СТИХОТВОРЕНИЕ ЭТО — ОДИНАКОВО ПОЛЕЗНО И ДЛЯ РЕДАКТОРОВ, И ДЛЯ ПОЭТОВ
Всем товарищам по ремеслу:
несколько идей
о "прожигании глаголами сердец людей".
Что поэзия?!
Пустяк.
Шутка.
А мне от этих шуточек жутко.
Мысленным оком окидывая Федерацию —
готов от боли визжать и драться я.
Во всей округе —
тысяч двадцать поэтов изогнулися в дуги.
От жизни сидячей высохли в жгут.
Изголодались.
С локтями голыми.
Но денно и нощно
жгут и жгут
сердца неповинных людей "глаголами".
Написал.
Готово.
Спрашивается — прожёг?
Прожёг!
И сердце и даже бок.
Только поймут ли поэтические стада,
что сердца
сгорают —
исключительно со стыда.
Посудите:
сидит какой-нибудь верзила
(мало ли слов в России есть?!).
А он
вытягивает,
как булавку из ила,
пустяк,
который полегше зарифмоплесть.
А много ль в языке такой чуши,
чтоб сама
колокольчиком
лезла в уши.
Выберет.
и опять отчесывает вычески,
чтоб образ был "классический",
"поэтический".
Вычешут.
и опять кряхтят они:
любят ямбы редактора лающиеся.
А попробуй
в ямб
пойди и запихни
какое-нибудь слово,
например, "млекопитающееся".
Потеют как следует
над большим листом.
А только сбоку
на узеньком клочочке
коротенькие строчки растянулись глистом.
А остальное —
одни запятые да точки.
Хороший язык взял да и искрошил,
зря только на обучение тратились гроши.
В редакции
поэтов банда такая,
что у редактора хронический разлив жёлчи.
Банду локтями,
Дверями толкают,
курьер орет: "Набилось сволочи!"
Не от мира сего —
стоят молча.
Поэту в редкость удачи лучи.
Разве что редактор заталмудится слишком,
и врасплох удастся ему всучить
какую-нибудь
позапрошлогоднюю
залежавшуюся "веснишку".
И, наконец,
выпускающий,
над чушью фыркая,
режет набранное мелким петитиком
и затыкает стихами дырку за дыркой,
на горе родителям и на радость критикам.
И лезут за прибавками наборщик и наборщица.
Оно понятно —
набирают и морщатся.
У меня решение одно отлежалось:
помочь людям.
А то жалость!
(Особенно предложение пригодилось к весне б,
когда стихом зачитывается весь нэп.)
Я не против такой поэзии.
Отнюдь.
Весною тянет на меланхолическую нудь.
Но долой рукоделие!
Что может быть старей
кустарей?!
Как мастер этого дела
(ко мне не прицепитесь)
сообщу вам об универсальном рецепте-с.
(Новость та,
что моими мерами
поэты заменяются редакционными курьерами.)
(Правила простые совсем:
всего — семь.)
1. Берутся классики,
свертываются в трубку
и пропускаются через мясорубку.
2. Что получится, то
откидывают на решето.
3. Откинутое выставляется на вольный дух.
(Смотри, чтоб на "образы" не насело мух!)
4. Просушиваемое перетряхивается еле
(чтоб мягкие знаки чересчур не затвердели).
5. Сушится (чтоб не успело перевёчниться)
и сыпется в машину:
обыкновенная перечница.
6. Затем
раскладывается под машиной
липкая бумага
(для ловли мушиной).
7. Теперь просто:
верти ручку,
да смотри, чтоб рифмы не сбились в кучку!
(Чтоб "кровь" к "любовь",
"тень" ко "дню",
чтоб шли аккуратненько
одна через одну.)
Полученное вынь и.
готово к употреблению:
к чтению,
к декламированию,
к пению.
