Хожу, брожу, гляжу по сторонам,
И удивляюсь или восхищаюсь.
Люблю Вьетнам! Я так люблю Вьетнам,
Что я в него всем сердцем не вмещаюсь!
Я счастлив, что мы были не одни,
Кому звезда расцвечивала веру.
Я чувствую себя среди родни
От коммунистов и до пионеров.
Достатком веет с рисовых полей,
И нет другого места на планете,
Откуда бы московский Мавзолей
Я мог представить в самом ярком свете.
Они – свои. Вьетнамцы нам – свои.
Я с ними снова молод, горд и боек.
Спешат, летят родные муравьи
К свершениям своих великих строек.
Где грунт месила грязная вода,
Впадая в цепь единого болота,
Уже взошли красавцы-города,
И в них идёт обычная работа.
И я тружусь. Я рядышком тружусь.
Моя работа тоже будет стоить.
Мне хорошо, что я ещё гожусь
С народом вместе жить, творить и строить.
Однажды слышал, — корешу трепал
В мобилу новый русский, гад и циник:
«Здесь всё ништяк! Вьетнамцы слезли с пальм,
Теперь на первом месте в медицине!» —
Не только в медицине, а во всём!
Я не люблю подобного цинизма! !
Пока лапу лижем и сосём,
Они идут к победе коммунизма.
Уже прошли сквозь бомбы и напалм,
Сквозь нищету и беды со слезами,
Став впереди.
Конечно, слезли с пальм,
Пока мы на берёзы залезали.
ВЬЕТНАМ ГЛАЗАМИ ОЧЕВИДЦА
Я думал, здесь еще гориллы
Под пальмой солят огурцы.
Здесь нет горилл — вьетнамцы виллы
Себе возводят и дворцы.
С каким-то явным перебором,
Не знают сами, что творят —
У них за мраморным забором
Колонны белые стоят.
А за колоннами — бассейны,
А по бассейнам — огоньки, —
Всё для себя! Смотри, Расея,
Чего удумали они!
Так, с бухты или же с барахты
Живут, не чувствуя нужды,
Ну, разве, покупают яхты,
Им яхты видите ль нужны.
Всем улыбаются, не жулят
И с завистью не смотрят в рот.
Ведь ни какие, там, буржуи,
Вполне сознательный народ!
И не поверишь, что рабочий
Или крестьянин, вот те вот! —
У нас в России, между прочим,
Вот так рабочий не живет!
Зато у них здесь нет покоя,
Не как у нас (включай цинизм!) —
Смотреть противно — строят, строят
Свой долбанутый коммунизм.
СЭЙМ-СЭЙМ (По-вьетнамски: точь в точь)
Эх, море дальнее, такое синее.
Простая формула. Простая фабула.
Здесь, как лампады неугасимые,
Над буровою горят два факела.
Кругом всё тёплое и очень влажное,
Не ледовитое и не студёное,
А важный боцман из такелажников
Твердит, что Будда – сэйм-сэйм – будёновка.
Звезда расцвечена на красном знамени,
А знамя красное на робе выткано.
Он умиляется моим незнанием
И чёрным пальцем в макушку тыкает.
Я, обряжённый такой же робою,
Смотрю на море, душевно-серое,
И лишь по-русски глазами хлопаю,
Не соглашаясь с заморской верою.
Мне говорили: «Иди налаживай,
Чего не знаешь, спеши заучивай!» —
Я в этой робе такой оранжевый,
И он оранжевый, но замазученный.
Он слово русское, а я вьетнамское,
Вот так неспешно сидим с ним, трёпая
Про что-то важное, но басурманское,
И атмосфера такая тёплая.
Он снова: «Спрашивай!!», — и снова: «Спрашивай!» —
А солнце жгучее висит, палящее.
И он оранжевый, и я оранжевый, —
Как апельсины, но — из разных ящиков.
ВСЕ ГОВОРЯТ, ЧТО Я ПОХОЖ НА БУДДУ
Вот, где родился, там и пригодился, —
Такая есть народная молва.
Но, видно, зря я в русского рядился, —
Молва бывает часто не права.
