внемлю,
Звучащим из твердой, гранитной груди…
Мой друг! На земле ты иль скрылся под землю,
(Из путевых заметок по Северной Осетии-Алании)
Сталин…
С календаря нынешнего года, приклеенный изнутри на витринное стекло респектабельного антикварного магазина, не смотрит на людей, работает…
Известный портрет с трубкой, часто встречается с надписью «Минздрав предупреждает: курение вредит вашему здоровью». Но надпись другая — «Наш кремлевский горец»…
Чересполосица истории то культом, то развенчиванием, то Ленин – добрый дедушка, а Сталин «груб, не лоялен с товарищами» на меня выпала строчками стихотворения Георгия Черкасова — «…дракон в кремлёвских катакомбах – Маньяк, фанатик и дикарь…»
В прошлый век, прогалопировавший кровавым табуном во главе с искупанным Петровым-Водкиным красным конём, затесалась и зебра оценок деяний и деятелей. А уж на какой полосе выпало прокатиться в детстве, то и предсказывает симпатии и убеждения…
Для меня никакой «эффективный менеджмент» не оправдывает согнутого в бараний рог народа и уничтожения лучших и талантливых… Я бы этот портретик заклеила фотографиями репрессированных, расстрелянных поэтов – Осипа Мандельштама, Николая Гумилёва, Павла Васильева… Моих мужчин-родственников, их жён и детей, оставшихся без родителей, на эту витринку бы хватило…
«Наш кремлёвский горец»…
Известный слух, что отец Иосифа Виссарионовича — осетин, поселившийся в грузинском селе Гори и сменивший фамилию Джугаев на местный манер Джугашвили, здесь – истинная правда. Мандельштам, видимо, это тоже знал, не для рифмы же написал про «широкую грудь осетина»…
Фотографии в окнах часто встречаются. Понимаю, что это — не официально пока, полулегально… Даже в краеведческом музее никаких экспонатов и информации, только плакат времён Великой Отечественной «За Родину, за Сталина!»
Я понимаю разворот нынешней власти к «сильной руке» — надо сдержать недовольство снижающимся уровнем жизни.
А простые, обычные люди?
Гордятся земляком, восседавшим во главе страны, в Кремле?
Догадка, похоже, «страшно далека от народа»…
Через неспешную центральную улицу, окаймлённую рельсами со снующими с подзабытым громыхаловом трамвайчиками, иду в парк имени поэта Коста Хетагурова. Эта улица в памятных, но ушедших из московской жизни островках торгующих разовыми платочками и сигаретами поштучно бабушками, и с предвестницей интеллектуального будущего – библиотекой на пешеходной части, где можно заказать за символическую плату нужную книжку, принести ненадобные и, присев на дизайнерскую скамейку в корешках знакомых томиков, почитать приглянувшуюся.
При входе в парк — плита с высеченным четверостишием, из которого взгляд выхватывает строчку: «Как мысль беспомощную жаль». Без эпического продолжения…
Плюхаюсь на первую же свободную скамейку и погружаюсь в замечательное изобретение – интернет, который всегда с собой. Может, благодаря ему в памяти застряло только имя — Коста Хетагуров, а с остальным – затык полный?
Итак, информирует интернет, если народ состоялся, то Вселенная посылает ему пророка, чаще всего в образе поэта. Осетинам был послан Коста Хетагуров (1859-1906), писавший на двух языках – и русском, и осетинском.
Русская православная церковь, оценив его просветительскую деятельность, всерьёз рассматривает канонизацию в поэта в святые. Поэта — продолжателя индоиранской (т.е. языческой, уходящей корнями в скифские, сарматские и аланские представления) традиции видения мира.
Аланы — осетины чтут более светски – парк его имени, и (неожиданность для меня!) – проспект его имени, просто имени – Проспект Коста… (ну да, как у нас — Площадь Ильича)
О-ба-на!
Поэма Коста Хетагурова «Мать сирот» входит в 50 лучших стихотворных произведений русской литературы со времён Петра Первого! А я и не знаю такую…
Поэма проста, мелодична и печальна. О вдове-горянке, убаюкивающей голодных детей обещанием, что вот-вот будет готов ужин и все наедятся вдоволь … Со щемящей душу концовкой:
Детям говорила:
«Вот бобы вскипят!»