А чтоб поэтов от безработной меланхолии вылечить,
чтоб их не тянуло портить бумажки,
отобрать их от добрейшего Анатолия Васильича
и передать
товарищу Семашке.
Вы не просто Волшебник
Изумрудной Страны-
Вы ходячий учебник,
Вы нам очень нужны!
Спасибо Вам, Михаил, за столь лестные отзывы!
С добротой,
Портал Стихи.ру предоставляет авторам возможность свободной публикации своих литературных произведений в сети Интернет на основании пользовательского договора. Все авторские права на произведения принадлежат авторам и охраняются законом. Перепечатка произведений возможна только с согласия его автора, к которому вы можете обратиться на его авторской странице. Ответственность за тексты произведений авторы несут самостоятельно на основании правил публикации и законодательства Российской Федерации. Данные пользователей обрабатываются на основании Политики обработки персональных данных. Вы также можете посмотреть более подробную информацию о портале и связаться с администрацией.
Ежедневная аудитория портала Стихи.ру – порядка 200 тысяч посетителей, которые в общей сумме просматривают более двух миллионов страниц по данным счетчика посещаемости, который расположен справа от этого текста. В каждой графе указано по две цифры: количество просмотров и количество посетителей.
© Все права принадлежат авторам, 2000-2021. Портал работает под эгидой Российского союза писателей. 18+
*Послушайте! Ведь если звезды зажигаются!* —
Взгляд на творчество поэта Владимира Маяковского.
Яни Сит — Это мой литературный псевдоним на сайте Стихи.ру
Раннее творчество Маяковского удивит любого читателя. Большинство его поэм не переведены.
Версия перевода "Послушайте", представленная в данной публикации, является самой лучшей среди всех вариантов перевода этого стихотворения. Ритмика и музыка перевода by Maria Enzensberger with a foreward by Elaine Feinstein поразила всех литературоведов в мире. Эта версия наиболее точно передаёт индивидуальность поэта.
Творчество Владимира Маяковского стартовало в 1912 на Московском бульваре. Стихи родились в непринуждённой беседе с Давидом Бурлюком, студентом и другом поэта. Давид Бурлюк представил молодого Владимира Маяковского своим друзьям. Бурлюка считают *отцом Русского футуризма*. В это время в искусстве развивались течения кубизма в живописи и футуризма в поэзии. Гуро, Ларионов, Каменский, Гончарова, Татлин, Малевич публиковали всевозможные литературные иллюстрации,организовывали художественные выставки, публичные лекции и дебаты с целью нести новое искусство в жизнь.Кубо-Футуризм был освоен московскими футуристами в 1913 году, они нашли связь между футуризмом в поэзии и кубизмом в живописи.
В тот же 1913 году футурист Крученых (Kruchenykh) описал процесс так: "Футуризм в живописи использует части плоскости — диагональные секции и геометрические формы, особое освещение; поэты-футуристы работают с измельченными словами, частями слов, половинками слов, и создают новые словесные комбинации". Поэзию Маяковского можно описать как *словесную живопись*, стихи его читаются как *кубизм в искусстве*. B это время он также активно работает в области рисунка, участвует в художественных выставках Ларионова в 1913 году. Примерно в том же году Маяковский и Татлин выпустили ссерию иллюстрированных брошюр. Второй типичный футуризм в творчестве поэта Маяковского — это урбанизм. Он писал стихи на городскую тематику, социальные, связанные с непосредственной жизнью людей, используя футуристический метод повествования: части слов, словесные комбинации, неологизмы. Ранние поэмы также характеризуются любовью поэта Маяковского к революции.