Я во Вьетнаме. Здесь чужой, как-будто.
Хотя вьетнамцев этих не поймёшь,
Все говорят, что я похож на Будду,
А я, представьте, верю, что похож.
Бывает, что гуляю, на ночь глядя,
Куда-нибудь по улице пешком.
Они подходят брюшко мне погладить
И почесать легонько за ушком.
Такая у вьетнамцев есть примета,
Что б деньги и здоровье, всё — в струю.
Я денег не беру у них за это,
Я это им задаром раздаю.
Я их вниманьем весь обезоружен,
И это мне приятно самому,
Что во Вьетнаме я кому-то нужен.
А там, в России? Нужен ли кому?
— Ты ведь поэт? – Говорю: Поэт!
— Ну, так слушай, любезный,
Уже две с лишним тысячи лет
Мы говорим поэзией.
— Но я по-вашему – ни бум-бум!
Как же я буду слушать?
— А у тебя есть заезда на лбу,
Которая светит в душу!
— Видишь луну? – Отвечаю: Ну!
— Значит, читаем друг другу,
Можно немного, по одному,
По одному по кругу.
Мы тоже по-вашему – ни бом-бом!
Но наши сердца услышат
Про край, про Россию, про отчий дом,
И чем твои люди дышат.
Традиция это, — при полной луне –
На радость, на жизнь, на удачу –
И я читаю стихи о стране,
И эти вьетнамцы, которые не. –
Слушают их и плачут.
ВО ВЬЕТНАМЕ НЕ ТО, ЧТО ДОМА
Во Вьетнаме не то, что дома, —
Здесь есть воля, а там – дурдом.
Здесь — начальник аэродрома,
Я люблю свой аэродром.
Во Вьетнам я вписался сразу,
Он стал частью моей души.
Здесь — начальник пожарной базы,
Я умею огонь тушить.
От мальчишки до капитана,
Я в России ковал свой дух.
Здесь — начальник большого крана,
Даже, если точнее, двух.
И ещё – двух полос причальных,
И двух шлюпок, и двух плотов.
Здесь я очень большой начальник,
Я бы дальше служить готов,
Потому что здесь выше нормы
Жизнь моя, потому что здесь
Я служу на большой платформе,
И в России такие есть.
О России? Опять о грустном? —
И я память гоню с трудом.
Почему-то мне захолустным
Представляется отчий дом.
От того и глаза печальны,
Что я памятью в той избе,
Где сегодня другой начальник
Загребает страну к себе.
Но я верю, что не утрачен,
Не растрачен там русский дух,
Не размыт беспрестанным плачем,
И не стёрт чередой непрух.
Я вернусь туда очень скоро,
Раздувая огнём свой пыл,
В моём доме собачья свора
Задохнётся: «А где ты был?» —
Что им выдвинуть против лома,
Да с пожарного со щита?
Я начальник аэродрома,
Я умею до трёх считать.
СЕГОДНЯ ПОЕДУ ЕСТЬ МИДИЙ
В таком вот причесанном виде,
Но, правда, слегка под шафе,
Сегодня поеду есть мидий
В прекрасном вьетнамском кафе.
Сегодня поеду пить виски,
Ведь виски повсюду — вне цен,
И говорить по-английски,
Скрывая вьетнамский акцент.
И, видя, что я иностранец,
Забредший сюда на такси,
Меня непременно на танец
Хозяйка кафе пригласит.
Мы будем кружить на балконе.
Чертя заколдованный круг,
В объятьях сплетутся ладони,
Внезапно отбившись от рук —
До скрипа! До боли! До дрожи!
До буйства горячих кровей.
И будет удыбка на роже,
На роже довольной моей.
Опять размечтался некстати!
Опять понесло берега!
Мне нужно дойти до кровати
Всего лишь четыре шага.
Мечты. Это я уже прожил.
Все стёрто за давностью дней,
Оставшись рубцами на коже
Задумчивой рожи моей.
О, если бы у нас росли какосы!
О, если бы у нас росли бананы!
Мы сразу бы решили все вопросы,
И завалили фруктами все страны!
О, если бы у нас росла картошка,
Мы б накормили всю планету сразу!
