Летопись
важные события в соловецкой истории
Хождение по водам
морская практика Беломорья
Глубины
исследования и материалы
Острова
проза, поэзия, публицистика
Текущее
современная жизнь на Соловках
Альманах «Соловецкое море». № 6. 2007 г.
Современная поэзия о Соловках
Соловецкие острова в современной поэзии проступают сквозь дымку преображенного слова, как земля обетованная: ковчег спасения и одновременно — юдоль страдания. Предлагаем вниманию читателей подборку стихов, написанных разными авторами, но объединенных одной темой — инобытийностью архипелага в пространственно-временном измерении русской культуры.
Мне страшную быль рассказали,
ее передать я готов,
как древние книги сжигали
в начале тридцатых годов.
Далеко на Севере где-то
стоял монастырь у воды.
Стоял он на краешке света,
не видел татарской орды.
Тевтонцы туда не пробились,
ни ляхи, ни Наполеон.
Там древние книги хранились
ещё с византийский времен.
Костры полыхали багрово,
и отблеск плясал на стене,
и, может быть, подлинник «Слова»
сгорел в этом страшном огне.
Горели и свитки, и святцы,
преданья родимой земли.
Да что ж вы наделали, братцы?
Да как же вы это смогли?!
Говорят, что где-то есть острова,
Где растет на берегу забудь-трава,
Забудь о гордости, забудь про горести,
Забудь о подлости! Забудь про хворости!
Вот такие есть на свете острова.
Говорят, что где-то есть острова,
Где с похмелья не болит голова,
А сколько есть вина, пей все без просыпу,
А после по морю ходи, как посуху!
Вот такие есть на свете острова!
Говорят, что где-то есть острова,
Где четыре не всегда дважды два,
Считай хоть дослепу — одна испарина,
Лишь то, что по сердцу, лишь то и правильно!
Вот такие есть на свете острова!
Говорят, что где-то есть острова,
Где неправда не бывает права!
Где совесть — надобность, а не солдатчина,
Где правда нажита, а не назначена!
Вот какие я придумал острова!
Наши кораллы — гряда Соловецкая,
Керженским духом и силой пропитана.
Горюшко помнит и счастье ловецкое,
Былью, как жемчугом северным выткана.
Смотрят и ныне Зосима с Савватием
С каждого облачка в шири верстовые:
Ладно ль постится и трудится братия,
Так ли хранит она веру Христовую?
Ангелы Севера — лебеди белые,
Наши молитвы — печаль журавлиная,
Мирро поморское — смоль прокипелая,
Наши хоругви — леса пестрядинные.
Много забыто, сокрыто, утаено.
Церкви сжигали и новые ставили,
Как здесь грешили Иуды и Каины,
И погибали бесчисленно Авели!
Горя наплакано — море соленое,
Радости — малость озер, да и только то,
Небыль и быль, словно струги смоленые,
Буйство времен проглотило их в клокоте.
Только каменье чуть-чуть изменяется,
Греет бока, да купается в морюшке.
Часто сюда отдохнуть навещается
Победоносный Георгий — Егорушка.
Здесь все же больше от мира прекрасного,
Больше ваятелей, нежели варваров.
Часто селились здесь люди причастные
К Богу один на один, а не табором.
И монастырь, и темница, и каторга,
Высь поднебесья с геенною страшною.
В тучах мелькнет темный лик прокуратора
Между крестов по-над лесом и башнями.
Только Илья грянет громом да молнией,
Только заступником глянет Егорушка,
И засияют Господнею волею
От озарения и долы, и горушки.
Так и припомнишь из давнего, детского
Остров Буян, тридевятую вотчину.
Это и есть острова Соловецкие!
Это не в сказках всем нам напророчено.
Анатолий Беднов
Меж белых гребней беломорских волн
Ведут корабль монахи-мореходы.
Все ближе побережье Соловков,
Валунная стена монастыря.
Вот только б не подводная скала,
Ломающая днища быстрых лодий,
И не каянские лихие люди,
Отродье каиново, супостаты,
Не буря окаянная… Хранят нас
Никола — лоцман, капитан — Господь.
Белого моря даль.
