ГДЕ ТРАВЫ СТЕЛЮТСЯ КОВРОМ,
И ГДЕ ОЗЁР СИНЕЮТ ДАЛИ,
ГДЕ ВОЛНЫ ЛАДОГИ БЕСКРАЙНЕЙ
НА БЕРЕГ РОССЫПЬЮ ЛЕТЯТ,
ПРО НЕРАЗГАДАННЫЕ ТАЙНЫ
НАМ ВОДОПАДЫ ГОВОРЯТ;
ГДЕ СОСНЫ БРОНЗОВЫЕ ВСТАЛИ
А ВЫ В КАРЕЛИИ БЫВАЛИ ?
ТАК ПОЕДЕМТЕ СО МНОЙ !
В 1794 году Гавриил Романович Державин написал свое знаменитое стихотворение «Водопад», которое начинается со следующих строк:
Алмазна сыплется гора
С высот четыремя скалами,
Жемчугу бездна и сребра
Кипит внизу, бьет вверх буграми;
От брызгов синий холм стоит,
Далече рев в лесу гремит.
Шумит, и средь густого бора
Теряется в глуши потом;
Луч чрез поток сверкает скоро;
Под зыбким сводом древ, как сном
Покрыты, волны тихо льются,
Рекою млечною влекутся.
Карелия, Карелия!
Родная сторона.
Твои озёра синие.
Как в сказке небеса,
Твои леса зелёные –
Сплошное волшебство.
Люблю тебя, Карелия –
Отечество моё!
Средь диких зарослей черёмух и берёз,
В озёрной глубине с каймой густых лесов,
Под шум прославленного в прошлом водопада
Душе просторно стало и отрадно!
Туман Онежья и полёты чаек,
Кукушки песня, хрупкая в тиши,-
На все вопросы жизни отвечаем,
Ответ нашёлся сам в лесной глуши.
Смысл бытия, «да», «нет», ещё раз «да» —
Воды испить и Солнцу поклониться.
Пусть будет то, что было и всегда,
Не будем спрашивать совет у птицы!
Кижи.
Шатров седые скаты,
Росой набухшие стога,
И двадцать глав сквозь ярь заката
Насквозь пробили облака.
Как будто елки новогодней
Звенят прозрачные шары.
Я для себя открыл сегодня
Давно открытые миры.
Здесь, берега во тьме раскинув,
Спит озеро, глаза смежив.
Напевною загадкой линий,
Как чудо светлое России,
В Онеге плавают Кижи.
Гудок. Снимают трап матросы.
(Здесь звезды пахнут сенокосом!)
Сюда, недели прошагавший,
Я вновь иду к своей судьбе,
Здесь радость красоты занявший,
Чтоб матери отдать уставшей.
Отдать друзьям, отдать тебе.
. Штрихи тростинок чуть колышет
Онеги черная вода.
Кижи! Я снова вас увижу,
Я сотни раз вернусь сюда.
Ведь где бы я в России ни был,
Над всплеском августовской ржи
Мне елочкой, летящей в небо,
Встают Кижи.
Над лесом, над озерами
Взлечу, как птица, я.
Волнуешь ты просторами,
Карелия моя.
Здесь в Белом море радугой
Цветет седой прибой,
Здесь гладит скалы Ладога,
И мне легко с тобой.
Здесь Кижское творение
В онежской чистоте
Стоит, как откровение,
В молитвах о Христе.
Здесь северной жемчужиной
Сияет Валаам,
С тобою, моей суженой,
Все в жизни пополам.
Здесь песней заонежскою
Грустит былинный край.
Земля святая, грешен я,
Прости меня и знай,
С тобой хочу быть рядышком
Под небом голубым.
Ты дочь России матушки,
Ты часть моей судьбы.
Есть чудо-край озер прозрачных.
Сюда под гомон журавлей
В фате черемух, новобрачной,
Приходит ночь снегов белей.
Страна чудес. А в ней березка
Грустит среди карельских скал
И непонятным отголоском
Во мне звенит ее тоска.
Не вышла ростом, узловата.
Скрутила девицу печаль,
Глядит часами виновато
В белесую ночную даль.
Царевна в образе лягушки,
Купаясь в вихре майских струй,
О чем-то грезит у опушки
И ждет заветный поцелуй.