О если б добывали мы немножко,
Ну, хоть немножко нефти или газа! —
Мы б жили, как малайцы и вьетнамцы,
Мы б жили, как евреи и арабы.
Но мы – засранцы.
Сущие засранцы,
Которым только «если бы да кабы»!
Зачем роптать, убогие гундосы?
Кого винить, безмозглые бараны?
Ну, не растут у нас в стране какосы!
И не растут у нас в стране бананы!
Воля безграничная,
Да к тому ж – безвизовая,
Как у нас пшеничная,
Так у них — рисовая,
Тихая, неброская.
Вот такого лешего
Здесь лапшу заморскую
На уши не вешают!
И ступаю важно я,
И общаюсь шёпотом.
Здесь себя сермяжного
Чувствую я шёлковым.
Потому и ладно мне,
Потому и волен я
Чуять запах ладана
В местных благовониях.
Полевою птахою
Мне легко кочуется.
Здесь глазам распахнутым
Хочется прищуриться.
Здесь я счастлив, вроде бы,
Без житья бардачного.
И тоска по Родине
Не такая мрачная.
ПАСХА ВО ВЬЕТНАМЕ
Ни кулича, ни крашеных яиц, —
Работаю средь узкоглазых лиц,
Любуюсь яркой факельною вспышкой.
Вьетнам. Добыча. Нефть. Рекорд. Прогресс.
На всей земле уже Христос воскрес.
И жгучая жара стоит над вышкой.
Прозрачно море. Чудные места!
Отсюда много ближе до Христа,
Чем там в России. Небо. Крики чаек.
И чудный свет идет из-под небес.
Я тихо говорю: "Христос воскрес!" —
"Воистину!" — вьетнамец отвечает.
Не спрашивай меня издалека:
"Как это так, не зная языка?
Не зная сути православной веры?" —
А ты считаешь, в чем есть веры суть?
Хотя, прости! Поймешь когда-нибудь, —
Христос воскрес! Еще нужны примеры?
Не хочу страдать и мучиться, —
У меня всего две жизни.
И, дай Бог, еще получиться
Поскрипеть в социализме.
Светит солнце. Светит ласково
В час вечернего заката.
Ходят дети в красных галстуках,
Как и я ходил когда-то.
Поливает дождик улицы
Из большой прозрачной лейки.
И влюбленные целуются
Под луною на скамейке.
Нет в Россию устремления
К капиталу, чуду торга.
Здесь тащусь от умиления
И щенячьего восторга.
Там буржуи ходят с брюхами,
Жизнь народа им до лампы.
Здесь хожу цветочки нюхаю
И целую кошкам лапы.
Здесь я к жизни не в притензии, —
Так далек от произвола,
Как саам от Индонезии
И как чукча от бейбола.
Здесь живу я, как величество.
Даже деньги в сейф не прячу.
Мне хватает электричества
И слихвой воды горячей.
За окошком флаги красные, —
Дань победам и заветам.
Здесь такие люди разные
И хорошие при этом!
Улыбаются мне встречные,
Для улыбок веский повод, —
Вместе строим что-то вечное,
Может, жизнь, а может, город.
Так что жизнь моя в беспечности,
Где бананы и кокосы.
Зря подумал я о вечности, —
Философские вопросы!
Я поэт. И мне — поэтово!
Так, чтоб жить невыносимо.
Чтоб болело! И поэтому
Я обязан жить в России.
ОТЪЕЗД ИЗ ВЬЕТНАМА
Нетерпеньем сгорая —
Самолётной дугой —
Я из этого рая
Должен мчаться в другой,
Где опять остановка,
Где заносы и лёд.
Так сказать, тренировка
На последний полёт.
До вершин звездопада,
Где ни бед, ни долгов.
Это ж только у ада
Семь различных кругов.
Впрочем, разные взгляды
У нас с Богом на рай.
Мы и этому рады,
Как тут ни называй.
Я собрался к полёту.
Я оставил постой.
Этот рай был по счёту,
Понимаю, шестой.