Вздохи волны легки.
Вкраплено слово «печаль»
В образ твой, Соловки.
Тянет туда идти,
Где в переплете лет,
Многих людей пути.
Словно далекий свет.
Словно незримый взгляд
Спрятан в проем бойниц.
Вслушайся, как говорят,
В старые губы страниц.
Многое помнят они.
И хмурые лбы валунов
Нас возвращают в дни
Крестов и стальных оков.
Гибли здесь волей царей,
И тысячи канули в мрак
По злобе народных вождей
За веру и просто так.
За веру в России — венец,
За души без плетки идей.
И молча всех принял Творец
У ада и рая дверей.
Как холоден отблеск скалы
В короне твоей, Соловки.
А Белого моря валы
Огромны и все же легки.
Соловьи тут не бывали,
Не певали. Ох, тяжки
Муки тех, кого пытали,
Клали в «вечные мешки».
Камни выглажены морем —
Белым морем, не другим!
Стены выложены горем,
Свищет ветер по таким!
Соловей-разбойник свищет…
Солон ветер Соловков…
А турист все ходит, рыщет,
Ищет певчих соловьев.
Теплоход покидал Соловки.
Пассажиры плевали на воду.
На исходе полета плевки
разбивались о борт теплохода.
Завершали матросы аврал.
Флаг висел на корме, как портянка.
Судовой репродуктор играл
на всю бухту «Прощанье славянки».
Удалялся дощатый причал.
Ветерок поднимался попутный.
И причудливо как-то звучал
по-над палубой марш сухопутный.
Лоцман тужился: «Лево руля!»
Солнце плавилось в море кроваво.
Островерхие башни Кремля
забирали отчаянно вправо.
Луч закатный скользил по крестам.
Медь на маковках зло зеленела.
Расходился народ по местам.
В ресторане посуда звенела.
В «люксах» вспыхивал матовый свет.
Разливался поток словоблудья.
Все казалось: теперь нам во след
крепостные ударят орудья.
Жигулин Анатолий Владимирович (1930–2000)
Поэт, писатель, лауреат Пушкинской премии РФ. В 1949 г. опубликовал первые стихи; вскоре был арестован по обвинению в принадлежности к антисталинской подпольной Коммунистической партии молодежи и отбыл 10 лет заключения в Сибири. В 1954 г. был освобожден, в 1956 г. реабилитирован. Окончил Воронежский лесотехнический институт (1960 г.).
Галич Александр Аркадьевич (1918–1977)
Родился в Екатеринославе (Днепропетровске). Учился в Литературном институте им. М. Горького и оперно-драматической студии К.Станиславского. Поэт, бард, драматург. Автор и исполнитель песен-новелл трагического и трагикомического характера.
В 1971 г. изгнан из Союза писателей России, а в 1974 г. выслан из Советского Союза и лишен гражданства. Жил и умер в Париже.
Григорьев Сергей Анатольевич
Родился в 1969 г. в Архангельской области. В 1994 г. окончил лечебный факультет Архангельского медицинского института. Врач, автор-исполнитель песен на свои стихи. Публиковался в архангельских журналах и газетах.
Беднов Анатолий Вадимович
Родился в 1956 г. в Архангельске. В 1990 г. окончил исторический факультет Архангельского пединститута. Член Союза журналистов. Обозреватель газеты «Архангельск».
Морозов Сергей Васильевич (1951–2001)
Выпускник восточного факультета ЛГУ (1974), историк, автор ряда работ по истории Русского Севера (в том числе книг «На Белом море, на Соловецких островах» (1998), «Тогда на Анзерском острове. Материалы по истории соловецкого отшельничества» (2000), «Постижение Соловков. Очерки и материалы» (2002)). С 1985 г. — сотрудник Соловецкого государственного историко-арихтектурного музея-заповедника. Основатель Товарищества Северного Мореходства и соловецких юношеских Мореходных классов.
Сергин Виктор Владимирович
Родился в 1939 г. в Карелии. Окончил Литературный институт им. М. Горького (Москва). Член Союза писателей России. Автор трех поэтических книг.