А сама варила
Камни для ребят.
В осетинских школах эту поэму изучают. Отправляю в закладки.
Как и многие одарённые люди прошлых веков, Коста был одарён разносторонне.
Не только поэт, но и репортёр, просветитель, подвижник становления осетинской письменности, художник.
И какой художник!
Учился у Репина, Сурикова, Врубеля…
На выставке картины «Святая равноапостольная Нина, просветительница Грузии» посетители старались прикоснуться к холсту рукой, чтобы убедиться, что это – полотно, а не умелая декорация с живым человеком…
После выставки «Святая Нина» уехала к заказчику в Тифлис (Тбилиси) и больше никто о ней ничего не знает. Сохранилась только газета «Северный Кавказ» от 1887 года с её фотографией.
Эх…
Но сохранились другие картины Коста Хетагурова:
Чем больше читаю, тем больше недоумеваю, что народ, имеющий такого талантливого певца свободы, такого непримиримого борца за лучшую долю несчастных и угнетённых, выставляет в окнах не его портреты, а совсем другие… А Коста Хетагурова оставил официозу…
А Коста — удивительный, с космоцентрическим взглядом на мир, где человек — маленькая частица Вселенной, которому для мироосвоения и познания истины даны разум и интеллект:
Весь мир — мой храм,
Любовь — моя святыня,
Вселенная — Отечество моё.
Медленно и величественно подплывает к кормушке в пруду всё лебединое семейство…
Счастливо улыбается мне ведомый молоденькой мамой малыш с мороженным…
Пожалуй, пойду куплю себе мороженое тоже и съем его на ходу, как в детстве, а не ложечкой за столиком.
Вот одолели «мысли об ином, инаком, и ненайденном, как клад…»
Возвращаюсь в свой местный «дом» окольными путями. Сажусь не на привычную маршрутку, а на первую пришедшую, где в маршруте указана улица, на которой сейчас живу.
Выхожу на названной улице, но с другого конца.
Мой топографический идиотизм здесь не страшен – расскажут, покажут, отведут… Кажется, что навигаторы в телефоне лишили местных жителей чего-то приятного, вроде десерта на обед… (Меня, уткнувшуюся в экран, иногда сочувственно спрашивали: «Может, что подсказать?»)
Заглядываю во встретившийся по дороге хозяйственный магазинчик, что гостеприимно выставил за порогом продаваемую снедь.
Магазинчик маленький, с тесно притёртыми друг к другу заставленными полками, и завалом стиральных порошков у предвитринного пятачка.
Полная, большеглазая продавщица удивительно мила и приветлива – с пустыми руками не уйдёшь.
Покупаю и пакетики в дорогу, и плёнку чемодан обмотать, и жидкость для посуды… Не могу сдержать удивления, что цены намного ниже, чем в Москве.
— Да что вы! – возражает мне девушка ласковым, журчащим голосом, — нашим порой очень дорого, всё спрашивают подешевле. Старушки-пенсионерки ходят, так мыло хозяйственное для мытья посуды покупают. Сталина на наших олигархов нет!
— Сталина? А зачем вам Сталин? – не удерживаюсь от вопроса я.
— У нас все хотят Сталина! Он бы быстро распотрошил этих олигархов. Присвоили народное добро, а люди бедствуют. Cталин когда умер, то у него нашли только три рубля в заплатанном кармане кителя. А эти — зажрались! — девушка эмоционально встряхивает головой с уже по-вечернему подрастрёпанной укладкой.
Какие противоположные помыслы у тех, кто «там, наверху» и у простых, работающих людей!
Но каждый по своей нужде и в своём мороке взывает к духу дракона из кремлёвских катакомб…
Вернётся – мало не покажется ни тем, ни другим…
Но меня никто не спрашивает.
И не услышит…
Я благодарю девушку, забираю покупки и убираюсь восвояси…
99 Пожалуйста дождитесь своей очереди, идёт подготовка вашей ссылки для скачивания.
Скачивание начинается. Если скачивание не началось автоматически, пожалуйста нажмите на эту ссылку.