А я Вам позавидовала. Иногда смотрю по телевизору на китайцев и радуюсь за них. Вижу в них то достоинство, которое когда то присуще было и нам, советским. Спасибо. Тронута. В первом стихотворении "Люблю Вьетнам" в седьмой строке снизу — "Пока лапу лижем и сосем," у Вас вероятно пропущено слово "Мы". Наверное должно быть написано так — "Пока мы лапу лижем и сосем," Если же я не права, прошу извинить. А стихи хорошие, вызывают грусть и что то еще, виноватость что ли за произошедшее с нашей страной. Хотя я видела в девяностые все, что будет и не ратовала за то, что предвидела.Успехов Вам!
Спасибо большое, Тамара! С прошедшим!
Портал Стихи.ру предоставляет авторам возможность свободной публикации своих литературных произведений в сети Интернет на основании пользовательского договора. Все авторские права на произведения принадлежат авторам и охраняются законом. Перепечатка произведений возможна только с согласия его автора, к которому вы можете обратиться на его авторской странице. Ответственность за тексты произведений авторы несут самостоятельно на основании правил публикации и законодательства Российской Федерации. Данные пользователей обрабатываются на основании Политики обработки персональных данных. Вы также можете посмотреть более подробную информацию о портале и связаться с администрацией.
Ежедневная аудитория портала Стихи.ру – порядка 200 тысяч посетителей, которые в общей сумме просматривают более двух миллионов страниц по данным счетчика посещаемости, который расположен справа от этого текста. В каждой графе указано по две цифры: количество просмотров и количество посетителей.
© Все права принадлежат авторам, 2000-2021. Портал работает под эгидой Российского союза писателей. 18+
Содержание
Стихи и песни участников вьетнамской войны
Стихи и песни участников вьетнамской войны
Сообщение ozes » 23 окт 2009, 18:18
Стихи и песни неизвестных авторов — участников вьетнамской войны
Самодельная книжечка, машинописные листочки. Ее бережно хранил сын недавно скончавшегося участника войны во Вьетнаме Б. А. Воронова. Эти стихи прочувствованы и выстраданы теми, кто воевал во Вьетнаме, кто оказался так далеко от Родины. Их строки с бесхитростной простотой и щемящей выразительностью передают мысли и чувства тех, кто вернулся с этой войны. И тех, кто не вернулся с нее.
«Дорога жизни» от Ханоя
На юг Вьетнама след ведет.
И янки, в ней воронки роя,
Ведут по-варварски налет.
По ней колонны ночью мчатся
При свете лишь одной луны.
А янки очень сильно злятся,
Как черно племя сатаны.
Бомбят кругом все переправы,
Висят на небе фонари.
И вся земля в огне кровавом, —
И так от зорьки до зари.
А над дорогою раскаты,
Разрывы «соток», гул ракет.
И вновь вьетнамские солдаты
Идут дорогою побед.
Стервятник дым пустил и, воя,
Пошел грызть землю за скалой.
Им не дает нигде покоя
Ракет советских грозный бой.
И вот бежит, спешит дорога,
И лижет раны на ходу.
По ней солдаты четко, строго
Победной поступью идут.
Хочу я снега на грудь
Плавится душное небо Вьетнама
Который день.
Жгучее солнце палит беспощадно
Который день.
Как мое тело не знает прохлады
Который день —
Так мое сердце не знает отрады
Который день.
Припев:
Хочу небес синеву,
Хочу мороза вдохнуть,
Хочу узор по стеклу,
Хочу я снега на грудь.
Тучный банан нависает кистями —
Грустно мне.
Кустики риса вода заливает —
Грустно мне.
Белой березы мне не хватает —
Грустно мне.
Поля алмазного снега без края —
Грустно мне.
Припев
Манит весной журавлиные стаи
Родимый край.
Где журавлятам стать журавлями
Родимый край.
Птиц ненадолго сюда отпускает
Родимый край.
Как северянину жить во Вьетнаме,
Родимый край?
Припев
Исполнение песни см. здесь:
viewtopic.php?p=59224#p59224
С мыслью о Родине (песня В. Богданова)
Ночное затишье прохладою дышит,
И яркие звезды горят вдалеке.