И призывая в грезах принца,
Шепнет завет, что пела мать —
«Умру однажды, чтоб родиться,
И красотою заиграть. »
Жизнь через смерть. И, может, скоро
Карельской вязью ворожа,
Увидят свет ее узоры
В зеркалье финского ножа.
Хорошо по озерам Карелии плыть.
Сколько дивного можно для сердца открыть:
Острова, и заливы, и рощи в цвету,
И спокойное счастье карела.
Жизнь его, как зеленая роща, цветет.
Он и строит ее и, как свет, бережет,
Чтоб она, словно солнце, горела.
Виртанен Ялмари, 1927
Перевод с финского Р. Такала
Карелия! Что в этом слове, близком и родном?
Шелест берёз или шёпот стройных сосен?
Иль журавлиный крик, печальный в осень,
Иль струйка дыма над охотничьим костром?
Всё гармонично в северном краю:
Пороги рек, гладь голубых озёр
И неисхоженных лесов простор.
Тебе, Карелия, заздравную пою.
Мне б отразиться в онежской синеве
И с Ладогою ощутить слиянье,
Мне б насладиться северным сияньем
И раствориться в дивной красоте.
Чем дальше от тебя, тем слаще возвращенье,
И где бы ни была, к тебе стремлюсь я вновь.
О, радостных мгновений предвкушенье!
Карелия! Мой отчий край! Моя любовь!
Легкие пальцы тумана
Тянутся сквозь кусты,
Солнце — как рваная рана
Заоблачной пустоты.
Земли обнаженное чрево
Вздыбились гривами скал,
В мраморном теле дебелом
Шахты зияет провал.
Сосен щетина густая
На впалых щеках островов —
Книгу жемчужин листаю
Древних святых берегов.
Кижи, Кивач, Рускеала,
Божья Любовь — Валаам —
Славы и силы немалой
С горечью пополам.
Глыбы в лишайник одеты,
С проседью в мшистых ресницах,
Все лихолесья и беды
Хранят в своих каменных лицах.
Кровь голубая — озера,
Рек и речушек сосуды
Вьются, подобно узорам,
На ткани Карелии чудной.
Край благодатный и скромный:
Нет в нем кричащей праздности.
Мощью своей потаенной
Жив он, и тихой радостью.
Край удивительных, чистых,
Неторопливых и смелых,
По-фински невозмутимых,
По-русски веселых карелов.
Хочется снова и снова
В сказочный край возвращаться.
Карелия, до свидания,
Не в силах с тобой я прощаться!
Озер карельских зазеркалье
Я гладить ласковой рукой
Готов и в радость и в печали,
И в день любой, и в час любой!
Рябина красными кистями
При встрече тянется ко мне.
И я, обняв ее руками,
Замлею, словно бы во сне.
Ну, а березы. Ах, березы!
Подруги верные мои.
Вы не роняйте свои слезы,
Склоняясь веткой до земли.
Карелия моя родная!
Ты – мать моя, сестра и дочь.
Погодой пусть и озорная,
Блаженна будь и в день, и в ночь!
Сией рифмованной строкою
Тебе в любви я признаюсь.
С твоей историей былою
Нутром родство осознаю!
ИССЛЕДОВАТЕЛЬСКИЙ ПРОЕКТ
ОБРАЗ КАРЕЛИИ В РУССКОЙ ПОЭЗИИ XVIII—XX ВВ.
Автор: Соколов Александр, ученик 3А класса, 9 лет.
Руководитель: учитель Седых Любовь Александровна.
Актуальность работы. Тема моей работы – «Образ Карелии в русской поэзии». В домашней библиотеке я нашел книгу «Петербург в русской поэзии» и прочитал некоторые стихотворения, рисующие образ северной столицы. После знакомства с этим изданием меня заинтересовал вопрос: а как русские поэты представляли себе карельский край, много ли в нашей поэзии 18-20-го столетий примеров обращения разных авторов к теме северных стран? В работах по истории русской поэзии я нашел только общий обзор пейзажной лирики, посвященной северу России, но специальный подробный анализ обращения русских поэтов к карельской теме не предпринимался.
Цель работы: найти в поэзии русских поэтов 18-20-го вв. описания Карелии.
