Мы из столбов и толстых перекладин
За складом оборудовали зал.
Там Гамлета играл ефрейтор Дядин
И в муках руки кверху простирал.
А в жизни, помню, отзывался ротный
О нём как о сознательном бойце!
Он был степенный, краснощёкий, плотный,
Со множеством веснушек на лице.
Бывало, выйдет, головой поникнет,
Как надо, руки скорбно сложит, но
Лишь только «быть или не быть?» воскликнет,
Всем почему-то делалось смешно.
Я Гамлетов на сцене видел многих,
Из тьмы кулис входивших в светлый круг, –
Печальных, громогласных, тонконогих.
Промолвят слово – всё притихнет вдруг,
Сердца замрут, и задрожат бинокли.
У тех – и страсть, и сила, и игра!
Но с нашим вместе мёрзли мы, и мокли,
И запросто сидели у костра.
1947
Снял пробу врач и командир полка.
Бушуют щи, гремит бачков железо,
И затекла узластая рука
Вспотевшего до нитки хлебореза.
Дыханьем кухни зимний день согрет.
Взметнулся крик: — Готовься на обед!
Hа лестнице штабной у часовых
От запахов тугие скулы сводит.
Под хряск сапог с занятий полевых
В мощёный двор за песней песня входит.
Hо времени для перекура нет.
Гремят казармы: – Стройся на обед!
Столы клеёнкой свежею горят,
В котлах лужёных теплятся томаты.
Без шапок полк. Застыл за рядом ряд
В безмолвном ожидании команды.
Hо нетерпенья натянулась нить
И кончено: – К обеду приступить!
И поднимают крышки. В медном звоне
Тяжёлый пар клубится по полам.
Обед настал в далёком гарнизоне,
И день переломился пополам.
1947
Содержание
Глаза
Взрыв. И наземь. Навзничь. Руки врозь. И
Он привстал на колено, губы грызя.
И размазал по лицу не слёзы,
А вытекшие глаза.
Стало страшно. Согнувшийся вполовину,
Я его взвалил на бок.
Я его, выпачканного в глине,
До деревни едва доволок.
Он в санбате кричал сестричке:
– Больно! Хватит бинты крутить. –
Я ему, умирающему, по привычке
Оставил докурить.
А когда, увозя его, колёса заныли
Пронзительно, на все голоса,
Я вдруг вспомнил впервые: у друга ведь были
Голубые глаза.
1944-1957
* * *
Я не помню его.
Я не видел его
В московской квартире,
Как он пытался поймать подтяжку
На спине, чтобы прикрепить её
Сзади на брюках.
Я не помню его и в карантине,
Как стоял он голым в очереди
За горстью жидкого дегтярного мыла.
Я не помню его даже
В момент позора,
Когда он забыл слово «антабка»
И молчал, потупясь,
Под морозным взглядом старшины.
Я даже не помню,
Как страшно он закричал.
Я только помню два его глаза,
Смотрящих из полуопущенных век,
Когда я держал в руках
Культи его ног,
Чтобы они не бились о доски
В тряском кузове полуторатонки.
1962
Незабудки
В шинельке драной,
Без обуток
Я помню в поле мертвеца.
Толпа кровавых незабудок
Стояла около лица.
Мертвец лежал недвижно,
Глядя,
Как медлил коршун вдалеке.
И было выколото
«Надя»
На обескровленной руке.
1957
* * *
Прошла война. Рассказы инвалидов
Ещё полны войны, войны, войны.
Казалось мне тогда: в мир не Евклидов –
В мир странный были мы занесены.
Я думал, жизнь проста и слишком долог
Мой век. А жизнь – кратка и не проста.
И я пошёл в себя. Как археолог,
Я докопался до того пласта.
Я был набит по горло пережитым.
Страдания, сводившие с ума,
Меня распёрли, так ломает житом
В год страшных урожаев закрома.
И шли слова. Вот так при лесосплаве
Мчат брёвна. Люди, больше я и дня
Молчать не в силах, я молю о праве
Мне – рассказать, вам – выслушать меня.
Я требую. О, будьте так любезны!
Перед толпою иль наедине.
Я изнемог. Я вам открою бездны,
В семнадцать лет открывшиеся мне.
Я не желаю ничего иного.
Сам заплачу. Награды большей нет.
Внутри меня вдруг появилось слово
И требует рождения на свет.
1962
Выжил
Итак, всё кончено. Я выжил.
Обмотки. В недрах вещмешка
Буханка. В тряпке соль. Я вышел,
Держась за притолку слегка.
Я приобрёл за две недели
Те утончённые черты,
Что, может быть, и в самом деле
Уже сильнее красоты.
Страданье, что огромным было,
Раздумьем тронуло чело.
Оно подглазья углубило,
У рта морщины провело.
Как тень, стоял я еле-еле.
Душа, где ты была дотоль?
Её я чуял ясно в теле,
Как хлеб в мешке, как в тряпке соль.
1965
Опоздал
В поездах есть что-то отчаянное.
Я стоял одиноко на обледенелом перроне,
Затерянном среди степей Башкирии.
Что может быть фантастичней и безутешней,
Чем свет электрического фонаря,
Качающегося на ночном полустанке?
Мимо меня изредка проносились составы.
Они обдавали меня дребезжанием
И угольной пылью.
И всякий раз я придерживал пилотку,
Словно здороваясь
Кривое, голое дерево, росшее у платформы,
Вытягивалось вслед за ними.
Я ждал, что какой-нибудь эшелон
Всё же наконец случайно остановится!
Вдалеке чернела глыба леса.
Я поднимал голову:
Надо мной было несчётное
Воинство звёзд.
Полки звёзд. Дивизии звёзд. Армии звёзд.
Они все двигались куда-то.
Час назад я отстал от эшелона, –
Бегал за кипятком.
Мне угрожал трибунал.
Я стоял, –
Снег вокруг моих ботинок подтаял,
А в алюминиевом чайнике,
Который я держал в руке,
Вода уже покрылась корочкой льда.
Я видел над глыбой леса,
Далеко-далеко, в стороне от других отставшую,
Одну маленькую звёздочку,
Я смотрел на неё.
И она смотрела на меня.
1965
Об авторе:
Евгений Михайлович Винокуров (22 октября 1925 – 23 января 1993) – поэт, переводчик. Капитан, командир артиллерийского взвода.
Родился в Брянске в семье кадрового военного. В январе 1943 года, после 9-го класса, поступил в артиллерийское училище, после окончания которого осенью того же года был назначен командиром артиллерийского взвода. Воевал на 4-ом Украинском фронте, в Карпатах, войну закончил в Силезии, в городке Обер-Глогау. После войны из-за болезни легких был демобилизован.
Первые стихи были напечатаны в 1948 году в журнале «Смена» с предисловием Ильи Эренбурга. В 1951 году окончил Литературный институт, тогда же вышла первая книга «Стихи о долге». В 1956 году сборник «Синева» вызвал одобрение Бориса Пастернака.
Возглавлял вместе со Степаном Щипачёвым поэтический отдел журнала «Октябрь», в 1971–1987 годах был заведующим отделом поэзии журнала «Новый мир». Под его редакцией вышла антология «Русская поэзия XIX века» (1974). Долгое время вёл творческий семинар в Литературном институте. Лауреат Государственной премии (1987).
Стихотворение «Серёжка с Малой Бронной» (1953) – о московских мальчиках, не вернувшихся с фронта, и их матерях, – стало одним из самых популярных в советской военной лирике ХХ в.