И ветер чуть слышно деревья колышет
И вдаль уплывает по Красной реке.
Во вьетнамской столице мне нынче не спится,
Грустя и волнуясь, стою у окна.
Луна серебрится, а сердце, как птица,
На крыльях в Россию уносит меня.
За сопками где-то, снегами одета,
Простерлась в бескрайность родная земля,
Зимою и летом, как солнцем согрета
Рубиновым светом седого Кремля.
Когда дождливый вечер косит
Колючки острого бамбука,
Когда прохлады сердце просит
И сыт дыханьем знойным юга,
Мне вспоминаются метели,
Скрепящий иней и снега,
Весны хрустящие капели,
Оби свинцовая вода.
И тишина, что без тревоги,
Без самолетов и ракет.
Мы знаем, есть еще дороги,
Есть правда, совесть, счастье, свет
И есть страна, где мы нужнее,
Чем там, где дом и все друзья,
Где жить намного тяжелее
(И даже несколько страшнее),
Но и без нас пока нельзя.
Ведь все мы знаем — в нашем мире
Идет суровый трудный бой,
И там, где мы не отступились,
Где не согнулись, не сломились,
Счастливо будет жить другой.
Вспомни дороги и переправы,
Как тело налито в походе свинцом.
Вьетнамских детишек, бегущих оравой,
Кричащих вдогонку машинам: «Ленсо!»
Пальмы пылали, трещали паромы,
С черными шлейфами выли «Фантомы».
И, словно подарки на праздничный Тэт,
Гремели зенитки и залпы ракет.
Впереди еще много преград,
Но спокоен и жизни я рад.
Это ты, друг, шагать мне помог
По дорогам войны и тревог.
Долго письма идут отсюда,
Еще дольше идут сюда.
Вряд ли помнят меня твои губы
И ореховые глаза.
Да и сам я забыл, пожалуй,
Про сугробы и ели в снегу:
Восемь месяцев — срок немалый,
Если их провести одному.
Восемь месяцев — это пальмы
И закаты в синих горах,
Парус джонки в заливе дальнем,
Ветка персика в нежных цветах.
Колокольчиков звон на склонах
И бамбуковой флейты трель,
Странный вид деревень незнакомых,
Бесконечных дорог канитель.
Только мне бы обратно к сугробам,
Чтоб без писем поговорить,
Снег пушистый руками потрогать,
На губах твоих лед растопить.
Землю инеем убеленную,
Ноги чтоб ощутить могли,
Чтобы в душу, солнцем спаленную,
Звезды глаз твоих тихо текли.
Бродим мы по болотам Вьетнама
Бродим мы по болотам Вьетнама,
В мокрых джунглях клубится туман,
В русском сердце — открытая рана,
Боль твоя в моем сердце, Вьетнам.
Припев:
Жди меня, родная, я к тебе приеду,
Ясным майским утром постучу в окно.
Чтоб повеял тебе теплый ветер,
Чтоб легко мы дышать могли,
На изрытой войною планете
Мы стоим за клочок земли.
Припев
Дай, судьба, нам увидеть снова
Небо русское, леса и холмы.
Ты, судьба, к нам не будь сурова,
Дай вернуться на Русь живым.
Припев
Чертила в небе след ракета
В который раз уже подряд.
Кто хоть однажды видел это —
Как Р-105-е бомбят?
Кругом воронки, котлованы,
Но, видно было, неспроста
Стояли мы среди развалин
У Тханьнгуенского моста. (2 раза)
Удары «шрайков» испытали,
Шрапнель рвалась над головой.
Но мы дружить не перестали —
Нет крепче дружбы боевой!
Нет крепче дружбы той солдатской,
Что закалялася, как сталь,
В борьбе с ордой американской
У Тханьнгуенского моста. (2 раза)
Плечом к плечу с вьетнамским другом
Стояли мы на том пути.
Он называл меня: «товарищ»,
Я отвечал ему: «дон-ти».
И были в этой дружбе братской
Залог победы и мечта —
Вновь повстречаться в форме штатской
У Тханьнгуенского моста! (2 раза)
Песнь полной луны дорогА.