Любовь к четырём женщинам, самой любимой и дорогой из которых, всё-таки, была Лилечка Брик, разрыв с любимой, одиночество, революционные взгляды, предательство друзей, недоверие Сталина — всё это явилось слоённым пирогом из многих причин, из-за которых поэт совершил четыре попытки самоубийства. После революции тон поэзии Владимира Маяковского становится наиболее драматичным. Маяковский поставил несколько фильмов в этот период :
фильм "Молодая девушка и хулиган" сохранился. Наиболее примечательным стихотворением Маяковского явилось: "Послушайте", переведённое почти на все языки мира. В нём отразилась боль и страсть поэта, его духовность, вера в гуманность и доброту, в красоту сердца человеческого. Разрешите представить Вам наилучший из переводов этого стихотворения великими мастерами литературного перевода Maria Enzensberger with a foreward by Elaine Feinstein.
*
перевод: Maria Enzensberger
with Elaine Feinstein
Listen,
if stars are lit,
it means there is someone who needs it.
It means that someone wants them to be,
that someone deems those speckles of spit
. magnificent.
And overwrought,
in the swirls of afternoon dust,
he bursts in on God,
afraid he might be already late.
In tears,
he kisses God’s sinewy hand
and begs him to guarantee
that there will definitely a star.
He swears
he won’t be able to stand
. the starless ordeal.
Later,
he wanders around, worried,
but outwardly calm.
And to someone else, he says:
"Now,
it’s all right.
You are no longer afraid,
are you?"
Listen,
if stars are lit,
it means there is someone who needs it.
It means it is essential
that every evening
at least one star should ascend
over the crest of the building.
1914
*У ЛЮБВИ ТВОЕЙ И ПЛАЧЕМ НЕ ВЫМОЛИШЬ ОТДЫХ!*!*
Любовь к Лиличке Брик, Веронике Полонской, переписка с живущей во Франции женщиной. Боль, одиночество, предательство друзей, униженный Сталиным патриотизм. Четыре попытки самоубийства.
. Перед моими глазами красивый молодой мужчина с сигаретой в зубах — мой Владимир Маякoвский!
Дым табачный воздух выел.
Комната —
глава в крученыховском аде.
Вспомни —
за этим окном
впервые
руки твои, исступленный, гладил.
("Лиличка!")
***
Кроме любви твоей,
мне
нету моря,
а у любви твоей и плачем не вымолишь
. отдых.
("Лиличка!")
***
Когда я училась в школе, изучала поэмы В. Маяковского "Владимир Ильич Ленин" и "Хорошо!", а также "Левый марш!". Из любовной лирики ничего не было включено в программу. Сегодня я хочу представить Вам отрывки из любовной лирики Владимира Маяковского.
***
Если б так поэта измучила,
он
любимую на деньги б и славу выменял,
а мне
ни один не радостен звон,
кроме звона твоего любимого имени.
("Лилечка!")
***
Слов моих сухие листья ли
заставят остановиться,
жадно дыша?
Дай хоть
последней нежностью выстелить
твой уходящий шаг.
("Лилечка!")
***
И какая-то общая
звериная тоска
плеща вылелась из меня
и расплылась в шелесте.
"Лошадь, не надо.
Лошадь, слушайте. —
. Деточка,
все мы немножко лашади.
("Хорошее отношение к лошадям")
***
Но враг не сунется — В небо сторожно
глядит, не моргнув, Атлантический глаз.
То стынешь в блеске лунного лака,
То стонешь, облитый пеною ран.
("Атлантический океан")
***
Маяковского считают одним из основоположников футуризма по форме и стилю изложения мыслей в стихах. Для меня же он всегда был и будет святым поэтом, независимо к какому стилю критики причисляли его стихи.
***
Любит? не любит? Я руки ломаю
и пальцы
. разбрасываю разломавши
так рвут загадав и пускают
. по маю
венчики встречных ромашек.
("Неоконченное")
***
море уходит вспять
море уходит спать
Как говорят инцидент исчерпан
любовная лодка разбилась о быт
С тобой мы в расчёте
И не к чему перечень
взаимных болей, бед и обид.
("Неоконченное")
***
Гражданин фининспектор, "я выплачу пять,
все *нули* у цифры скрестя!