Росков Александр Александрович
Родился в 1954 г. в Архангельской области. В 1993 г. окончил Литературный институт им. М. Горького(Москва). Издал три книги стихов и книгу прозы. Член Союза писателей и Союза журналистов России. Лауреат премий Николая Рубцова, Фёдора Абрамова. Живет и работает в Архангельске.
Вы здесь
Соловецкие острова. Лариса Незлобина
Кричали чайки над волною,
Что омывала острова.
Звон колокольный бил порою,
Давно не скошена трава.
Там выли ветры над могилами,
Холмы с растущей лебедой.
Услышал кто-то голос милого,
Что не вернётся он домой.
В могилах жертвы с палачами.
Вопрос за что и почему?
Они участники той драмы,
Объяла страхом всю страну.
Волною море точит камни,
А чайки до сих пор кричат.
Когда архив раскроет тайны…
Все мёртвые заговорят.
Остров. Лера Мурашова
Я смотрю, не могу насмотреться —
мхом зелёным зарос старый лес
в окружении синих небес
на далекой земле Соловецкой.
Я дышу, не могу надышаться
свежим ветром, солёной волною.
Здесь душа вызревает в покое,
Остров тянет как в омут — остаться.
Крики чаек тревожат мне слух,
замолчат — тишина неземная.
Здесь, в преддверье библейского рая,
из души вылупляется дух.
Впервые на Соловках. Людмила Куликова
В небесах облака развешаны,
Пена белая за кормой.
Теплоходом порою вешнею
Беломорской идем волной.
Сколько раз я увидеть мечтала
Заповедные эти места,
Но меня, как врасплох, застала
Соловецкая красота.
Будто к берегу пришвартованный,
Раздвигая его во всю ширь,
Стоит кремль соловецкий диковинный,
Словно сказочный богатырь.
Окунусь с головой в историю,
У которой века, века.
И оставлю на камне у моря я
След невидимый башмака.
Лабиринтов* печать не состарили
Ни дожди, ни ветра, ни мороз.
Мирно сушатся ламинарии**
Среди карликовых берез.
Поднимусь к маяку на Секирную***
И захочется птицею стать,
Чтобы жизнь заповедную, мирную
С высоты ее увидать.
*Лабиринты выложены из камней на земле, их происхождение остается загадкой до сих пор.
**Ламинарии — водоросли
***Секирная гора на Большом Соловецком острове, на ее вершине расположена церковь, в куполе которой находится самый высокий маяк в Белом море
Камни, камни Соловков. Людмила Ревенко
Камни, камни Соловков…
Нет, не камни…
Это — люди.
Кто — в оковах, без оков
В праздник — реже,
чаще — в будни
Суету смиряя, плоть
Трудниками приходили.
В камне возвели оплот,
Белы камни намолили.
Дамбу возвели трудом,
И каналы проложили.
Святость Соловков постом
И душою напоили.
…Камни, камни Соловков.
Нет, не камни. Это – люди,
Что за несколько веков
Здесь свои творили судьбы.
Соловецкая стена. Людмила Ревенко
Соловецкая стена
Над Россией лишь одна.
От Кеми сюда идём
Суровым Белым морем.
Поднимается волна
Из души, не видно дна.
В час прилива высока
И не даёт покоя.
Чаек резкий плач и крик
(Ты от окриков отвык),
Он сводил порой с ума
Иных людей в неволе.
И поэтому с кормы
Лучше чаек не корми.
Взяты души их давно
Суровым Белым морем.
Соловецкие пути. Людмила Ревенко
Соловецкие пути
Анзер и Секирка…
Морем к островам идти,
Но не в бескозырке.
Соловецкие пути,
Где Голгофы муки,
Не дано их всем пройти,
Затихают звуки…
Соловецкие пути
С Невского проспекта
Савватеевы скиты,
Где эсеров «секта».
Соловецкие пути –
Их особый статус,
Помощь Красного креста —
Будто нива сжата.
Соловецкие пути…
Не ищи ответа,
И с конвоем не шути…
Это край твой света.
Кемь — ворота на Соловки. Окулова Нина
"Вам даётся по вашей вере,"-
Молвит каждый поклонный крест.