Не сплю. Меня крылья несут.
И падают звезд жемчуга
В нефритовый ночи сосуд.
И бодрствует море внизу,
И катит на берег прилив,
И филин хохочет в лесу,
И в чаще скрывается Див.
И Девичья башня во мгле
Белее, живее, свежей,
И крепость на старой скале
Наполнена душами жертв.
И в небе светящийся след –
Как ночью в Халонге*, за мной.
. Питаю себя как поэт
Красой неземной и земной.
* Халонг – морской залив во Вьетнаме,
европейцы называют его Тонкинским.
Опахала кокосовых пальм
Над фигурными крышами пагод.
И горами закрытая даль,
И былое величие – в тягость.
Императорский древний дворец,
Мавзолеи восточного стиля
Продолжают ветшать и гореть,
Покрываясь забвения пылью.
По большой Ароматной реке
Не плывут в полнолунье поэты
С мандарином в златом челноке,
В звуки лютни вплетая сонеты.
За «колючкою» ржавой дома
Помнят зарева прежних агрессий.
В горной чаше, лишённый ума,
Отрешённость, загадочность лиц,
Иероглифы, свастики, Будды.
В королевской столице я будто.
О, Хюэ*! Город – нищий и принц.
* Хюэ – город в центральной части
Вьетнама, центр провинции Тхыатхьен-Хюэ.
В 1802—1945 гг. Хюэ был столицей
вьетнамской феодальной династии Нгуен.
АРОМАТНАЯ РЕКА
Прозрачной струёй родника
Бежит, начинаясь с Чынг Шона,
Деревья, деревни, века
В себе отражая влюблённо.
Цветы опадают в неё,
И воздух над нею приятный.
За это прозвали её
В народе рекой Ароматной*.
Впитались в её берега
Кровь, слёзы, страданья народа,
И с древности знает река,
Что трудно даётся свобода.
Последний вьетнамский король
Вручил меч поэту как бремя.
Король уж в Париже. Он – ноль,
Река – бесконечна, как время.
И в годы жестокой борьбы
С заморским агрессором сильным
Река как теченье судьбы
В забвенье врагов уносила.
Водой она поит поля.
Так мать кормит грудью ребёнка.
Как жизнь, её льётся струя
Свободно и песенно-звонко.
Несёт через город Хюэ
Хын Зан свои синие воды.
Я ею горжусь как поэт,
Рекою любви и свободы.
* Хыонг, известна также как Ароматная река,
протекает через г. Хюэ. Осенью цветки из
фруктовых садов, расположенных вверх по течению,
падают в реку и придают реке приятный аромат.
Другая версия говорит в пользу растения аир,
которое растёт в окрестностях реки. У аира душистый
корень, чей запах тоже может придавать реке аромат.
В МАСТЕРСКОЙ
Хай Бангу – художнику и племяннику
вьетнамского короля Минь Манга
В теснейшей, полутемной мастерской
Бунтует, будто море, ваша жизнь.
Как раковиной, я ловлю душой
И мощный гул, и ярость, и трагизм.
Благодарите всё ж судьбу свою:
Шедеврами богат ваш бедный дом.
Вы, бросив королевскую семью,
В большом искусстве стали королем.
Да, вы, Хай Банг, – творец, король и раб
Стихов, скульптур из жизни, из корней.
Вам высшая награда из наград –
Любовь людей: бессмертие за ней.
ПРЕКРАСНАЯ НОЧЬ
Иду в темноте в Ароматной реке.
Влюблённых на серых прибрежных камнях
Я вижу и слышу вблизи, вдалеке.
Кто ждёт здесь меня?
Кто здесь любит меня?
Никто. Только ясная лунная ночь
Меня обнимает, целует в глаза.
Я слёзы любви не могу превозмочь,
Ведь ночь эта – вы, дорогая Миза*.
* Миза (вьетн.) – прекрасная ночь.
ТАМ ДАО (ПЯТИГОРЬЕ)
Урча утробно, лезет в гору «джип».
Дорога извивается удавом.
Как из кастрюли молоко бежит,
Там облака ползут с вершин Там Дао*.
