Содержание
Список стихотворений:
Отзывы: 3
Замечательные стихи, с юмором, озорные. Нашему Максимке они очень нравятся. Он и сказку на ночь не просит, лишь бы почитали "Я в вовкину руку вцепился как клещ". А это верный признак, что автор — молодчина!
Только один вопрос а как пропадают стихи из списка? У меня аж 98 стихотворений за 3 дня пропало..
Можете уточнить, пожалуйста, как пропадают? на этой странице или на основной? https://rustih.ru/vera-polozkova/
Проверили, вроде все на месте…
Напишите, будьте добры, через "Контакты" (ссылка внизу сайта).
Вера Полозкова — Стихи для детей: читать популярные, лучшие, красивые стихотворения поэта классика на сайте РуСтих о любви и Родине, природе и животных, для детей и взрослых. Если вы не нашли желаемый стих, поэта или тематику, рекомендуем воспользоваться поиском вверху сайта.
- Стихи Александра Пушкина
- Стихи Михаила Лермонтова
- Стихи Сергея Есенина
- Басни Ивана Крылова
- Стихи Николая Некрасова
- Стихи Владимира Маяковского
- Стихи Федора Тютчева
- Стихи Афанасия Фета
- Стихи Анны Ахматовой
- Стихи Владимира Высоцкого
- Стихи Иосифа Бродского
- Стихи Марины Цветаевой
- Стихи Александра Блока
- Стихи Агнии Барто
- Омар Хайям: стихи, рубаи
- Стихи Бориса Пастернака
- Стихи Самуила Маршака
- Стихи Корнея Чуковского
- Стихи Эдуарда Асадова
- Стихи Евгения Евтушенко
- Стихи Константина Симонова
- Стихи Ивана Бунина
- Стихи Валерия Брюсова
- Стихи Беллы Ахмадулиной
- Стихи Юлии Друниной
- Стихи Вероники Тушновой
- Стихи Николая Гумилева
- Стихи Твардовского
- Стихи Рождественского
- Евгений Онегин
- Бородино
- Я помню чудное мгновенье (Керн)
- Я вас любил, любовь еще, быть может
- Парус (Белеет парус одинокий)
- Письмо матери
- Зимнее утро (Мороз и солнце; день чудесный)
- Не жалею, не зову, не плачу
- Стихи о советском паспорте
- Я памятник себе воздвиг нерукотворный
- У лукоморья дуб зеленый
- Ночь, улица, фонарь, аптека
- Сказка о царе Салтане
- Жди меня, и я вернусь
- Ты меня не любишь, не жалеешь
- Что такое хорошо и что такое плохо
- Кому на Руси жить хорошо
- Я пришел к тебе с приветом
- Незнакомка
- Письмо Татьяны к Онегину
- Александр Пушкин — Пророк
- Анна Ахматова — Мужество
- Николай Некрасов — Железная дорога
- Сергей Есенин — Письмо к женщине
- Александр Пушкин — Полтава
- Стихи о любви
- Стихи для детей
- Стихи о жизни
- Стихи о природе
- Стихи о дружбе
- Стихи о женщине
- Короткие стихи
- Грустные стихи
- Стихи про осень
- Стихи про зиму
- Стихи о весне
- Стихи про лето
- Смешные стихи
- Матерные стихи
- Стихи с добрым утром
- Стихи спокойной ночи
- Стихи про семью
- Стихи о маме
- Стихи про папу
- Стихи про бабушку
- Стихи про дедушку
- Стихи о войне
- Стихи о родине
- Стихи про армию
- Стихи про школу
- Стихи о музыке
- Стихи для малышей
- Стихи о доброте
- Стихи на конкурс
- Сказки в стихах
- Популярные стихи Пушкина
- Популярные стихи Лермонтова
- Популярные стихи Есенина
- Популярные басни Крылова
- Популярные стихи Некрасова
- Популярные стихи Маяковского
- Популярные стихи Тютчева
- Популярные стихи Фета
- Популярные стихи Ахматовой
- Популярные стихи Цветаевой
- Популярные стихи Бродского
- Популярные стихи Блока
- Популярные стихи Хайяма
- Популярные стихи Пастернака
- Популярные стихи Асадова
- Популярные стихи Бунина
- Популярные стихи Евтушенко
- Популярные стихи Гумилева
- Популярные стихи Рождественского
- Другие поэты
Огромная база, сборники стихов известных русских и зарубежных поэтов классиков в Антологии РуСтих | Все стихи | Карта сайта
Все анализы стихотворений, краткие содержания, публикации в литературном блоге, короткие биографии, обзоры творчества на страницах поэтов, сборники защищены авторским правом. При копировании авторских материалов ссылка на источник обязательна! Копировать материалы на аналогичные интернет-библиотеки стихотворений — запрещено. Все опубликованные стихи являются общественным достоянием согласно ГК РФ (статьи 1281 и 1282).
