Содержание
Степан Щипачев — Урал: Стих
Урал. Он лёг в мою строку
Во всю длину, размашисто и строго.
Он Азиатскому материку
Пришёлся каменным порогом,
Ему известен мамонта скелет
В грунтах промёрзлых. Ливнями, ветрами
Его точили миллионы лет,
Чтобы строкою засверкали грани.
Железо, никель, хромовые руды
Я трону словом, рифму им найду.
Недаром в копях камень изумрудный
Зелёным глазом смотрит в темноту.
Урал запутает тропою лосей,
Черникой спелой потчевать начнёт,
Блеснёт меж сосен речкой Сосьвой,
В теснине речкой Вишерой блеснёт.
До светлой тучки ледником достанет,
В озёра глянет, в стих войдёт таким.
Он весь пропах лесами и цветами
И горьковатым дымом заводским.
Римма Дышаленкова — Уральские дали: Стих
Уральские дали — просторы,
и воздух слоист, как слюда,
заводы, заводы — как горы,
у гор огневых — города.
И звоны литого металла
в ограде любого двора.
На кряжистых склонах Урала
веками живут мастера.
Они укрощенное пламя
привыкли держать под рукой.
У них самоцветные камни
порой отнимают покой.
И чем минерал ни упорней,
ценней, не лежит на виду, —
тем радостней и чудотворней
творят мастера красоту.
Такой человек не обидит,
он слишком силен для обид.
Он с первого взгляда увидит,
что встречное сердце таит.
Римма Дышаленкова — Уральские сосны: Стих
Если б не было сосен
на таежном Урале,
где уральские вьюги
тогда б кочевали?
Без кольчужного звона
разлапистых крон
где булатный мороз
затевал перезвон?
Если б не было сосен
на диком Урале,
так ли споро да скоро
здесь дома поднимали?
В просмоленные срубы,
в крепостные валы
как бы вольные люди
валили стволы?
Если б не было сосен
привольных, зеленых,
где б сбивал кандалы
каторжанин клейменый,
где разбойный народ
мастерил топоры,
где б набатно гудели
боевые костры?
Если б не было сосен…
Но сосны поныне
на Уральских горах
и в уральской долине,
сосны песней дремучей
меня укачали
торжествующей песней
о вольном Урале.
Римма Дышаленкова — Воспоминание об Урале: Стих
Как спичечное пламя в ладони горнового,
трепещет над горами правдивый сказ Бажова.
Здесь козы в крыши били серебряным копытцем,
здесь ящерки дразнили мальчишек малахитцем.
В болотистых колодцах и родинках Урала
немеряная сила природы обитала.
В горе Великий Полоз недавно жил да был,
по самоцветный пояс из недр выходил.
И здесь в краю тревожном от зверя и берлог
то цвел цветок таежный, то Каменный цветок.
Но если сказ погаснет, то грустно будет жить,
ведь некому нам сказки живые говорить.
Римма Дышаленкова — Урал: Стих
1. Озеро Банное
Край волшебный, отеческий, ласковый,
красота твоя самая близкая.
И просторы и горы Уральские
не заменишь краями альпийскими.
Чувство милое, нежное, главное
от рождения сердцу подарено:
в чаше яшмовой озеро Банное,
не равняю тебя со Швейцарией.
Залюбуюсь ли старенькой матерью,
обниму ли дитя неразумное,
стол накрою узорчатой скатертью,
озарюсь ли любовными думами…
Эти чувства, глубокие, странные,
так похожи на озеро Банное.
2. Храм
И ритмы и столбцы,
террасы, парапеты,
зеркальные паркеты,
все парки и дворцы
Художник угадал
у озера лесного,
что блещет так дворцово
у приозерных скал.
Горячий небосвод
рокочет и сверкает,
и облако сияет
посередине вод.
И просится к устам
с молитвой слово: Храм.
3. Не ведая другого языка
Смотри, не на востоке, а на западе
вскипела одинокая звезда.
Должно быть, весть далекая, крылатая
примчалась к нам на озеро сюда.
Заговорили камни что-то сложное,
взорвали чайки криком тишину.