Задачи: — опираясь на ключевые слова «Карелия» («Карела», «Корела»), «карельский», «Онега», «Ладога», «Кижи», «Соловки», «Валаам», «Белое море», «Петрозаводск», «Олонец» и т.п. осуществить выборку материала из поэтического подкорпуса «Национального корпуса русского языка»
— выяснить, кто из русских поэтов обращался к теме нашего северного края;
— проанализировать, что и почему привлекало художников слова в карельских пейзажах.
Методы исследования: контекстуальный анализ, историко-биографический анализ.
Гипотеза проекта. Мне кажется, что красота нашей карельской земли должна была привлечь многих русских поэтов, побывавших на Севере России.
Этапы исследования:
- выборка материала из «Национального корпуса русского языка»;
- чтение литературы, посвященной биографии выбранных авторов и северной теме в русской поэзии;
- анализ созданных поэтами пейзажных образов.
Период проведения исследования: 3 месяца (с середины сентября до середины декабря).
Результат исследовательского проекта
Первым, кто упоминает о землях вокруг Белого моря, Онежского и Ладожского озер, Олонце, был русский ученый и поэт середины 18-го века Михаил Васильевич Ломоносов. В поэме Ломоносова «Петр Великий» 1760 года рассказывается о путешествии русского царя-реформатора от Белого моря к Онеге, через Олонец к Шлиссельбургу (крепости Орешек, отвоеванной у шведов): Петр Первый осматривает горы, намечая начать разработку железной руды, основать заводы, город, чтобы производить металлы для армии и флот… Монарх наш, преходя Онежских крутость гор,
Свой проницательной кругом возводит взор,
И видя, что из них исшедшие потоки
Несут из крутизны металлически соки,
Богатства, здравия являются ключи,
Блестят из мрачных мест сокровищей лучи,
Сказал: «Ты можешь мне произвести, Россия,
Целебны влажности и жилы золотыя…
Железо мне пролей, разженной токи меди»
Есть в ломоносовской поэме описание увиденной Петром бури на Ладожском озере :
Летит с крутых верхов на Ладогу борей,
Дожди, и снег, и град трясет с седых кудрей.
Наводит на воду глубокие морщины:
Сквозь мглу ужасен вид нахмуренной пучины.
Петр Первый посещает и живописный Соловецкий остров, окруженный мощными стенами и высокими храмами монастырь:
Уже на западе восточными лучами
Открылся освещен с высокими верхами
Пречудных стен округ, из диких камней: град…
Далее следует описание белой северной ночи:
Достигло дневное до полночи светило.
Но в глубине лица горящего не скрыло…
Среди причудныя при ясном солнце ночи
Верхи златых зыбей пловцам сверкают в очи.
Всем петрозаводчанам известно, что другой русский стихотворец 18-го века Гаврила Романович Державин в 1784-1785 годах был губернатором Олонецкого края. Несколько лет спустя после отъезда из Петрозаводска поэт напишет оду «Водопад», вспоминая, очевидно, посещение прекрасного карельского водопада Кивач во время поездки к Белому морю по делам службы. Кивач – третий по величине водопад Европы (в переводе с финского «Кивач» значит «мощный»):
Алмазна сыплется гора
С высот четыремя скалами,
Жемчугу бездна и сребра
Кипит внизу, бьет вверх буграми
От брызгов синий холм стоит,
Далече рев в лесу гремит…
Другой поэт, Федор Глинка, был сослан в Петрозаводск за участие в движении декабристов и пробыл в Карелии с 1826 по 1830 гг. Находясь в ссылке, Глинка пишет историческую поэму «Карелия, или Заточение Марфы Иоанновны Романовой» (1828-1830), обращая внимание своих читателей на безлюдность, первозданную дикость карельской земли, ее природную красоту и мощь, особенные осень, зиму и весну:
Пуста в Кареле сторона
Безмолвны Севера поляны;
В тиши ночной, как великаны,
Восстав озер своих со дна,
В выси рисуются обломки –
Былых, первоначальных гор…
В авторских примечаниях к поэме читателю сообщается, что «при Петре Первом построен город Петрозаводск; учреждены чугуноплавильные заводы; найдена марциальная, целительная вода». Глинка упоминает не только Онегу, Петрозаводск и Олонец, но и Машезеро, Лососинку и Лососиное озеро, реки Выг и Суну, Повенец и Белое море, Толвую и Кончезеро, церкви и монастыри карельской земли.