Я *по праву* требую пядь
в ряду *беднейших* рабочих и крестьян.
А если *вам кажется, *что всего дело’ов —
это пользоваться *чужими словесами,
то вот вам *товарищи, моё стило’,
и можете *писать* сами!
("Разговор с фининспектором о поэзии")
***
"Гражданин фининспектор! Простите за
. беспокойство.
Спасибо. *не тревожьтесь. я постою.
У меня к вам *дело* деликатного свойства:
о месте *поэта* в рабочем строю.
(("Разговор с фининспектором о поэзии")
***
Есть ли наших золот небесней?
Нас ли сжалит пули оса?
Наше оружие — наши песни.
Наше золото — звенящие голоса.
("Наш марш")
*
Выбегу,
тело в улицу брошу я.
Дикий,
обезумлюсь,
отчаяньем иссечась.
Не надо этого,
дорогая,
хорошая,
дай простимся сейчас.
Всё равно
любовь моя —
тяжкая гиря ведь —
висит на тебе,
куда ни бежала б.
Дай в последнем крике выреветь
горечь обиженных жалоб.
("Лилечка")
*
Дай хоть последней нежностью выстелить твой уходящий шаг!
http://www.stihi.ru/2004/09/28-982
автор Яни Сит
. Я знаю силу слов и знаю слов набат!
. Владимир Маяковский.
Где Лилия Брик, Владимир!
. Где спит Иосип Брик?
Где Вероника Полонская
. дышит любовью? —
Хочу заплакать истерически —
. В КРИК.
И твои четыре
. попытки самоубийства.
могла бы, верю, предотвратить.
Минутой молчания
. почтим поэта и человека.
Володя! Мне бы в твою эпоху жить!
Ты, такой сильный
. и такой слабый.
В зубах — сигарета,
. на сердце боль!
Не пожалел и тебя Сталин.
Летел ты с обрыва известности
. в неизвестность —
с тобою моё сердце доколь.
"Лошадь, не надо,
Лошадь, слушайте —
чего вы думаете, что их плоше?
Деточка,
все мы немножко лошади,
каждый из нас по-своему лошадь."
Так верю я, в твоё воскрешение!
В твою нежность,
. прострелившую моё сердце!
Да, Володя, все мы
. немножко лошади.
И бьёт в нас непонимание
холодных,
. бездушных иноверцев.
Больно и обидно
. за твою судьбу так!
"Дай хоть
последней нежностью выстелить
твой уходящий шаг."
*
В эту поэту включены выдержки
из двух любимых стихов Маяковского:
"Лиличка!" и "Лошадь не надо.Лошадь,слушайте"
*
Словарь Литературоведческих Терминов., Москва, 1988:
Футуризм ( от лат. futurum — будущее). 1. Как литературное течение возникло в 1909 году в Италии (во главе с Маринетти), выступившие с проповедью формалистических новшеств в поэзии (отказ от синтаксической организации речи, введение неязыковых форм в текст: нотных и математических знаков и пр.).
Возникшее в России в 1910 году течение в литературе и живописи — кубофутуризм представлено прежде всего в творчестве И. Северянина (эгофутуризм), В. Маяковского, В. Хлебникова, братьев Бурлюков, В. Каменского.
Словарь Литературоведческих Терминов.
Справочные материалы.
Акмеизм — литературное течение в русской поэзии второго десятилетия двадцатого века. Акмеизм выделился из символизма. Акмеизм проповедовал ясный, свежий и "простой" поэтический язык, где слова прямо и четко называли бы предметы, не обращались, как в символизме, к "таинственным мирам". Название Акмеизм шло от греческого "akme" — "острие, высшая точка", что указывало на стремление Акмеизма к особому точному образу.
К Акмеизму принадлежали или примыкали С. Городецкий, Н. Гумилёв, О. Мандельштам,
А. Ахматова и др.