И озеро завьюжилось, встревожилось
и гонит говорящую волну.
Какие-то случились в мире новости.
Об этом все бормочет и кричит.
И, раздражаясь нашей бестолковостью,
звезда бросает резкие лучи!
Не ведая другого языка,
всю ночь стучали волны в берега…
4. Рыболовы
Качаются на лодках рыболовы,
галдят и ловят раков пионеры.
Но вот, надвинув кепочки на брови,
на озеро выходят браконьеры.
Вот отскрипели хлипкие ступени,
шагнули в лодки жесткие фигурки.
Отбросили изломанные тени,
отплюнули на озеро окурки.
Как тишине полуночной помочь?
Наверно, так рабов секли плетями.
Была Варфоломеевская ночь.
Давили рыбу мертвыми сетями.
Костер в ущелье дальнем полыхал:
там браконьер от битвы отдыхал.
5. Озера дух
Во тьме надозерной ты был словно озера дух.
Широким плащом над тобою клубились туманы.
Спокойных, прохладных, нежадных, невидимых рук
коснулась и я, как спасительного талисмана.
Мы в воду вошли. Ты сказал мне: «Не бойся, плыви!»
И тут же исчез. А меня лишь вода окружала.
Ни дна нет, ни неба, ни света, как в нашей любви.
Потом и меня в этом мире волшебном не стало.
Но озеро было всевластно и вездесуще,
дождем заполняло ущелья, прибрежные кущи,
оно заливало все знаки и признаки гор…
Тогда-то и вышли русалки на водный простор.
Над озером музыка вечного мира звучала.
И нас разлучала.
6. Прощание
Так дружелюбен здесь вечерний свет.
И озеро, и лик его, и взоры…
Как будто бы любимый человек
ведет со мной ночные разговоры.
Родные непонятные слова,
прощальные, замедленные жесты.
Тут главное, что все-таки мы вместе:
в миг умещаемся едва-едва.
Еще сей час, сей день — до темноты
я впитываю все твои черты,
как пьют холодный приозерный воздух.
В тебе стоит такая тишина,
что мысль твоя пустынная слышна,
и ты мерцаешь, как мерцают звезды.
Римма Алдонина — На Урале: Стих
Не бывали на Урале?
Жалко, если не бывали,
И не видели, к примеру,
Вы Кунгурскую пещеру,
Где блестит на стенах лед
И не тает круглый год.
Сквозь кустов густую сень
Там течет река Ирень,
Извиваясь как змея.
По реке той плавал я.
И смотрело с берегов
Стадо сонное коров:
– И куда они плывут?
Ведь всего приятней тут.
Склоны гор в лесной клубнике,
Костянике, землянике,
А под соснами блестят
Шляпки желтые маслят.
А с горы кругом видна
Вся зеленая страна!
Николай Заболоцкий — Урал: Стих
Зима. Огромная, просторная зима.
Деревьев громкий треск звучит, как канонада.
Глубокий мрак ночей выводит терема
Сверкающих снегов над выступами сада.
В одежде кристаллической своей
Стоят деревья. Темные вороны,
Сшибая снег с опущенных ветвей,
Шарахаются, немощны и сонны.
В оттенках грифеля клубится ворох туч,
И звезды, пробиваясь посредине,
Свой синеватый движущийся луч
Едва влачат по ледяной пустыне.
Но лишь заря прорежет небосклон
И встанет солнце, как, подобно чуду,
Свет тысячи огней возникнет отовсюду,
Частицами снегов в пространство отражен.
И девственный пожар январского огня
Вдруг упадет на школьный палисадник,
И хоры петухов сведут с ума курятник,
И зимний день всплывет, ликуя и звеня.
В такое утро русский человек,
Какое б с ним ни приключилось горе,
Не может тосковать. Когда на косогоре
Вдруг заскрипел под валенками снег
И большеглазых розовых детей
Опять мелькнули радостные лица, —
Лариса поняла: довольно ей томиться,
Довольно мучиться. Пора очнуться ей!
В тот день она рассказывала детям
О нашей родине. И в глубину времен,
К прошедшим навсегда тысячелетьям
Был взор ее духовный устремлен.
