Содержание
Эдуард Асадов — На рассвете: Стих
У моста, поеживаясь спросонок,
Две вербы ладошками пьют зарю,
Крохотный месяц, словно котенок,
Карабкаясь, лезет по фонарю.
Уж он-то работу сейчас найдет
Веселым и бойким своим когтям!
Оглянется, вздрогнет и вновь ползет
К стеклянным пылающим воробьям.
Город, как дымкой, затянут сном,
Звуки в прохладу дворов упрятаны,
Двери домов еще запечатаны
Алым солнечным сургучом.
Спит катерок, словно морж у пляжа,
А сверху задиристые стрижи
Крутят петли и виражи
Самого высшего пилотажа!
Месяц, прозрачным хвостом играя,
Сорвавшись, упал с фонаря в газон.
Вышли дворники, выметая
Из города мрак, тишину и сон.
А ты еще там, за своим окном,
Спишь, к сновиденьям припав щекою,
И вовсе не знаешь сейчас о том,
Что я разговариваю с тобою…
А я, в этот утром умытый час,
Вдруг понял, как много мы в жизни губим.
Ведь если всерьез разобраться в нас,
То мы до смешного друг друга любим.
Любим, а спорим, ждем встреч, а ссоримся
И сами причин уже не поймем.
И знаешь, наверно, все дело в том,
Что мы с чем-то глупым в себе не боремся.
Ну разве не странное мы творим?
И разве не сами себя терзаем:
Ведь все, что мешает нам, мы храним.
А все, что сближает нас, забываем!
И сколько на свете таких вот пар
Шагают с ненужной и трудной ношею.
А что, если зло выпускать, как пар?!
И оставлять лишь одно хорошее?!
Вот хлопнул подъезд, во дворе у нас,
Предвестник веселой и шумной людности.
Видишь, какие порой премудрости
Приходят на ум в предрассветный час.
Из скверика ветер взлетел на мост,
Кружа густой тополиный запах,
Несутся машины друг другу в хвост,
Как псы на тугих и коротких лапах.
Ты спишь, ничего-то сейчас не зная,
Тени ресниц на щеках лежат,
Да волосы, мягко с плеча спадая,
Льются, как бронзовый водопад…
И мне (ведь любовь посильней, чем джинн,
А нежность — крылатей любой орлицы),
Мне надо, ну пусть хоть на миг один,
Возле тебя сейчас очутиться.
Волос струящийся водопад
Поглажу ласковыми руками,
Ресниц еле слышно коснусь губами,
И хватит. И кончено. И — назад!
Ты сядешь и, щурясь при ярком свете,
Вздохнешь, удивления не тая:
— Свежо, а какой нынче знойный ветер! —
А это не ветер. А это — я!
Федор Тютчев — Рассвет: Стих
Не в первый раз кричит петух;
Кричит он живо, бодро, смело;
Уж месяц на небе потух,
Струя в Босфоре заалела.
Еще молчат колокола,
А уж восток заря румянит;
Ночь бесконечная прошла,
И скоро светлый день настанет.
Вставай же, Русь! Уж близок час!
Вставай Христовой службы ради!
Уж не пора ль, перекрестясь,
Ударить в колокол в Царьграде?
Раздайся благовестный звон,
И весь Восток им огласися.
Тебя зовет и будит он, —
Вставай, мужайся, ополчися,
В доспехи веры грудь одень,
И с Богом, исполин державный.
О Русь, велик грядущий день,
Вселенский день и православный!
Федор Тютчев — Декабрьское утро: Стих
На небе месяц — и ночная
Еще не тронулася тень,
Царит себе, не сознавая,
Что вот уж встрепенулся день, —
Что хоть лениво и несмело
Луч возникает за лучом,
А небо так еще всецело
Ночным сияет торжеством.
Но не пройдет двух-трех мгновений,
Ночь испарится над землей,
И в полном блеске проявлений
Вдруг нас охватит мир дневной…
Федор Сологуб — Рассвет полусонный, я очи открыл: Стих
Рассвет полусонный, я очи открыл,
Но нет во мне воли, и нет во мне сил.
И душны покровы, и скучно лежать,
Но свет мой не хочет в окне засиять.
Докучная лампа, тебя ли зажечь,
Чтоб взоры направить на мёртвую речь?
Иль грешной мечтою себя веселить,
Приникнуть к подушке и всё позабыть?
Рассвет полусонный, я бледен и хил,
И нет во мне воли, и нет во мне сил.
Семен Кирсанов — Рассвет: Стих
Еще закрыт горой
рассвет,
закрашен черным
белый свет.
Но виден среди Альп
в просвет
дневного спектра
слабый свет.