Мы с мамой стояли и молча смотрели
мы с мамой
стояли и молча смотрели
как снег опоздал
и западал в апреле.
и папа сердился:
– ну это уж слишком!
а снег
был подобен
проспавшим мальчишкам,
ворвавшимся в класс
в середине урока,
и вот их журят
возмущенно
и строго,
а им хитрецам
будто все нипочем.
глядят на ботинки,
поводят плечом.
а снег все летел
в темпе венского вальса,
я снегу тихонько сказал:
– оставайся!
а маме-зиме,
ее слугам и стражам,
мы так уж и быть
ничего
не расскажем.
В ночи из покровского-стрешнева похитили старого лешего
в ночи из покровского-стрешнева
похитили старого лешего.
он брёл по тропинке,
тут хвать за ботинки
и прочь увезли его, грешного.
— он был в шароварах и кителе!
нигде вы такого не видели?
тревожились сутки
и мыши, и утки,
и прочие местные жители.
— пугающее происшествие!
но из своего путешествия,
всклокоченный, пеший,
вернулся наш леший
и мог объясниться лишь жестами.
— вы слышали? это фантастика!
его не хватало для праздника!
к нему подрулили
на автомобиле
два старых его одноклассника.
два добрых его однокашника!
но от потрясения страшного
он громко и жутко
и без промежутка
весь путь проорал из багажника.
двух леших, петрова и рогова,
нашли — для дознания строгого.
они извинились.
но даже не вылез
их старый приятель из логова.
с тех пор злополучного лешего
решили беречь пуще прежнего
бобры и куницы,
и крысы, и птицы,
и белки покровского-стрешнева.
Возле белой колонны
возле белой колонны в чёрном концертном зале:
мы присели с мамой, куда нам тётеньки указали.
(мама выдала мне пиджак и смахнула с него шерстинки
и сказала: какие кеды? надень ботинки.)
выходили люди, поблескивали очками
и водили смычками, а после цокали каблучками.
а потом вышла девушка, поклонилась и без улыбки
заиграла на скрипке.
заиграла на узкой скрипке.
так она играла, что я все забыл и замер.
так она играла, как будто я сдал экзамен,
долетел до орбиты и вижу спину земного шара.
так она играла, что публика не дышала.
будто до разгадки тайны осталась самая малость.
сердце ходуном ходило и долго не унималось.
и был строг ее профиль, и тонко было запястье.
и я видел, как сквозь нее проступало счастье.
и мы вышли на воздух, и мама меня спросила:
— по мороженому?
— нет-нет, — я сказал.
спасибо.
Боже, где вы столько времени бегали
– боже, где вы столько времени бегали?
– космолет мы собирали с коллегами.
– отчего же рукава-то все черные?
– испытанья проводили, как ученые.
– а чтоб джинсы распороть, где вы лазали?
– специальные мечи у нас, лазеры.
– так, а что у рюкзака стало с молнией?
– небольшим метеоритом заполнили.
– так, а с варежками что полосатыми?
– их и вовсе растащило на атомы.
– а мне кажется, у вас нету совести.