И дети видели, как в глубине веков,
Образовавшись в огненном металле,
Платформы двух земных материков
Средь раскаленных лав затвердевали.
В огне и буре плавала Сибирь,
Европа двигала свое большое тело,
И солнце, как огромный нетопырь,
Сквозь желтый пар таинственно глядело.
И вдруг, подобно льдинам в ледоход,
Материки столкнулись. В небосвод
Метнулся камень, образуя скалы;
Расплавы звонких руд вонзились в интервалы
И трещины пород; подземные пары,
Как змеи, извиваясь меж камнями,
Пустоты скал наполнили огнями
Чудесных самоцветов. Все дары
Блистательной таблицы элементов
Здесь улеглись для наших инструментов
И затвердели. Так возник Урал.
Урал, седой Урал! Когда в былые годы
Шумел строительства первоначальный вал,
Кто, покоритель скал и властелин природы,
Короной черных домн тебя короновал?
Когда магнитогорские мартены
Впервые выбросили свой стальной поток,
Кто отворил твои безжизненные стены,
Кто за собой сердца людей увлек
В кипучий мир бессмертных пятилеток?
Когда бы из могил восстал наш бедный предок
И посмотрел вокруг, чтоб целая страна
Вдруг сделалась ему со всех сторон видна, —
Как изумился б он! Из черных недр Урала,
Где царствуют топаз и турмалин,
Пред ним бы жизнь невиданная встала,
Наполненная пением машин.
Он увидал бы мощные громады
Магнитных скал, сползающих с высот,
Он увидал бы полный сил народ,
Трудящийся в громах подземной канонады,
И землю он свою познал бы в первый раз…
Не отрывая от Ларисы глаз,
Весь класс молчал, как бы завороженный.
Лариса чувствовала: огонек, зажженный
Ее словами, будет вечно жить
В сердцах детей. И совершилось чудо:
Воспоминаний горестная груда
Вдруг перестала сердце ей томить.
Что сердце? Сердце — воск. Когда ему блеснет
Огонь сочувственный, огонь родного края,
Растопится оно и, медленно сгорая,
Навстречу жизни радостно плывет.
Уральские горы
По каменным плитам
Ведут за собой нас
В страну малахита.
В страну, где не счесть
Драгоценных камней,
В страну работящих
И добрых людей.
(В. Степанов)
Не бывали на Урале?
Жалко, если не бывали,
И не видели, к примеру,
Вы Кунгурскую пещеру,
Где блестит на стенах лед
И не тает круглый год.
Сквозь кустов густую сень
Там течет река Ирень,
Извиваясь как змея.
По реке той плавал я.
И смотрело с берегов
Стадо сонное коров:
– И куда они плывут?
Ведь всего приятней тут.
Склоны гор в лесной клубнике,
Костянике, землянике,
А под соснами блестят
Шляпки желтые маслят.
А с горы кругом видна
Вся зеленая страна!
…Мой край. То нежный, то суровый,
С годами ставший дорогим,
Прими возвышенное слово,
Тебе пою я этот гимн.
Ты, словно друг, соединяешь
Восток и Запад меж собой
И над равнинами взлетаешь
Хребтами в дымке голубой.
Горит закат в озёрах синих,
И в домнах плавится металл.
Тебя взрастила мать Россия,
А силу дал отец Урал.
Святую память Танкограда
Ты сквозь историю несёшь.
В твоих горах такие клады…
А на полях такая рожь…
В тебе – рожденье новой эры
И Аркаима тайный свет.
Народа мужество и вера –
Свидетельство твоих побед.
(Ася Горская)
Живу я в глубине России
Живу я в глубине России,
В краю озёр и рудных скал.
Здесь реки – сини,
Горы – сини
И в синих отсветах металл.
Милы и дороги до боли,
Да так, что глаз не оторвать,
Мне брови лиственниц собольи
И сосен царственная стать.
Тайга, тайга…
Берёт отсюда
Начало изумрудный цвет,
А зеленее изумруда
Ни дерева, ни камня нет!