Однако реальность, к которой настойчиво стремился Акмеизм., ограничивалась природой, картинами прошлого, галантной экзотикой, миром вещей и личными взаимоотношениями людей. Создав немало интересных лирических стихов, акмеисты поэтому не смогли стать вровень с запросами революционного времени, а в ряде случаев вступали с ним в противоречие. Слабости Акмеизма отметил в своей статье "Без божества, без вдохновенья" Александр Блок.
Словарь Литературоведческих Терминов.
Справочные материалы.
Символ (от греч. symvol — условный знак). В Древней Греции так называли половины разрезанной надвое палочки, которые помогали их обладателям узнать друг друга в далеком месте. Символ — предмет или слово, условно выражающий суть какого-либо явления. Так, в словах "Вакхической песни" Пушкина "Да здравствует солнце, да скроется тьма" солнце выступает как символ счастья, радости, разума. Буревестник у Горького — символ, предвещающий революционную бурю. Заключая в себе переносное значение, Символ близок тропу (в частности, сравнению, метафоре).
Индивидуальный характер имеет символ в творчестве символистов. Например, Символ Прекрасной Дамы у Блока. Символизм — это литературное направление (течение) конца ХIX — начала ХХ века. Символизм сложился во Франции уже в 70 -80-е годы ХIX века. Символ для символистов — это общепонятный знак. От реалистического образа он отличается тем, что передаёт не объективную суть явления, а собственное индивидуальное представление поэта о мире, чаще всего смутное и неопределённое.
Многие символисты выражали идеи декаданса, отражая пессимистические настроения, создавая символы смерти, увядания. Но к символам прибегали и поэты, занимающие прогрессивные позиции, например, бельгийский поэт Эмиль Верхарн, автор поэтического сборника "Города-спруны", немецкий драматург Г. Гауптман, автор драмы "Потонувший колокол", бельгийский драматург М. Метерлинг, создатель драмы "Синяя птица".
В России Символизм сформировался в 1890-1900-е годы (Д. Мережковский, З. Гиппиус, К. Бальмонт, В. Брюсов, Ф. Сологуб); позже в русле символизма выступили А. Белый, А. Блок, С. Городецкий, Вяч. Иванов. В эти десятилетия Символизм определял лицо многих журналов ("Весы", "Золотое Руно", "Аполлон"). Серьёзные исторические испытания (русско-японская война, революция 1905-1907 годов) ускорили размежевание среди русских символистов. Лучшие поэты — А. Блок, В. Брюсов, А. Белый — постепенно отходили от Символизма.
В. Брюсов и А. Белый проявили себя в последние годы творчества как художники гражданского склада. Поэма " Двенадцать" А. Блока (1918), стоящая у истоков советской поэзии, соединяет черты как реалистической, так и символистской поэтики.
Словарь Литературоведческих Терминов.
Справочные материалы.
Содержание
(1893—1930)
«Его гениальность, встреча с которой когда-то его так поразила, что стала ему на все времена тематическим предписанием, воплощению которого он отдал всего себя без жалости и колебания. », — писал о Маяковском Пастернак.
Владимир Владимирович Маяковский родился в Грузии в семье лесничего, после смерти отца учился в Москве, гимназии не кончил, в 1908 г. вступил в РСДРП. Трижды арестовывался (в Бутырках сидел 5 месяцев», в тюрьме начал писать стихи («спасибо надзирателям — при выходе отобрали»). Поступил в Училище живописи, ваяния и зодчества (тоже не кончил), там сблизился с Д. Бурлюком («мой действительный учитель»), под его влиянием примкнул к «Гилее», дебютировал стихами в сборнике «Пощечина общественному вкусу». «Дикий самородок, горит самоуверенностью» (Д. Бурлюк). Манера изъясняться исключительно в тоне вызова, рискованный антиэстетизм, поэтика кличей и возгласов, словесный эксперимент, броский гиперболизм и намеренное косноязычие определяют стиль молодого Маяковского. Акцентированное внимание к внутренней жизни слова, энергия стиха ищут соответствия в жесте, в стиле поведения, во внешнем облике поэта-футуриста (желтая кофта, разовый пиджак, бульварные манеры, безбытный образ жизни). Гастрольное турне футуристов по городам России в 1913 г. сопровождается полицейскими доносами и запретами.