Все словно сдвинуто
на цвет,
и резкого раздела
нет,—
где сизый снег,
где синий свет
зари, пробившейся
чуть свет.
Но вот заре
прибавлен свет,
и небо смотрится
на свет,
а краем гор
ползет рассвет,
неся, как флаг,
свой красный цвет.
Самуил Маршак — Когда забрезживший рассвет: Стих
Когда забрезживший рассвет
Вернёт цветам и листьям цвет,
Как бы проснувшись, рдеют маки,
Алеют розы в полумраке.
И птица ранняя поёт…
Как праздник, утро настаёт.
Но, о заре ещё не зная,
Стоит за домом тьма ночная.
Проснувшись в этот ранний час,
Ты видишь меж кустов знакомых
Тех странных птиц и насекомых,
Что на земле живут без нас.
Они уйдут с ночною тенью,
И вступит день в свои владенья.
Самуил Маршак — Рассвет за окнами нежданный: Стих
Рассвет за окнами нежданный.
Желтеют мутно купола,
Синеет зданий строй туманный,
Но высь небесная светла.
Там только нет дневного блеска.
Но тает, тает синева.
Вот просветлела занавеска
И проступили кружева.
И сновиденьем мимолётным
Вдали осталась ночь без сна.
Рассветом ранним, беззаботным
Дышу у бледного окна.
Легко внизу мелькнула птица,
Донёсся грохот колеса…
И наяву мне что-то снится,
Так много снится в полчаса.
Самуил Маршак — Ты много ли видел на свете берёз: Стих
Ты много ли видел на свете берёз?
Быть может, всего только две, —
Когда опушил их впервые мороз
Иль в первой весенней листве.
А может быть, летом домой ты пришёл,
И солнцем наполнен твой дом,
И светится чистый берёзовый ствол
В саду за открытым окном.
А много ль рассветов ты встретил в лесу?
Не больше чем два или три,
Когда, на былинках тревожа росу
Без цели бродил до зари.
А часто ли видел ты близких своих?
Всего только несколько раз. —
Когда твой досуг был просторен и тих
И пристален взгляд твоих глаз.
Самуил Маршак — Рассвет в Финляндии: Стих
Скамья над обрывом намокла,
Покрылась налётами льда.
Зарёй освещённые стёкла
Вдали отразила вода.
Взлетела случайная птица
И села на крышу опять.
Раскрыть свои крылья боится —
Ночное тепло растерять.
Самуил Маршак — В долинах ночь ещё темнеет: Стих
В долинах ночь ещё темнеет,
Ещё светлеет звёздный дол,
И далеко крылами веет
Пустынный ветер, как орёл.
Среди колонн на горном склоне
Стоишь, продрогший, в забытьи,
А при дороге ропщут кони
И возмущённые ручьи.
Опять дорога. Мрак и тряска.
Но с моря выглянет рассвет,
И кони, упряжь и коляска
На скалы бросят силуэт.
Самуил Маршак — Начало дня: Стих
За окнами сумрак ранний
На свет и на тьму похож,—
Будто на синем плане
Нового дня чертеж.
Вижу, привстав с постели,
Как выступают из мглы
Строгие лесенки елей,
Сосен прямые стволы.
Слышу в тиши до рассвета
Первые грузовики.
Слышу, как в городе где-то
Пробуют голос гудки.
Тот, кто минуту свиданья
Ночи и дня подглядел,
Видел весь мир в ожиданье
Новых событий и дел.
Ренат Гильфанов — Скоро рассвет: Стих
Скоро рассвет. Появится горизонт.
Из радио на подоконнике запоет Кобзон.
Тетя Галя почешет локоть и скажет «ох!»
А дядь Валера отплюнется: «Чтоб он сдох!»
Но пока за окошком — ночь. Белеет лишь подоконник.
В ожидании гимна молчит приемник.
Лишь дядя Валера во сне обкладывает матерщиной
наш Союз: «Ебал я ваш нерушимый».
Треснуло в печке полено, потянуло теплом,
и это тепло, не брезгуя самым темным углом,
пробирается в комнату и вдруг — не успеешь ахнуть —
трогает сухари. И они начинают пахнуть!
Первый месяц зимы. Роща — совсем худая.
Холодно в Бийске, в Рубцовске и в Онгудае.
Холодно в Кулунде и в далеком Горно-Алтайске.
Край мой стоит в снегу, как в холодной маске.
Дед бормочет, ворочаясь: «donnerwetter…»
В щели окна задумчиво дует ветер.
И четверть века спустя, в тысячах километров
от маленького городка, я вздрагиваю от ветра.