Как яростный загривок кабана –
Вершины гор в густой щетине сосен.
Форт, взрывом развороченный до дна, –
Что тигра зев, – внутри клыкаст и грозен.
Сидим на мезозойском валуне.
Напротив змейка – горных вод хозяйка –
Высматривает суть мою во мне,
Грустит. О чём? Попробуй распознай-ка.
Возможно, она хочет стать орлом
По карме – индуистскому закону, –
Там Дао осенять своим крылом.
О, эта жажда выси мне знакома.
Я чувственней змеи, и я хочу
Красу-дикарку с родинкой на шее.
Я на седьмое небо с ней взлечу
И стынущее сердце отогрею.
Плывёт гора, как айсберг в синеву.
Зудят электропилками цикады.
Поют цветы, павлины, водопады.
Здесь рай земной. Я умер иль живу?
* Там Дао – одноимённый горный хребет в
национальном парке возле Ханоя, покрытом
джунглями и населённом редкими
тропическими птицами и животными.
Путь мой жизненный крут и мучителен,
И привёл он меня на Восток.
Здесь я сердцем со всеми общителен,
А душою, как Русь, одинок.
В ОДНОЙ ЛОДКЕ
Певцы, поэты, музыканты
В кафе вечернем на «Ле Лой»*
Сверкают гранями талантов,
Как звёздный свет во тьме густой.
И в вашей песне лунной, лёгкой
Я слышу радость и слезу.
Кафе плывёт сквозь время лодкой
С драконом ярким на носу.
Любовь лишь движет лодку эту.
Она для избранных, Миза.
И вы мне, русскому поэту,
Глядите огненно в глаза.
Как соловья, люблю вас слушать,
О всём на свете позабыв.
Родные сёстры – наши души
Нашли свой песенный мотив.
И бьётся сердце всё сильнее.
Меня зовёт ваш взгляд-звезда.
Определяю курс по ней я.
В одной мы лодке навсегда.
* Кафе «Ле Лой» в Ханое названо в честь
предводителя народного восстания против
китайских феодалов династии Мин,
вторгшихся во Вьетнам. С именем Ле Лоя
связана следующая старинная легенда.
Китайцы были лучше вооружены, и войско
Ле Лоя терпело поражение. В один из
вечеров в его лагерь пробрался бедно
одетый вьетнамец. «Ле Лой, – сказал бедняк.
– Я – простой рыбак и каждый день ловлю
рыбу на своем озере. А вчера на поверхность
озера всплыла громадная черепаха, держа в
зубах меч. Вот он, этот меч! Сокрушай, Ле
Лой, врагов нашей земли». Рыбак вытащил из
лохмотьев молнией сверкнувший меч и с
поклоном вручил его вождю. Ле Лой разбил
полчища китайских захватчиков, прогнал их
с вьетнамской земли и стал правителем страны.
В честь великой победы он устроил праздник
на том озере, где жила черепаха. В синих и
жёлтых лодках Ле Лой и его приближённые
выплыли на середину озера, и вдруг перед
носом лодки правителя появилась старая
черепаха и сказала: «Тебе, Ле Лой, был
послан меч, чтобы разгромить врага. Твой
долг выполнен, ты победил. Меч этот страшен
только захватчикам, и теперь верни его мне».
Меч описал над водой полукруг, черепаха
схватила его в пасть и погрузилась в воду.
В центре Ханоя находится изумительной красоты
озеро – Хоан Кием (озеро «Возвращенного меча»).
Посреди озера расположилась башенка, которая
называется «Храм черепахи».
ВОСХОЖДЕНИЕ НА ВОСТОЧНЫЙ ОЛИМП
Окутанный красной пылищей,
Драконом несется наш джип.
В ушах ветер времени свищет,
Минулое встречь нам бежит.
Крестьянки серпами ударно
Жнут рис по колена в воде.
За крылья* едва не задев.
Речушка. Детишек орава.
В глазёнках горит интерес.
Могилы и выжженный лес.
Плывет через мутную Лету,
Скрипя, старый-старый паром.
К любимцу Лелоя** – поэту
Везёт нас вьетнамский Харон.