В 1913—1917 гг. Маяковский создает, помимо большого числа лирических стихотворений, трагедию «Владимир Маяковский», поэмы «Облако в штанах», «Флейта-позвоночник», «Война и мир», «Человек». В них — трагическое ощущение человека, заневоленного «веревками грязных дорог», опутанного нитями земной предопределенности. Ему тесно в узких пределах улиц, площадей, перекрестков. («Маяковский слишком велик для калибров!» — А. В. Луначарский.) Чувствуя силу своею кровного родства с пленниками современного города-вавилона, поэт, «тринадцатый апостол», берет на себя ответственность за нравственное состояние мира — словно ему одному дано решить судьбу человеческого рода и тем раздвинуть рамки земного существования. «Я — поэт, я разницу стер между лицами своих и чужих» — в этой поэтической формуле вся суть этики Маяковского. Отсюда берут начало и его «криворотый» мятеж, и его неистовая попытка омыть человека в купели своей необъятной души.
Ведущие жанры поэзии Маяковского — трагедия (пусть в форме поэмы), сатира (он писал и для «Нового Сатирикона»), элегия (героиня его любовной темы — Лиля Брик, все три свои прижизненные собрания сочинений поэт посветил ей) и ода (впервые в стихах 1917 г. о революции).
Неукротимый дух Маяковского и дух революционного времени совпали. Непримиримость мечты о «едином человечьем общежитье» и морали «уродца века» — движущая пружина большинства произведении поэта, обусловившая полярность утверждаемого и отрицаемого, «громаду любовь и громаду ненависть». Идеалы неведомого мироустройства и задачи нового искусства, как их понимали футуристы, слились в сознании Маяковского воедино. Жанр урбанистического пейзажа-состояния перерастал в жанр социальной инвективы. Прокляв «какофонию войны», поэт шел к безоговорочному приятию революции.
Изд.: Маяковский В. Полное собр. соч.: В 13 т. М., 1955.
А ВЫ МОГЛИ БЫ?
Я сразу смазал карту будня,
плеснувши краску из стакана;
я показал на блюде студня
косые скулы океана.
На чешуе жестяной рыбы
прочел я зовы новых губ.
А вы
ноктюрн сыграть
могли бы
на флейте водосточных труб?
По мостовой
моей души изъезженной
шаги помешанных
вьют жестких фраз пяты.
Где города
повешены
и в петле о́блака
застыли
башен
кривые выи —
иду
один рыдать,
что перекрестком
ра́спяты
городовые.
4
НЕСКОЛЬКО СЛОВ ОБО МНЕ САМОМ
Я люблю смотреть, как умирают дети.
Вы прибоя смеха мглистый вал заметили
за тоски хоботом?
А я —
в читальне улиц —
так часто перелистывал гроба том.
Полночь
промокши пальцами щупала
меня
и забитый забор,
и с каплями ливня на лысине купола
скакал сумасшедший собор.
Я вижу, Христос из оконы бежал,
хитона оветренный край
целовала, плача, слякоть.
Кричу кирпичу,
слов исступленных вонзаю кинжал
в неба распухшего мякоть:
«Солнце!
Отец мой!
Сжалься хоть ты и не мучай!
Это тобою пролитая кровь моя льется дорогою дольней.
Это душа моя
клочьями порванной тучи
в выжженном небе
на ржавом кресте колокольни!
Время!
Хоть ты, хромой богомаз,
лик намалюй мой
в божницу уродца века!
Я одинок, как последний глаз
у идущего к слепым человека!»