Опоясан поморский берег
Ржавой проволокой окрест.
Шли по скалам и по болотам
Люди к морю, как ручейки,
Через лагерные ворота.
Кемь — ворота на Соловки.
Сколько крови людской пролито,
Не измерено здесь никем.
Чтоб ушла в Соловки молитва,
Кровоточила горлом Кемь.
Голос прошлого горько внятен,
Помнит каждый поклонный крест,
Будто не было "белых пятен"
В чёрной карте могильных мест.
Нету кладбищ, а это значит:
Стали жертвой болотных ям.
Неутешенный голос плачет:
"Мне отмщение. Аз воздам."
Соловки. Алекс Ан Дер Виль
Губы Онежской ранний поцелуй.
Заря.Берёз и сосен криволесье
Спросонок жмётся кронами к селу,
И купола церквей бескрайность крестят.
Над Соловками колокольный звон.
Погода дарит вопреки прогнозам,
На склоне лета, чистый небосклон,
И далека ещё зимы угроза.
Берёзки смотрят в личики озёр,
Тропинок веер тянется к прибрежью.
Паломники ,объявшие простор,
Гурьбой идут к монастырю неспешно.
Причал проснулся,чаек суета,
Скучает кран, сироткой глядя в небо.
На много вёрст кругом одна вода,
И маета покажется нелепой.
На синем небе журавлей косяк,
Перекликаясь, тянется на запад,
И загрустит заброшенный барак,
Захлопает промокшими глазами.
Он вспомнил осень предвоенных лет,
Паром, толпу людей, холодный ветер.
И где-то в выси журавлинный след
Внезапным росчерком печалил вечер.
Он вспомнил голод,лица,голоса
Всех узников,былых "врагов народа",
Как навещала смертная коса,
И как от горя плакала природа.
Гуляет ветер в комнатах пустых,
Гудит в печной трубе,скрипит дверями.
Как-будто времени отсчёт застыл,
И прошлое заполнило пространство.
Над Соловками поминальный звон,
В скиту пустынник молится усердно,
А где-то в глубине таится стон
И колет с левой стороны в предсердье.
Дорога на Соловки. Валентина Карпова
Земля в дали, за горизонтом.
Здесь только небо и вода.
Дорожка пенная за бортом.
Блестит поверхность, как слюда.
И чайки кружат над главою,
Кричат, рвут хлебушек из рук.
Цепь островов, как на постое,
Иль это стражи верной круг?
И ветер! Ветер отовсюду!
Причёски треплет, как журит.
О, Беломорье! Помнить буду
Твоих просторов колорит!
Ту серебристую дорожку
От солнца в множестве лучей,
Словно алмаз истёрли в крошку
И — по поверхности по всей!
Здесь небо растеряло краски:
Чуть перламутра кое-где.
Но в общем день вполне прекрасный
ВольнО купается в воде!
На Соловки лежит "дорога",
Если возможно так сказать!
Плыть три часа. О,как не много,
Но уж и это благодать!
На Соловках. Екатерина Шантгай
Может, это и неправильно, —
Всё я знаю наперёд.
Нас ведёт к седым развалинам
Молодой экскурсовод.
Не сбиваясь и не мучаясь,
Видно, нравимся ему,
Лаконично и задумчиво
Объясняет — что к чему.
Неокаменевший памятник
Удивительной судьбе,
Кто ты? Инок или лагерник?
Что я знаю о тебе?
Синих глаз прямые лучики,
Весь от мира отрешён.
Что тебя сильнее мучает,
Эти камни или СЛОН?
В нереально существующем
Свете солнечного дня
Взглядом синим и тоскующим
Выбираешь — не меня.
И сбывается пророчество
Несколько часов спустя,
И крадётся одиночество
По неведомым костям,
И страдая, и завидуя,
Я не знаю, что сказать,
Непростимою обидою
Наполняются глаза,
Всё надеюсь, будто исстари,
В темноте и на свету,
И стою, стою на пристани,
Жду загадку, жду мечту.
Соловки. Иван Есаулков
Соловки, Соловки!
Вроде вы далеки,
Но глазами озёр
Привлекаете взор!
Залегли валуны
Посреди тишины.
