Ысыах

Ысыах (по-русски произносится ысэх) – якутский праздник жизни.

Чтобы это понять, я был вынужден провести целое мини-расследование. Каждый якут объяснял мне смысл ысыаха по-своему. В какой-то момент мне стало казаться, что это праздник в честь божеств света – айыы. Но вот Семен Николаев-Сомоготто, первый дипломированный якут-этнограф, оказывается, думает по-другому. «Дорусские айыы якутов не имели ничего общего с богами, – пишет он. – Они были символами души любого живого существа». (Сомоготто. Два язычества народа саха. Якутск, 2007, с. 32).

До окончательного утверждения власти большевиков в Якутии (а это случилось только в середине 20-х годов прошлого века), ысыах отмечался очень широко. Затем, когда государственной религией стал марксизм-ленинизм, язычество вместе с православием искоренялись как ересь. Но сейчас праздник возрождается – и при том стремительно. В начале девяностых ему впервые в истории был придан статус государственного.

Как и многие скотоводы-кочевники, якуты отмечают свой главный праздник в привязке к дню летнего солнцестояния – 22 июня. Травы в лугах много; скот, переживший полугодичную якутскую зиму, кормится досыта; начинается новый цикл жизни. Тысячи участников ысыаха с вечера собираются в одном месте (под Якутском это громадный луг Ус Хатын), все гос- и негос- организации сооружают на лугу свои тюсюлгэ (шатры и коновязи на условно обозначенной территории), продаются сувениры, выступают артисты, состязаются спортсмены.

Праздник держится на нескольких ритуалах. Первый из них – встреча солнца, когда тысячи людей одновременно поворачиваются на восток, вздымая руки над головой. Второй ритуал – кропление кумысом божествам и духам. Третий – хоровод осуохай. Люди берутся за руки и движутся посолонь, образуя редкую по напряжению «скрутку» энергии диаметром в десятки метров. Говорят, участники хоровода заряжаются энергией на весь год.

Не знаю, так ли это, но что осуохай – поразительный по силе символ сплочения народа в гармонии с природой – это точно.

Чужак на этом празднике жизни чувствует себя вдвойне чужим. Много лет назад, впервые увидев Ус Хатын в неверном мареве белой ночи, я прежде всего поразился численности собравшихся там людей. Притом распределялись они загадочно неравномерно. Тюсюльге какого-нибудь заполярного улуса мог быть переполнен гостями. А громадное пространство вокруг шатра Министерства юстиции было абсолютно пустым, лишь одинокая лошадка прилежно щипала траву у ограды.

Встреча солнца в тот раз не получилась. Все небо на востоке было затянуто густой серо-зеленой дымкой. «Что бы это значило?» – подумал я. Но с дурацкими туристическими вопросами больше к якутам не полез.