– мама, совесть не нужна в невесомости.
– ну и что мне с вами делать, учеными?
– нас салатом накормить, с макаронами.
Это не прихоть, это не блажь
это не прихоть, это не блажь:
это неделю мы строим шалаш.
стульчик, сундук и над входом подкова.
взрослого не поместить никакого.
будет топчан, умывальник, очаг.
мы станем ужинать тут при свечах.
здесь от мышей мы подвесили гречку.
здесь сапоги, чтобы бегать на речку.
тут будем прятать тетрадь для стихов.
спать после сумерек. до петухов.
в этой кастрюле мы сварим похлёбку.
это учебник, его на растопку.
здесь я картошки запас для костра.
здесь мы поселимся: я и сестра.
мы объявили друзьям и соседям,
что послезавтра сюда переедем.
лес, земляника, свобода и труд.
взрослые вряд ли сюда доорут.
камень отыщем, чтоб гвоздиком высечь:
«взрослому штраф сто четырнадцать тысяч!»
чтобы мы ноги держали в тепле,
пусть нам носки оставляют в дупле.
рядом два ящика выставить надо:
два. «для печенья»
и «для шоколада».
Я в вовкину руку вцепился как клещ
я в вовкину руку вцепился как клещ
в тот день накануне каникул:
он очень сказал мне обидную вещь
и трижды противно хихикал.
я дрался в сто двадцать ротвейлерских сил
в тот день накануне каникул.
и вовка упал, и прощенья просил,
и хныкал, и хныкал, и хныкал.
— ты сам это начал, — сказал я ему
в тот день накануне каникул.
— я знаю, — он всхлипнул, — зачем, не пойму.
и больше не пикал.
не то чтоб я прямо карающий меч,
но в гневе я, в общем-то, жуток.
пусть все, кто здоровье желает сберечь,
без гнусных обходятся шуток.
У бабушки растёт на даче виноград
у бабушки растёт на даче виноград.
вокруг беседки сплошь, сиреневый и кислый,
и в нём сверчки поют и птицы говорят,
и я играю в нём или лежу без мыслей.
у бабушки стоит в гостиной патефон:
в нем марк бернес поет и леонид утёсов.
под голоса былых таинственных времён
варенье варим мы из спелых абрикосов.
и я иду наверх: в окошко чердака
я вижу моря край и серебристый отсвет,
и зёрна парусов, и сразу облака,
и куст в цветах, под ним соседский серый кот спит.
я выношу, когда еще роса,
в беседку жаркий чай с листочком мяты дикой,
а бабушка несет в тарелках через сад
оладьи с яблоком и творог с голубикой.
— когда я вырасту в красавца моряка,
я в рейс возьму компот и твой пирог с черешней
и длинный дам гудок. услышишь с чердака?
и бабушка серьезно скажет:
— ну конечно.
Парамонов берендей не любил худых детей
парамонов берендей
не любил худых детей.
и насчет проблемы этой
у него был ряд идей.
он ловил их, вереща,
и с женою сообща
заливал в них две кастрюли
манной каши и борща.
– ежели ребенок тощ –
где ж энергия и мощь?
будет весь ходить зеленый,
как крапива или хвощ!
ну, теперь он укрощен.
дом его увит плющом.
он давно детей не кормит
манной кашей и борщом.
но студенты городка
(все худые, как доска)
как ни странно, навещают
берендея-старика.
ему очень много лет,
он обернут в пестрый плед,
а они ему приносят
вермишели и котлет.
Колыбельная для машинок
вот сходит ночь по дальним крышам вниз,
дороги стихли, стройки улеглись,
луна свой грозный глаз раскрыла ястребиный.
усни, мой самосвал на колесе большом,
спи, экскаватор мой с разинутым ковшом,
спи, трактор мой с прозрачною кабиной.
был очень трудный день, в такой суровый зной
вы рыли, вы скребли, вы ездили со мной,
был город заложён, он будет грандиозен.
спи, красный мой фургон, я вижу, ты ослаб,
спи, грейдер мой, красивый, словно краб,
спи, милый мой оранжевый бульдозер.