Еще один русский поэт Владимир Григорьевич Бенедиктов детство свое провел в Петрозаводске, где его отец служил советником правления. В 1817 г. девятилетний Бенедиктов поступает в Олонецкую губернскую гимназию и через четыре года оканчивает в ней полный курс, ибо в гимназиях того времени было всего четыре класса. Здесь, под влиянием учителя словесности Яконовского, писавшего стихи и заставлявшего учеников произносить их при разных гимназических торжествах, в мальчике впервые пробудилась страсть к стихотворству. Свою благодарность и признательность малой родине поэт высказывает в стихотворении «Порыв» (1838):
Впиваясь в ее вековую красу,
Я рос на раздольях Карелии дикой,
Над озером бурным, в угрюмом лесу.
Со мной вы расстались, деревья родные!
В стихотворении «К бывшим соученикам» (1841) Бенедиктов не только вспоминает учебу в петрозаводской мужской гимназии, но и напоминает о Державине и его оде «Водопад» :
В краю, где природа свой лик величавый
Венчает суровым сосновым венцом
И, снегом напудрив столетни дубравы,
Льдом землю грунтует, а небо свинцом…
Выводы: на основании проведенного поиска и анализа поэтических текстов мы можем сделать вывод, что карельская земля издавна привлекала к себе взоры поэтов своей могучей природной красотой и храмами, а упоминания о Карелии встречаются не только в связи с личной биографией автора, но и при обращении к истории Петровского времени. Это значит, что гипотеза, выдвинутая в начале исследования, оказалась верна. Задачи проекта выполнены, но возможно продолжение исследования в аспекте анализа финляндской темы в русской поэзии.
Петрозаводск 2013 Муниципальное бюджетное образовательное учреждение «Лицей №40"
ГДЕ ТРАВЫ СТЕЛЮТСЯ КОВРОМ,
И ГДЕ ОЗЁР СИНЕЮТ ДАЛИ,
ГДЕ ВОЛНЫ ЛАДОГИ БЕСКРАЙНЕЙ
НА БЕРЕГ РОССЫПЬЮ ЛЕТЯТ,
ПРО НЕРАЗГАДАННЫЕ ТАЙНЫ
НАМ ВОДОПАДЫ ГОВОРЯТ;
ГДЕ СОСНЫ БРОНЗОВЫЕ ВСТАЛИ
А ВЫ В КАРЕЛИИ БЫВАЛИ ?
ТАК ПОЕДЕМТЕ СО МНОЙ !
В 1794 году Гавриил Романович Державин написал свое знаменитое стихотворение «Водопад», которое начинается со следующих строк:
Алмазна сыплется гора
С высот четыремя скалами,
Жемчугу бездна и сребра
Кипит внизу, бьет вверх буграми;
От брызгов синий холм стоит,
Далече рев в лесу гремит.
Шумит, и средь густого бора
Теряется в глуши потом;
Луч чрез поток сверкает скоро;
Под зыбким сводом древ, как сном
Покрыты, волны тихо льются,
Рекою млечною влекутся.
Карелия, Карелия!
Родная сторона.
Твои озёра синие.
Как в сказке небеса,
Твои леса зелёные –
Сплошное волшебство.
Люблю тебя, Карелия –
Отечество моё!
Средь диких зарослей черёмух и берёз,
В озёрной глубине с каймой густых лесов,
Под шум прославленного в прошлом водопада
Душе просторно стало и отрадно!
Туман Онежья и полёты чаек,
Кукушки песня, хрупкая в тиши,-
На все вопросы жизни отвечаем,
Ответ нашёлся сам в лесной глуши.
Смысл бытия, «да», «нет», ещё раз «да» —
Воды испить и Солнцу поклониться.
Пусть будет то, что было и всегда,
Не будем спрашивать совет у птицы!
Кижи.
Шатров седые скаты,
Росой набухшие стога,
И двадцать глав сквозь ярь заката
Насквозь пробили облака.
Как будто елки новогодней
Звенят прозрачные шары.
Я для себя открыл сегодня
Давно открытые миры.
Здесь, берега во тьме раскинув,
Спит озеро, глаза смежив.
Напевною загадкой линий,
Как чудо светлое России,
В Онеге плавают Кижи.