Содержание
Описание книги "Осетинская лира"
Описание и краткое содержание "Осетинская лира" читать бесплатно онлайн.
Москва, 1939 год. Государственное издательство "Художественная литература". Издательский переплет. Сохранность хорошая.Настоящее издание представляет собой сборник стихотворений осетинского поэта Коста Хетагурова, основоположника осетинской литературы и осетинского литературного языка. Сборник состоит из двух разделов: "Осетинская лира", "Стихотворения, написанные на русском языке".Издание предваряется критико-биографической статьей.
Думы сердца, песни, поэмы и басни
Прости, если отзвук рыданья
Услышишь ты в песне моей:
Чье сердце не знает страданья,
Тот пусть и поет веселей,
Но если бы роду людскому
Мне долг оплатить довелось,
Тогда б я запел по-другому,
Запел бы без боли, без слез.
Пускай не знает
Оплачь мой конец.
Я слаб, безвестен
Мне доблесть твою!
В тоске, в унынье
На сходках я нем:
На битву младший
За мной не идет.
За край мой кровью
Что брови сдвигаешь,
Отец? Ты не прав!
Ты к сердцу мой нрав?
Чей сын ожиданья
Кто в юности ранней
По мне ль твоя слава
Оставь меня, право,
Таким, как я есть.
Ружья не держу я,
Не мчусь на коне,
И шашку стальную
Не выхватить мне.
Пусть чванный злословит,
Исправен мой плуг, —
То дум моих бремя,
То вещий фандыр;
Несу я, как семя,
А сердце народа!
Где светлые всходы
Взрастить мне дано.
Мой край плодоносен,
Мой полон амбар,
И в море колосьев
Не бойся за сына,
Отец! Ты не прав.
Тебя без причины
Тревожит мой нрав!
Светится сердце людское в тумане
Много порою бывает желаний
Если б, – мечтает, – настало мгновенье,
Дал мне отцовское благословенье,
Если б я принял чужую кручину
Если б увидел я счастья вершину
Слыша песнь твою, родная,
Я тружусь, не уставая,
Ты – луч солнца мой, —
Спой, девица, спой.
Отнял враг свободу нашу…
Спой! Уже страданий чаша
Весь народ земля питает…
Ты оплачь меня, родная, —
«Как теперь, – скажи, —
Без земли нам жить?!»
Нам над пашней не трудиться.
Спой! Учи меня молиться.
Пропади ты, жизнь,
Как змея, напасть
В грудь мою впилась.
Пропади ты прочь,
Злого горя власть!
Нет, не мне клялась,
Носишь ты сейчас.
Под весенний звон,
Как прекрасный сон.
Иль друг другу ласк
Или нежных слов
Как же счастлив был
Я в любви своей!
Навсегда в свой дом,
Пусть дерзнет меня
Превзойти во всем:
Бить без промаха,
В горском танце плыть
Нарядил в шелка —
Стан твой поясом
Не застежек – звезд
В золотом шитье
Ты ловка, быстра.
Пропади ты, жизнь,
Как змея, напасть
В грудь мою впилась.
Пропади ты прочь.
Злого горя власть!
Знаю, поплачете, может,
Вы, зарывая мой прах,
И пожелаете в Божьем
Царстве мне всяческих благ.
Знаю, барана забьете
И, не грустя уж ничуть,
Вдосталь араки нальете,
Чтобы меня помянуть.
Каждый, наверное, скажет
То, что обычай велит.
После ж – не вспомните даже,
Где я в могиле зарыт.
Завидую тем, кто согрет
На утре безоблачных лет
Теплом материнских объятий.
Завидую тем, кто потом
Дни детства помянет добром,
Кто весел на грустном закате.
Завидую тем, кто в своей
Отчизне средь верных друзей!
Чей пир – это песня с игрою!
Завидую тем, кто с арбой,
Кто с плугом своей бороздой
Проходит рабочей порою.
Завидую тем, кто народ
Мятежною речью зажжет,
Чьего ожидают совета.
Завидую тем, кто любовь,
Честь имени, славу отцов
Хранит и в преклонные лета!