мы завтра с вами вновь пойдем атаковать
песок и чернозём, ложитесь-ка в кровать,
всех на бочок сложу с рычанием свирепым:
тебя, подъемный кран с тяжёлою
стрелой,
тебя, мой гордый скрепер удалой,
тебя, конечно же, мой грузовик с прицепом.
под одеяло дверцы подгибай
и баю-бай
Я приехал к соловью взять простое интервью
я приехал
к соловью
взять
простое интервью.
– что теперь у вас поют?
– чиу-чиу! пьюти-фьют!
– да уж, выбор небогат.
вы поете наугад?
даже нот не разучив?
– пичи, пичи! чив-чив-чив!
– серы, зелены и пеги,
правда ли, что вас коллеги
обсуждают горячо?
– цити, цити! чо-чо-чо!
– вот вы только и поете,
пока люди на работе –
вышла гневная статья!
– фити, фити! тья-тья-тья!
– я не отрицаю дара,
но вот в смысле гонорара –
как вы кормите семью?
– тичи-тичи, кьюти-пью!
– нет у вас такого чувства,
будто новое искусство
развращает молодежь?
– ричитиу, тьошь-тьошь-тьошь!
крохотный, как свежий лист,
улетел мой вокалист.
что же мне давать в газету?
разве только песню эту,
с заголовком “пьюти-фью:
как я ездил к соловью“.
Вот мама милая моя пришла писать статью
вот мама милая моя
пришла писать статью.
работает пускай, а я
гнездо над ней совью.
осилить нужно сто задач,
пятьсот один вопрос.
с собой возьму я жёлтый мяч
и красный паровоз.
она, конечно, скажет: «слезь,
есть комната своя»,
но ясно мне: я нужен здесь.
мы всё-таки семья.
и если время спать пришло,
и наступает ночь:
я не уйду — ей тяжело,
я должен ей помочь.
мы вместе выстоим в любой
из бед и неудач.
не бойся, мама, я с тобой.
и паровоз.
и мяч.
Над водою тишина легче пуха и пшена
над водою тишина
легче пуха
и пшена.
утки, как же нам такая
красота разрешена?
на закате над рекой
синий с золотом покой.
я не смел пошевелиться.
я забыл, кто я такой.
утки, есть такая грусть,
словно и река, и куст
знают все твои печали,
все тревоги наизусть.
Жизнь рассыпалась в труху
жизнь рассыпалась в труху.
и учеба.
зубы выпали вверху
сразу оба.
улыбаюсь без зубов,
как пантера.
все, закончилась любовь.
и карьера.
как же я найду жену,
очарую?
свистну в пустоту одну
и вторую?
привлекательность совсем
нулевая.
потому что суп я ем,
проливая.
как мечту сумею я
сделать явью,
если страшно, как змея,
шепелявлю?
как я буду инженер,
гидротехник?
зубы шли мне, например.
но и тех нет.
— мама, папа, суждено
попрощаться.
раз беззубым не дано
в жизни счастья.
стану я в густом лесу
жить в землянке,
бегать, ковырять в носу,
есть поганки.
и как стал о том мечтать,
видеть сны я, —
зубы выросли опять.
коренные.
Папа заявил мне прямо
папа заявил мне прямо:
— через час приедет
мама.
привезет тебе
дракона,
чтобы всех пугать
с балкона.
приберись, —
добавил строго, —
я пока
посплю немного.
я ответственный ребенок.
я на кухне в пять картонок
разложил карандаши —
вместо соды
и лапши.
постирал носочек
в кружке,
вымыл супом
все игрушки,
подогреть я пряник смог,
чтобы сладкий шел
дымок,
заварил в кастрюле
чаю, —
маму милую встречаю, —
щедро, пачку целиком.
полковра побрил станком.
вычистил зубною пастой
старый пылесос опасный.
феном пыль обдул
с картин.
(тихо — я тут
не один).
книжки все сложил я горкой.