Древний архипелаг
Приспособил Гулаг —
Находился здесь СЛОН* —
В скорбной памяти он,
И народ не забыл
Арестантских могил.
Соловки, Соловки!
Снова верой крепки!
Не осталось здесь зла —
Вновь блестят купола!
И играет заря
В стенах монастыря.
Пусть проходят года,
Вы с народом всегда,
Соловки, Соловки!
Как же вы нам близки!
* СЛОН — Соловецкий лагерь особого назначения.
Соловки. Игорь Гладков
Обитель вечности и веры,
Вдали от бренной суеты,
Молюсь очиститься от скверны,
На монастырские кресты.
Гнетущий плен и возрожденье,
Кровавый пот земных трудов,
Шепчу у стен слова прощенья,
И у озёр и у лесов.
Прошу принять не как туриста,
Который грешнику под стать,
Позволь, умывшись во всём чистом,
Перед Создателем предстать.
Соловки. Ирина Михайлова
Есть на севере остров страдания,
Статус новой Голгофы был дан ему,
Помнит он вековые предания
И хранит красоту первозданную.
Соловки — как красиво название!
И леса, будто кем-то ухожены,
Только жутко порой от сознания,
Что костями там тропы проложены.
При ускоренном жизни течении
Может прошлое видится вымыслом,
Чтоб никто не забыл о мучениях,
Там берёза сама крестом выросла.
Приезжая сюда, люди молятся,
Со слезами стоят на земле святой,
А за спинами их черти ссорятся,
Обдирают кору у берёзы той.
Заражают умы и сердца грехом,
И от этого сердце заходится:
Мы же знаем уже, что грядёт потом —
Где-то третья Голгофа готовится.
Соловки. Качурин Валерий
Волны плещутся — серы ли, сини, —
И качают рыбачий баркас,
В нём монахи Савватий с Зосимой
Идут морем пятьсот лет до нас.
Так когда-то пророки святые
Вдаль несли свет и слово Христа,
В уголки отдалённо-глухие,
В позабытые Богом места.
Там рождались и крепли аббатства,
Устремлялись ввысь монастыри,
Не скопленья, не стойбища — братства
Зарождались в таёжной дали.
Как из пены рождались соборы,
Поднимались десятки церквей,
И каналы сшивали озёра
Чудной нитью из серых камней.
Здесь природу трудом покоряли —
Не безмозглым напором тупым,
Здесь сады на камнях расцветали,
Переполнены духом святым.
Днём работа, а ночью молитва,
Так святые жить только могли,
И сияла, светилась палитра
Соловецкой далёкой земли.
Стада тучные, пышные нивы,
Стаи рыб в деревянных садках…
Ах, монахи Савватий с Зосимой,
Пусть живёт о вас память в веках.
Я хотел бы воспеть, дорогие,
Жизнь святую и праведный труд,
Чтоб покаялись люди в России,
Что сейчас по-другому живут.
Пускай память о вас переможет
Тех потомков, и глупых, и злых,
О себе кто оставили тоже
Весть иную в местах золотых.
Кто в тюрьму монастырь превратили,
Где пытали и били народ,
Кто в господ из рабов превратились
И в рабов превратили господ.
Кельи — карцеры, камеры — залы,
И под аркой — расстрельный подвал…
Видно, горюшка горького мало
Наш несчастный народ испытал.
Он в безумье родил комиссаров,
Породил в бреду большевиков,
Убивали господ они яро,
Впрочем, так же, как и мужиков.
Тьмы погибших — убитых, сожжённых,
Жизнь — склонясь, невпрогляд, невпродых,
Нет волненья в глазах полусонных,
Покаяния нет у живых.
Коммунисты опять в депутатах,
Вновь обманут несчастный народ,
И опять полусонный, поддатый
Старый гимн по-иному поёт.
Пусть другие чекисты у власти,
Изменился ль их менталитет?
И особое нам, друзья, счастье —
Страной правит чекист-президент.
Впрочем, страшного здесь ни на йоту,
Кто погибли, уж тех не поднять,
Пускай правят, когда им охота,
Нам, похоже, на всё наплевать.