Гудок. Снимают трап матросы.
(Здесь звезды пахнут сенокосом!)
Сюда, недели прошагавший,
Я вновь иду к своей судьбе,
Здесь радость красоты занявший,
Чтоб матери отдать уставшей.
Отдать друзьям, отдать тебе.
. Штрихи тростинок чуть колышет
Онеги черная вода.
Кижи! Я снова вас увижу,
Я сотни раз вернусь сюда.
Ведь где бы я в России ни был,
Над всплеском августовской ржи
Мне елочкой, летящей в небо,
Встают Кижи.
Над лесом, над озерами
Взлечу, как птица, я.
Волнуешь ты просторами,
Карелия моя.
Здесь в Белом море радугой
Цветет седой прибой,
Здесь гладит скалы Ладога,
И мне легко с тобой.
Здесь Кижское творение
В онежской чистоте
Стоит, как откровение,
В молитвах о Христе.
Здесь северной жемчужиной
Сияет Валаам,
С тобою, моей суженой,
Все в жизни пополам.
Здесь песней заонежскою
Грустит былинный край.
Земля святая, грешен я,
Прости меня и знай,
С тобой хочу быть рядышком
Под небом голубым.
Ты дочь России матушки,
Ты часть моей судьбы.
Есть чудо-край озер прозрачных.
Сюда под гомон журавлей
В фате черемух, новобрачной,
Приходит ночь снегов белей.
Страна чудес. А в ней березка
Грустит среди карельских скал
И непонятным отголоском
Во мне звенит ее тоска.
Не вышла ростом, узловата.
Скрутила девицу печаль,
Глядит часами виновато
В белесую ночную даль.
Царевна в образе лягушки,
Купаясь в вихре майских струй,
О чем-то грезит у опушки
И ждет заветный поцелуй.
И призывая в грезах принца,
Шепнет завет, что пела мать —
«Умру однажды, чтоб родиться,
И красотою заиграть. »
Жизнь через смерть. И, может, скоро
Карельской вязью ворожа,
Увидят свет ее узоры
В зеркалье финского ножа.
Хорошо по озерам Карелии плыть.
Сколько дивного можно для сердца открыть:
Острова, и заливы, и рощи в цвету,
И спокойное счастье карела.
Жизнь его, как зеленая роща, цветет.
Он и строит ее и, как свет, бережет,
Чтоб она, словно солнце, горела.
Виртанен Ялмари, 1927
Перевод с финского Р. Такала
Карелия! Что в этом слове, близком и родном?
Шелест берёз или шёпот стройных сосен?
Иль журавлиный крик, печальный в осень,
Иль струйка дыма над охотничьим костром?
Всё гармонично в северном краю:
Пороги рек, гладь голубых озёр
И неисхоженных лесов простор.
Тебе, Карелия, заздравную пою.
Мне б отразиться в онежской синеве
И с Ладогою ощутить слиянье,
Мне б насладиться северным сияньем
И раствориться в дивной красоте.
Чем дальше от тебя, тем слаще возвращенье,
И где бы ни была, к тебе стремлюсь я вновь.
О, радостных мгновений предвкушенье!
Карелия! Мой отчий край! Моя любовь!
Легкие пальцы тумана
Тянутся сквозь кусты,
Солнце — как рваная рана
Заоблачной пустоты.
Земли обнаженное чрево
Вздыбились гривами скал,
В мраморном теле дебелом
Шахты зияет провал.
Сосен щетина густая
На впалых щеках островов —
Книгу жемчужин листаю
Древних святых берегов.
Кижи, Кивач, Рускеала,
Божья Любовь — Валаам —
Славы и силы немалой
С горечью пополам.
Глыбы в лишайник одеты,
С проседью в мшистых ресницах,
Все лихолесья и беды
Хранят в своих каменных лицах.
Кровь голубая — озера,
Рек и речушек сосуды
Вьются, подобно узорам,
На ткани Карелии чудной.
Край благодатный и скромный:
Нет в нем кричащей праздности.
Мощью своей потаенной
Жив он, и тихой радостью.
Край удивительных, чистых,
Неторопливых и смелых,
По-фински невозмутимых,
По-русски веселых карелов.
Хочется снова и снова
В сказочный край возвращаться.
Карелия, до свидания,
Не в силах с тобой я прощаться!