вылил уксус (он прогорклый)
аккуратненько в окно.
стало классно.
как в кино!
думал я — какая жалость,
мама очень задержалась.
все остыло — пряник, чай.
мама, где ты?
приезжай.
Есть дерево, в лесу всего древней
есть дерево, в лесу всего древней,
с опятами у кряжистых корней,
поросшее лишайником и мхами,
в колючках, — просто так не подойдешь, —
раз в год оно, как яблоками, сплошь
тугими покрывается стихами.
найти его немалых стоит сил,
но папа каждый вечер приносил
стихов из леса, с хвоей и золою:
он складывал их горкой на столе,
они горели, спелые, в тепле
и исходили терпкою смолою.
они горели, радостные, здесь, проводники открытий и чудес,
вели далеким и прекрасным садом.
они умели исцелить от слез,
открыть глаза, ответить на вопрос,
который еще даже не был задан.
все лето мы хватали наугад
стихотворение, и каждый был богат
без клада, каравана или жезла:
другим на вкус был каждый новый плод.
когда же мы вернулись через год —
тропинка к тому дереву исчезла.
дни наши стали скучны и тихи,
в лесу густом, без нас, росли стихи:
те, что мы вместе слушали часами.
но дерево волшебное во сне,
все в серебре, является ко мне —
и разными смеется голосами.
Квокка, выхухоль, тупайя
квокка,
выхухоль,
тупайя
с пряниками в рюкзаках
в лес вошли, легко ступая,
и пошли смотреть закат.
день был свеж. стояла осень.
пахло хвоей и листвой.
и ходило между сосен
солнце с белой головой.
выхухоль сказала:
— дамы,
как мне нравится, когда мы
выбираемся пройтись.
столько красок!
столько птиц!
на пригорке, на привале,
глядя, как блестит река,
чай по кружкам разливали
и глядели в облака.
— девочки! —
сказала квокка, —
с вами мне не одиноко.
повезло мне в жизни сей
повстречать таких друзей.
— да уж, — молвила тупайя,
к угощенью приступая, —
хорошо сидим втроем.
может, что-нибудь споем?
еж и белка, засыпая,
а над ними чёрный дрозд
слушали из нор и гнёзд:
квокка,
выхухоль,
тупайя
пели блюз
до первых звёзд.
— Что теперь у вас поют?
— Да уж, выбор небогат.
Вы поете наугад,
Даже нот не разучив?
— Пичи, пичи! Чив-чив-чив!
— Серы, зелены и пеги,
Правда ли, что вас коллеги
— Цити, цити! чо-чо-чо!
— Вот вы только и поете,
Пока люди на работе —
Вышла гневная статья!
— Фити, фити! Тья-тья-тья!
— Я не отрицаю дара,
Но вот в смысле гонорара —
Как вы кормите семью?
— Нет у вас такого чувства,
Будто новое искусство
Крохотный, как свежий лист,
Улетел мой вокалист.
Что же мне давать в газету?
Разве только песню эту
С заголовком «Пьюти-фью:
как я ездил к соловью».
У бобров есть фабрика
Из коры и лапника:
Я таскаю им печенья
Или дольки яблока.
Ну, вы знаете бобров.
Вечно наломают дров.
Даже крепкие деревья
Объедают будь здоров.
В теплое, весеннее
Это воскресенье я
Прямо на траву с разбега
Сел от потрясения.
Словно срезали враги:
Голый берег у реки —
Вместо тополей и сосен
Только щепки да пеньки.
Как же я расстроился!
Думает, что хулиганство
От меня укроется.
Говорю бобрам: ну что?
Соснам было лет по сто!
Всё, ни яблок, ни печенья.
Вместо леса решето!
И тропинка важная
Я совсем не обобряю
Папа заявил мне прямо:
— Через час приедет мама.
Привезет тебе дракона,
Чтобы всех пугать с балкона.
Приберись, — добавил строго, —
Я пока посплю немного.
Я ответственный ребенок.
Я на кухне в пять картонок
Вместо соды и лапши.