Через час отсюда в чистый переулок
вытечет по человеку ваш обрюзгший жир,
а я вам отрыл столько стихов шкатулок,
я — бесценных слов мот и транжир.
Вот вы, мужчина, у вас в усах капуста
где-то недокушанных, недоеденных щей;
вот вы, женщина, на вас белила густо,
вы смотрите устрицей из раковин вещей.
Все вы на бабочку поэтиного сердца
взгромоздитесь, грязные, в калошах и без калош.
Толпа озвереет, будет тереться,
ощетинит ножки стоглавая вошь.
А если сегодня мне, грубому гунну,
кривляться перед вами не захочется — и вот
я захохочу и радостно плюну,
плюну в лицо вам
я — бесценных слов транжир и мот.
КОФТА ФАТА
Я сошью себе чёрные штаны
из бархата голоса моего.
Жёлтую кофту из трех аршин заката.
По Невскому мира, по лощеным полосам его,
профланирую шагом Дон-Жуана и фата.
Пусть земля кричит, в покое обабившись:
«Ты зеленые вёсны идешь насиловать!»
Я брошу солнцу, нагло осклабившись:
«На глади асфальта мне хорошо грассировать!»
Не потому ли, что небо голубо?
а земля мне любовница в этой праздничной чистке,
я дарю вам стихи, веселые, как би-ба-бо,
и острые и нужные, как зубочистки!
Женщины, любящие мое мясо, и эта
девушка, смотрящая на меня, как на брата,
закидайте улыбками меня, поэта, —
я цветами нашью их мне на кофту фата!
ПОСЛУШАЙТЕ!
Послушайте!
Ведь, если звезды зажигают —
значит — это кому-нибудь нужно?
Значит — кто-то хочет, чтобы они были?
Значит — кто-то называет эти плево́чки жемчужиной?
И, надрываясь
в метелях полу́денной пыли,
врывается к богу,
боится, что опоздал,
плачет,
целует ему жилистую руку,
просит —
чтоб обязательно была звезда! —
клянется —
не перенесет эту беззвездную му́ку!
А после
ходит тревожный,
но спокойный наружно.
Говорит кому-то:
«Ведь теперь тебе ничего?
Не страшно?
Да?!»
Послушайте!
Ведь, если звезды
зажигают —
значит — это кому-нибудь нужно?
Значит — это необходимо,
чтобы каждый вечер
над крышами
загоралась хоть одна звезда?!
А ВСЕ-ТАКИ
Улица провалилась, как нос сифилитика.
Река — сладострастье, растекшееся в слюни.
Отбросив белье до последнего листика,
сады похабно развалились в июне.
Я вышел на площадь,
выжженный квартал
надел на голову, как рыжий парик.
Людям страшно — у меня изо рта
шевелит ногами непрожеванный крик.
Но меня не осудят, но меня не облают,
как пророку, цветами устелют мне след.
Все эти, провалившиеся носами, знают:
Я — наш поэт.
Как трактир, мне страшен ваш страшный суд!
Меня одного сквозь горящие здания
проститутки, как святыню, на руках понесут
и покажут богу в свое оправдание.
И бог заплачет над моею книжкой!
Не слова — судороги, слипшиеся комом;
и побежит по небу с моими стихами подмышкой
и будет, задыхаясь, читать их своим знакомым.
СКРИПКА И НЕМНОЖКО НЕРВНО
Скрипка издергалась, упрашивая,
и вдруг разревелась
так по-детски,
что барабан не выдержал:
«Хорошо, хорошо, хорошо!»
А сам устал,
не дослушал скрипкиной речи,
шмыгнул на горящий Кузнецкий
и ушел.
Оркестр чужо смотрел, как
выплакивалась скрипка
без слов,
без такта,
и только где-то
глупая тарелка
вылязгивала:
«Что это?»
«Как это?»