Карта воспоминаний… Странно, как может память,
повторяя событья, ранить, как может ранить
черной, холодной ночью странная их похожесть…
Утро заглянет в окошко, и я поежусь.
Расул Гамзатов — И люблю малиновый рассвет я: Стих
И люблю малиновый рассвет я,
И люблю молитвенный закат,
И люблю медовый первоцвет я,
И люблю багровый листопад.
И люблю не дома, а на воле,
В чистом поле, на хмельной траве,
Задремать и пролежать, доколе
Не склонится месяц к голове.
Без зурны могу и без чунгура
Наслаждаться музыкою я,
Иначе так часто ни к чему бы
Приходить мне на берег ручья.
Я без крова обошелся б даже,
Мне не надо в жизни ничего.
Только б горы, скалы их и кряжи
Были возле сердца моего.
Я еще, наверное, не раз их
Обойду, взбираясь на хребты.
Сколько здесь непотускневших красок,
Сколько первозданной чистоты.
Как форель, родник на горном склоне
В крапинках багряных поутру.
Чтоб умыться — в теплые ладони
Серебро студеное беру.
И люблю я шум на дне расселин,
Туров, запрокинувших рога,
Сквозь скалу пробившуюся зелень
И тысячелетние снега.
И еще боготворю деревья,
Их доверьем детским дорожу.
В лес вхожу как будто к другу в дверь я,
Как по царству, по лесу брожу.
Вижу я цветы долины горской.
Их чуть свет пригубили шмели.
Сердцем поклоняюсь каждой горстке
Дорогой мне сызмальства земли.
На колени у речной излуки,
Будто бы паломник, становлюсь.
И хоть к небу простираю руки,
Я земле возлюбленной молюсь.
Омар Хайям — Лишь на небе рассвет займется еле зримый: Стих
Лишь на небе рассвет займется еле зримый,
Тяни из чаши сок лозы неоценимой!
Мы знаем: истина в устах людей горька, —
Так, значит, истиной вино считать должны мы.
Омар Хайям — Метнул рассвет на кровли сноп огня: Стих
Метнул рассвет на кровли сноп огня
И кинул в кубок шар владыки дня.
Пригубь вино! Звучит в лучах рассвета
Призыв любви, вселенную пьяня.
Ушла слепая Ночь, а День еще далеко,
Еще блуждают сны и не родился звон.
Роятся лики звезд в молочной мгле востока,
Звезда зовет зарю взойти на небосклон,
С небес из чьих-то.
Рассвет и дождь. В саду густой туман,
Ненужные на окнах свечи,
Раскрытый и забытый чемодан,
Чуть вздрагивающие плечи.
Ни слова о себе, ни слова о былом.
Какие мелочи — всё то.
Окно, рассвет… едва видны, как тени,
Два стула, книги, полка на стене.
Проснулся ль я? Иль неземной сирени
Мне свежесть чудится ещё во сне?
Иль это сквозь могильную разлуку,
.
Рассвет полусонный, я очи открыл,
Но нет во мне воли, и нет во мне сил.
И душны покровы, и скучно лежать,
Но свет мой не хочет в окне засиять.
Докучная лампа, тебя ли зажечь,
.
Наспех горькие слова камнем брошены.
Ты не знаешь, как они душу ранили.
И ушла я от тебя по-хорошему
В нежный розовый рассвет, в утро раннее.
Зря причины не ищи – не разведаешь,
.
Скамья над обрывом намокла,
Покрылась налётами льда.
Зарёй освещённые стёкла
Вдали отразила вода.
Взлетела случайная птица
И села на крышу опять.
Раскрыть свои крылья боится —
.
Рассвет за окнами нежданный.
Желтеют мутно купола,
Синеет зданий строй туманный,
Но высь небесная светла.
Там только нет дневного блеска.
Но тает, тает синева.
Вот просветлела.
На рассвете, в сумерках ледовых,
Хор берёз был выше и туманней.
И стояла роща, как Людовик, —
В сизых буклях изморози ранней.
Но опять, за далями пустыми,
Красное, как будто.
Метнул рассвет на кровли сноп огня
И кинул в кубок шар владыки дня.
Пригубь вино! Звучит в лучах рассвета
Призыв любви, вселенную пьяня.
Ты много ли видел на свете берёз?
Быть может, всего только две, —
Когда опушил их впервые мороз
Иль в первой весенней листве.
А может быть, летом домой ты пришёл,
И солнцем.
Над ущельем осторожным, меж тревожных чутких скал,
Перекличке горных духов в час рассвета я внимал.
Со скалы к скале срывался, точно зов, неясный звук.
