Существуют такие литературные формы, которые обладают устойчивыми характеристиками, но допускают комбинирование или увеличение количества частей. Они называются строфами. Важно отличать строфы от твёрдых форм. Последние в свою очередь всегда строго ограничены в объёме стихов. Однако встречаются и такие строфы, которые со временем изменили статус и перешли в разряд твёрдых форм. Именно это произошло с онегинской строфой. Рассмотрим, что это за явление и приведём примеры.
Онегинская строфа представляет собой четырнадцатистишие. Рифмы в такой строфе образуют схему AbAbCCddEffEgg, где строчными литерами обозначены мужские клаузулы, а заглавными – женские. Как видим, структура достаточно сложна: строфа открывается катреном с перекрёстной рифмовкой. Второй катрен имеет парную рифмовку, третий – кольцевую. Строфа завершается двустишием с парной рифмовкой. Стихи обычно пишутся четырёхстопным ямбом.
Композиция онегинской строфы, как правило, такая: в первом катрене обозначается основная идея, во втором происходит развитие этой мысли. В третьем катрене даётся кульминация. Двустишие содержит лаконичную эффектную концовку.
Название этой литературной формы, как несложно догадаться, произошло от названия романа в стихах «Евгений Онегин» А. С. Пушкина. Интересно при этом, что впервые такая структура была применена Александром Сергеевичем в набросках поэмы «Таврида». Некоторые исследователи считают, что на создание этой формы поэта натолкнула ода Г. Р. Державина «На Новый 1797 год». Другие полагают, что за основу Пушкин взял «шекспировский сонет», состоящий из трёх катренов и двустишия. Поэт усовершенствовал его структуру, привнеся принцип упорядоченности рифм, заимствованный из классического итальянского сонета.
Учёные сходятся во мнении, что онегинская строфа представляет собой пример уникальной структуры. Она позволяет не только с разных сторон изображать события, персонажей, различные сюжеты и явления, но и пускаться в лирические размышления. Вот, что по этому поводу писал советский литературовед Л. И. Тимофеев: «…сложность делает онегинскую строфу чрезвычайно гибкой в смысле передачи самых различных оттенков мысли, самых различных интонационных ходов и т. п. В то же время благодаря указанной гибкости и, так сказать, «вместимости» онегинская строфа является чрезвычайно удачной композиционной единицей романа и может служить очень показательным примером того, как новое идейное содержание определяет возникновение и новых форм его словесного воплощения».
Приведём несколько отрывков из знаменитого романа, чтобы проиллюстрировать эту литературную форму.
Когда же юности мятежной
Пришла Евгению пора,
Пора надежд и грусти нежной,
Monsieur прогнали со двора.
Вот мой Онегин на свободе;
Острижен по последней моде,
Как dandy лондонский одет –
И наконец увидел свет.
Он по-французски совершенно
Мог изъясняться и писал;
Легко мазурку танцевал
И кланялся непринужденно;
Чего ж вам больше? Свет решил,
Что он умен и очень мил.
Мне памятно другое время!
В заветных иногда мечтах
Держу я счастливое стремя…
И ножку чувствую в руках;
Опять кипит воображенье,
Опять её прикосновенье
Зажгло в увядшем сердце кровь,
Опять тоска, опять любовь.
Но полно прославлять надменных
Болтливой лирою своей;
Они не стоят ни страстей,
Ни песен, ими вдохновенных:
Слова и взор волшебниц сих
Обманчивы… как ножки их.
М. Ю. Лермонтов также отдал дань уважения этой литературной форме. Вот, как начинает поэт своё произведение «Тамбовская казначейша»:
Пускай слыву я старовером,
Мне всё равно – я даже рад:
Пишу «Онегина» размером;
Пою, друзья, на старый лад.
Прошу послушать эту сказку!
Её нежданную развязку
Одобрите, быть может, вы
Склоненьем лёгким головы.
Обычай древний наблюдая,
Мы благодетельным вином
Стихи негладкие запьём,
И пробегут они, хромая,
За мирною своей семьёй
К реке забвенья на покой.
В начале XX столетия онегинская строфа переживает новый виток популярности. Она встречается в лирических произведениях М. А. Волошина («Я соблюдаю обещанье…»), Ю. К. Балтрушайтиса («Безмолвие»), И. Северянина («Рояль Леандра (Lugne)») и др. Некоторые зарубежные авторы, например Викрам Сет, Диана Бургин и Джон Столлсуорси, употребляли эту литературную форму в своих стихотворениях. Также известны переводы русских произведений на английский язык, выполненные с применением онегинской строфы.
Напоследок процитируем современного русского поэта Семёна Гонсалеса:
Изящен слог строфы поэта:
Всего четырнадцать стихов.
В ней аксельбанты, эполеты
И лоск приталенных шелков.
Онегинской строфы рифмовка
В трёх видах щеголяет ловко.
И люд простой, и высший свет –
Все знают Пушкина сонет!
Со школы чудная «поэма»
В сердцах читателя горит.
Взращённый классикой пиит
Пленяет душу, словно демон.
И ты, мой друг, талант раскрой,
Блеснув «онегинской строфой»!
Как видим, онегинская строфа до сих пор вызывает интерес у многих авторов.