По красоте,
По скрытой силе
Мне не с чем мой Урал сравнить.
Иной здесь видится Россия.
Суровей,
Строже, может быть.
А может, здесь она моложе…
Свежей тут времени рубеж.
Но сердце русское – всё то же.
И доброта,
И песни те ж!
И лица те же, что в Рязани,
И так же звучны имена.
Как солнце в драгоценной грани –
В Урале Русь отражена!
(Л. Татьяничева)
Когда говорят о России,
Я вижу свой синий Урал.
Как девочки,
Сосны босые
Сбегают с заснеженных скал.
В лугах,
На ковровых просторах,
Среди плодоносных полей,
Лежат голубые озёра
Осколками древних морей.
Богаче, чем краски рассвета,
Светлее, чем звёздный узор,
Земные огни самоцветов
В торжественном сумраке гор.
Я сердцем всё это вбирала,
Свой край полюбив навсегда.
Но главная сила Урала –
В чудесном искусстве труда.
Люблю я огонь созиданья
В суровой его красоте,
Мартенов и домен дыханье
И ветер больших скоростей.
Мне дороги лица простые
И руки, что плавят металл.
… Когда говорят о России,
Я вижу свой синий Урал.
(Л. Татьяничева)
Опорный край державы
Урал! Завет веков и вместе –
Предвестье будущих времён,
И в наши души, точно песня,
Могучим басом входит он –
Урал! Опорный край державы,
Её добытчик и кузнец,
Ровесник древней нашей славы
И славы нынешней творец.
(А. Твардовский, поэма «За далью – даль»)
Урал. Он лёг в мою строку
Во всю длину, размашисто и строго.
Он Азиатскому материку
Пришёлся каменным порогом,
Ему известен мамонта скелет
В грунтах промёрзлых. Ливнями, ветрами
Его точили миллионы лет,
Чтобы строкою засверкали грани.
Железо, никель, хромовые руды
Я трону словом, рифму им найду.
Недаром в копях камень изумрудный
Зелёным глазом смотрит в темноту.
Урал запутает тропою лосей,
Черникой спелой потчевать начнёт,
Блеснёт меж сосен речкой Сосьвой,
В теснине речкой Вишерой блеснёт.
До светлой тучки ледником достанет,
В озёра глянет, в стих войдёт таким.
Он весь пропах лесами и цветами
И горьковатым дымом заводским.
Пришли когда-то люди на Урал.
Пришли когда-то люди на Урал,
Суровый, необжитый и пустынный,
Чтоб кладовые отыскать в его глубинах,
Чтоб драгоценный добывать металл.
Пришли, обосновались, потеснив
Киргиз-кайсаков на степном просторе,
В долинах рек — кочевников-башкир. И вскоре
Ростки культуры новой проросли.
Здесь по тайге хозяйничал медведь:
Он равного себе не знал по силам.
Но человек, умом земную твердь осилив,
Извлек из недр железо, уголь, медь.
Рождались постепенно города,
В заводах отливали пушки, ядра.
Но все это для нужд военного театра
Затрат большого стоило труда.
По рекам баржи вверх и вниз ползли,
Лишь кое-где пыхтели пароходы;
И в сторону столиц продукцию заводов
При черепашьей скорости везли.
А за Уралом разводили скот,
Растили хлеб — земля плоды давала.
Зерном, пушниной, чаем, маслом торговали,
И, в общем, летом жили без невзгод.
Когда ж зима являлась на порог,
Все пешие тропинки заметало,
На реках становился лед. И замирала
Вся жизнь. Надежных не было дорог,
Покуда, извиваясь, как змея,
Все к жизни пробуждая по округе,
Сквозь толщу камня, летний зной и стужу вьюги
Не подошла стальная колея.
Ее здесь ждали: ждал и стар, и млад.
С ней новые профессии явились.
Быстрее время потекло, сердца забились,
И жизнь приобрела иной уклад.
Великих строек на своем веку
Челябе повидать еще придется.
Сей путь Самаро-Златоустовским зовется.
Он обозначил новую строку.
(Т. Адамайтис)
(Челяба – старинное название города Челябинска.)