А когда геликон —
меднорожий,
потный,
крикнул:
«Дура,
плакса,
вытри!» —
я встал,
шатаясь полез через ноты,
сгибающиеся под ужасом пюпитры,
зачем-то крикнул:
«Боже!»,
Бросился на деревянную шею:
«Знаете что, скрипка?
Мы ужасно похожи:
я вот тоже
ору —
а доказать ничего не умею!»
Музыканты смеются:
«Влип как!
Пришел к деревянной невесте!
Голова!»
А мне — наплевать!
Я — хороший.
«Знаете что, скрипка?
Давайте —
будем жить вместе!
А?»
ЛИЛИЧКА!
Вместо письма
Дым табачный воздух выел.
Комната —
глава и крученыховском аде.
Вспомни —
за этим окном
впервые
руки твои, исступленный, гладил.
Сегодня сидишь вот,
сердце в железе.
День еще —
выгонишь, может быть, изругав.
В мутной передней долго не влезет
сломанная дрожью рука в рукав.
Выбегу,
тело в улицу брошу я.
Дикий,
обезумлюсь,
отчаяньем иссечась.
Не надо этого,
дорогая,
хорошая,
дай простимся сейчас.
Всё равно
любовь моя —
тяжкая гиря ведь —
висит на тебе,
куда ни бежала б.
Дай в последнем крике выреветь
горечь обиженных жалоб.
Если быка трудом умо́рят —
он уйдет,
разляжется в холодных водах.
Кроме любви твоей,
мне
нету моря,
а у любви твоей и плачем не вымолишь отдых.
Захочет покоя уставший слон —
царственный ляжет в опожаренном песке.
Кроме любви твоей,
мне
нету солнца,
а я и не знаю, где ты и с кем.
Если б так поэта измучила,
он
любимую на деньги б и славу выменял,
а мне
ни один не радостен звон,
кроме звона твоего любимого имени.
И в пролет не брошусь,
и не выпью яда,
и курок не смогу над виском нажать.
Надо мною,
кроме твоего взгляда,
не властно лезвие ни одного ножа.
Завтра забудешь,
что тебя короновал,
что душу цветущую любовью выжег,
и суетных дней взметенный карнавал
растреплет страницы моих книжек.
Слов моих сухие листья ли
заставят остановиться,
жадно дыша?
Дай хоть
последней нежностью выстелить
твой уходящий шаг.
26 мая 1916. Петроград
СЕБЕ, ЛЮБИМОМУ, ПОСВЯЩАЕТ ЭТИ СТРОКИ АВТОР
Четыре.
Тяжелые, как удар.
«Кесарево кесарю — богу богово».
А такому,
как я,
ткнуться куда?
Где для меня уготовано логово?
Если б был я
маленький,
как Великий океан, —
на цыпочки б волн встал,
приливом ласкался к луне бы.
Где любимую найти мне,
такую, как и я?
Такая не уместилась бы в крохотное небо!
О, если б я нищ был!
Как миллиардер!
Что деньги душе?
Ненасытный вор в ней.
Моих желаний разнузданной орде
не хватит золота всех Калифорний.
Если б быть мне косноязычным,
как Дант
или Петрарка!
Душу к одной зажечь!
Стихами велеть истлеть ей!
И слова
и любовь моя —
триумфальная арка:
пышно,
бесследно пройдут сквозь нее
любовницы всех столетий.
О, если б был я
тихий,
как гром, —
ныл бы,
дрожью объял бы земли одряхлевший скит.
Я
если всей его мощью
выреву голос огромный —
кометы заломят горящие руки,
бросятся вниз с тоски.
Я бы глаз лучами грыз ночи —
о, если б был я
тусклый,
как солнце!
Очень мне надо
сияньем моим поить
земли отощавшее лонце!
Пройду,
любое ищу мою волоча.
В какой ночи?,
бредово́й,
недужной,
какими Голиафами я зача́т —
такой большой
и такой ненужный?