Освеженный, улыбался.
Забрезжил рассвет.
Белеют цветами деревья
на росистом лугу…
Пусть рассвет глядит нам в очи,
Соловей поет ночной,
Пусть хоть раз во мраке ночи
Обовью твой стан рукой.
И челнок пойдет, качаясь
В длинных темных камышах,
Ты прильнешь ко мне.
Просыпаться на рассвете
Оттого, что радость душит,
И глядеть в окно каюты
На зеленую волну,
Иль на палубе в ненастье,
В мех закутавшись пушистый,
Слушать, как стучит машина,
И.
Скоро рассвет. Появится горизонт.
Из радио на подоконнике запоет Кобзон.
Тетя Галя почешет локоть и скажет «ох!»
А дядь Валера отплюнется: «Чтоб он сдох!»
Но пока за окошком —.
Снова замерло всё до рассвета —
Дверь не скрипнет, не вспыхнет огонь.
Только слышно — на улице где-то
Одинокая бродит гармонь:
То пойдёт на поля, за ворота,
То обратно вернется.
Брызнули первые искры рассвета,
Дымкой туманной покрылся ручей.
В утренний час его рокот звончей.
Ночь умирает… И вот уж одета
В нерукотворные ткани из света,
В поясе пышном из.
Рассвет. Сокольники. Поляна.
Нам вместе ровно сорок пять.
Когда уходишь, как-то странно
Такие вещи вспоминать.
На наши первые объятья
Глядит последняя звезда.
Пусть запоздалые.
Такой туман без края над полями,
Что можно заблудиться, запропасть.
Шершавый иней пойман тополями
На листья, не успевшие опасть.
Я плохо прежде понимал все это,
Я даром эту.
И люблю малиновый рассвет я,
И люблю молитвенный закат,
И люблю медовый первоцвет я,
И люблю багровый листопад.
И люблю не дома, а на воле,
В чистом поле, на хмельной траве,
.
Видали ль вы рассвета час
За ночью темной и ненастной?
Давно уж буря пронеслась,
Давно уж смолкнул гул ужасный,
Но все кругом еще хранит
Тяжелый след грозы нестройной,
Все ждет.
В долинах ночь ещё темнеет,
Ещё светлеет звёздный дол,
И далеко крылами веет
Пустынный ветер, как орёл.
Среди колонн на горном склоне
Стоишь, продрогший, в забытьи,
А при дороге.
Вот — полосой зеленоватой
Уж обозначился восток;
Туда тепло и ароматы
Помчал со степи ветерок;
Бледнеют тверди голубые;
На горизонте — всё черней
Фигуры, словно вырезные,
В.
Уже бледнеет и светает
Над Петропавловской иглой,
И снизу в окна шум влетает,
Шуршанье дворника метлой.
Люблю домой, мечтаний полным
и сонным телом чуя хлад,
спешить по улицам.
На рассветной поре
туча спит на горе,
залегла за хребтом
ватным серым жгутом.
На рассветной поре
ветер спит на горе,
дремлет, крылья сложа,
сном своим дорожа.
Я люблю эту гладь,
.
Я долго думал на рассвете,
Смотря на дальние холмы:
Кто мы? Земли слепые дети
Или самоубийцы мы?
Протоки светлое колено
Дрожало рябью мелких жил.
И белый аист копны сена,
.
Когда забрезживший рассвет
Вернёт цветам и листьям цвет,
Как бы проснувшись, рдеют маки,
Алеют розы в полумраке.
И птица ранняя поёт…
Как праздник, утро настаёт.
Лишь на небе рассвет займется еле зримый,
Тяни из чаши сок лозы неоценимой!
Мы знаем: истина в устах людей горька, —
Так, значит, истиной вино считать должны мы.
В ночную смену на Шайтане,
Где черный камень льдом покрыт,
Из горной штольни мы катали
Отпалом вырванный гранит.
Был штрек наполнен пылью едкой,
И каждый радостно вздыхал,
Когда.
Заберусь на раcсвете на серебряный кедр
Любоваться оттуда на маневры эскадр.
Солнце, утро и море! Как я весело-бодр,
Точно воздух бездумен, точно мумия мудр.
Кто прославлен.
Сто раз закат краснел, рассвет синел,
сто раз я клял тебя,
песок моздокский,
пока ты жег насквозь мою шинель
и блиндажа жевал сухие доски.
А я жевал такие сухари!
Они хрустели.
На небе месяц — и ночная
Еще не тронулася тень,
Царит себе, не сознавая,
Что вот уж встрепенулся день, —
Что хоть лениво и несмело
Луч возникает за лучом,
А небо так еще всецело
.