* «крылья», закрывающие колеса военного джипа.
** Император Ле Лой благоволил к Нгуен Чаю –
Феникс грустит о небесном просторе,
А коршун всё кружит и кружит.
А далее – едем достойно,
Здесь так неуместен кураж!
На нас наплывает спокойно
Кон Шон как зелёный мираж.
Ступени, ступени, ступени
На гору – и нет им числа.
Степенно, степенно, степенно
Всхожу, пот стирая с чела.
Гора мне сдаётся не скоро,
На склонах обрывно-крута.
С неё открывается взору
И, плавно всплывая на небо,
Себя я живым сознаю,
Внимаю я музыке Феба
И слышу кукушку в раю.
И мнится: вот-вот из-за камня
Появится сам Нгуен Чай,
Окрестность с вершины покажет,
Покличет в свой домик на чай.
Сразимся на шахматном поле,
Друг другу стихи пропоём,
Весь день за душевным застольем,
Как миг, мы пробудем вдвоём.
. Но нет одинокой фигуры
На голой вершине Кон Шон,
Лишь коршун в небесной лазури –
Над фениксом кружится он.
С тобою по горам летим в машине.
Рукой подать – направо круть обрыва,
Налево – камнепадные вершины,
Но к нам судьба пока что справедлива.
Накручивает счётчик километры…
О, сколько там до финиша осталось?
Склоняешься расслабленно ко мне ты
И шепчешь: «У меня уже усталость».
Стремительно спускаемся в долину.
Мелькают мимо пагоды и пальмы.
От мальчиков на спинах буйволиных,
От риса веет древним, изначальным.
Внизу дорога дышит жаром, грустью.
В волненье ты мою сжимаешь руку,
И со слезами горькими борюсь я,
Провидя сердцем скорую разлуку.
Неужто вновь не встретиться нигде нам,
Вершин любви не достигать высоких,
Свободой не продолжится поэма
О русском, что влюблён в звезду Востока?
Гармония меж нашими сердцами,
Но шум берёз зовёт в края родные.
Ты будешь жить всю жизнь в своём Вьетнаме,
Я – в Киеве и, может быть, в России.
И ты меня до смерти не забудешь.
О, как тебя люблю я и жалею!
Моею ты душой и сердцем будешь
И только телом будешь не моею.
Сердца у нас стучат в едином ритме,
Возносит к облакам нас риск и скорость.
Прекрасны и, как жизнь, неповторимы
Мгновения свободы и простора.
Улыбкой неба месяц молодой
Над пальмами, шуршащими, что шёлк.
Ты рядом, словно лотос золотой.
Тебя искал я с детства и нашёл.
Тебя зову любимою своей,
И ты моя, моя! но лишь на миг.
И сердцу всё мучительней, больней
Удерживать в неволе громкий крик.
Всё ярче разгорается восход.
С тобою расстаёмся навсегда.
Запомни: Веспер* – яркая звезда
Моей любви – к тебе ещё придёт.
* Веспер – Венера. В римской мифологии
Веспер – бог вечерней звезды,
соответствующий греческому Гесперу.
СЕРДЦЕ НА ЛОТОСЕ
Дух привёл сквозь сомнений болота все
Во Вьетнам для познания истин.
Моё сердце, как Будда на лотосе,
Стало мудрым, всевидящим, чистым.
О мои журавли на соломке бамбуковой,
Мир восточной картинки с рожденья вам тесен.
Вы хотите лететь в самолёте в Москву со мной.
Вас съедает вьетнамская зимняя плесень.
ВЬЕТНАМСКАЯ НОЧЬ
Как угольный воз опрокинутый.
На землю обрушилась ночь.
Тоска о России покинутой
Пронизал мне сердце, как нож.
См. также цикл стихов вьетнамской поэтессы Мизы,
посвящённый Владимиру Сорокину: Вьетнамские стихи
(в разделе "Поэтические переводы").
Стихи про Вьетнам, его историю, легенды и природу, про романтическую историю любви к вьетнамской поэтессе Мизе. Владимир Сорокин.
Проголосуйте за стихотворение: Вьетнам