Всем снаряжен я: арчита, котомка;
Пояс из прутьев скрутил я, как мог,
Палка со мною, в отрепьях шубенка…
Впору прощаться нам… Путь мой далек…
«Прочь!» – ты давно говорила глазами,
Взглядом тебя я пугаю давно.
Сердце твое я услышал и замер:
Стон потаенный мне слышать дано.
Свет мой, прощай.
Больше видеть не будешь.
Благ от скитальца не следует ждать.
Знаю, что завтра мой взгляд ты забудешь,
А послезавтра забудешь как звать.
Может, припомнится вдруг, как в тревоге
Жил горемыка, мечтал, одинок.
Может, приснится тебе, как в дороге
Кто-то ступает за смертный порог.
Ты не пугайся! За сном этим следом
Счастье придет к тебе, горе губя.
Кто-то возьмет на себя твои беды,
Кто-то отдаст свою жизнь за тебя.
В спутницы кличу судьбу нашу злую,
Может быть, с нею пойду я за край
Жизни, и с нею же гибель найду я…
Не убивайся. Прощай же, прощай.
У людей – не дом, а терем,
Там светло, тепло, уют,
А у нас в пустой пещере
Дети с голода ревут.
У людей – пиры, гулянья
Будоражат гор хребты,
А у нас, как причитанье,
Лишь мяукают коты.
У людей из жирной туши
Капли падают в золу,
А у нас мышей летучих
Не сочтешь в сыром углу…
У людей – пшеницы вволю:
Год молоть – не видно дна,
А у нас, на нашу долю, —
В год один совок зерна…
Зима и нас не миновала,
В рост человека выпал снег,
И злая стужа с перевала
Уж замостила русла рек.
Здесь ночи тягостны и длинны…
Когда ж весна придет опять?
Поужинав, не жжем лучины;
Нет кизяка – ложимся спать.
Бедняк живет в хлеву и стойлах,
К труду его – вниманья нет,
И жесток ложа серый войлок.
И плод забот его – обед.
Все дни его полны трудами
И утешенья лишены,
Но, горю вопреки, ночами
Он видит радостные сны.
Мать легко тебя качает.
Лунный луч с тобой играет.
Ты – моя надежда, сила.
Пусть ягненком белым, милый,
Наша жизнь страшнее ада.
Твой отец не знал отрады,
Весь он изнемог.
Станешь старше – ожидает
И тебя судьба такая!
Из простой коровьей кожи
Ты б арчита сделал тоже,
Стал бы голодать…
Ты б дрова таскал, усталый,
Я бы вышла и сказала:
«Мать всегда с тобой,
А умру – забудь про горе.
Ты люби родные горы,
Для нас потрудился ты много,
Теперь отдохнешь ты в раю.
Не требуй награды у Бога:
Мы жизнь не забудем твою.
Ты жил, сострадая народу,
От юности до седины,
Светильник зажег в непогоду,
Чтоб дали нам стали ясны.
Ты был пастухом у бесправных,
Наш край полюбил ты, как мать.
За благо трудов твоих славных
Какой тебе платой воздать?
Мы сами, и дети, и внуки
Тебя не забудем, скорбя,
Но знай, что на горе и муки
Остались мы после тебя.
3 марта г. Владикавказ
Без матери, брошен отцом,
Отчизну, родительский дом
Оставил я в юные годы.
В чужом, безучастном краю
Весну проводил я свою,
Встречая одни лишь невзгоды.
Сказал я: неси же домой —
В Осетию, в край наш родной,
Свое одинокое горе…
И хлынули слезы из глаз,
И радость в груди разлилась:
Увидел я снежные горы.
Но более бедным, чем я,
Вернувшись, нашел я тебя,
Народ, изнуренный заботой.
Нет места тебе ни в горах,
Ни в наших привольных полях:
Не стой, не ходи, не работай!
Достойных так мало у нас!
И что мы такое сейчас?
И чем мы со временем будем?
Ползешь ты вслепую, мой край.
Взгляни ж, Уастырджи, и не дай
Погибнуть измученным людям!
Как сердце тоскует с тобою в разлуке,
Отчизны моей молодежь!
На прах мой – страшнее не может быть муки —
Похожие книги на "Осетинская лира"
Книги похожие на "Осетинская лира" читать онлайн или скачать бесплатно полные версии.