Постирал носочек в кружке,
Вымыл супом все игрушки,
Подогреть я пряник смог,
Чтобы сладкий шел дымок,
Заварил в кастрюле чаю —
Маму милую встречаю —
Щедро, пачку целиком.
Полковра побрил станком.
Вычистил зубною пастой
Старый пылесос опасный.
Феном пыль обдул с картин.
(Тихо — я тут не один).
Книжки все сложил я горкой.
Вылил уксус (он прогорклый)
Аккуратненько в окно.
Думал я: какая жалость,
Мама очень задержалась.
Все остыло — пряник, чай.
Стояли и молча смотрели
Как снег опоздал
И западал в апреле.
И папа сердился:
— Ну это уж слишком!
Ворвавшимся в класс
В середине урока,
Будто все нипочем.
Глядят на ботинки,
А снег все летел
В темпе венского вальса,
Я снегу тихонько сказал:
Ее слугам и стражам,
Мы так уж и быть
В ночи из Покровского-Стрешнева
Похитили старого лешего.
Он брел по тропинке,
Тут хвать за ботинки —
И прочь увезли его, грешного.
— Он был в шароварах и кителе!
Нигде вы такого не видели? —
И прочие местные жители.
Но из своего путешествия,
Вернулся наш леший
И мог объясниться лишь жестами.
— Вы слышали? Это фантастика!
Его не хватало для праздника!
К нему подрулили
Два старых его одноклассника.
Два добрых его однокашника!
Но от потрясения страшного
Он громко и жутко
И без промежутка
Весь путь проорал из багажника.
Двух леших, Петрова и Рогова,
Нашли — для дознания строгого.
Но даже не вылез
Их старый приятель из логова.
С тех пор злополучного лешего
Решили беречь пуще прежнего
И крысы, и птицы,
И белки Покровского-Стрешнева.
Про Берендея Парамонова
Не любил худых детей.
И насчет проблемы этой
У него был ряд идей.
Он ловил их, вереща,
И с женою сообща
Заливал в них две кастрюли
Манной каши и борща.
— Ежели ребенок тощ —
Где ж энергия и мощь?
Будет весь ходить зеленый,
Как крапива или хвощ!
Ну, теперь он укрощен.
Дом его увит плющом.
Он давно детей не кормит
Манной кашей и борщом.
Но студенты городка
(Все худые, как доска)
Как ни странно, навещают
Ему очень много лет, Он обернут в пестрый плед,
А они ему приносят
Вермишели и котлет.
— Боже, где вы столько времени бегали?
— Космолет мы собирали с коллегами.
— Отчего же рукава-то все черные?
— Испытанья проводили, как ученые.
— А чтоб джинсы распороть, где вы лазали?
— Специальные мечи у нас, лазеры.
— Так, а что у рюкзака стало с молнией?
— Небольшим метеоритом заполнили.
— Так, а с варежками что полосатыми?
— Их и вовсе растащило на атомы.
— А мне кажется, у вас нету совести.
— Мама, совесть не нужна в невесомости.
— Ну и что мне с вами делать, учеными?
— Нас сосисками кормить с макаронами.
Тайная жизнь игрушек
— Мама, правда, что игрушки
Оживают по ночам?
Кофе пьют, едят ватрушки?
— Нет, никто не замечал.
— Говорят, играют в прятки
И танцуют до утра?
— Ох, родная, это вряд ли.
Уже поздно. Спать пора.
Но как только свет потухнет,
Я опять смотреть пойду,
Как мои друзья на кухне
Мыши сделали из булки
С небольшим окошком дом
И под музыку в шкатулке
Вальс танцуют вчетвером.
Ссорятся из-за мяча.
Еж с котом играют в нарды,
Громко фишками стуча.
Кукла режет из салфетки
Заяц взял мои конфетки
И катает их во рту.
Утка расставляет свечки,
К ней поужинать зашли.
И из дольки мандарина
Сделав новую луну,
Осьминог и балерина
Ставят оперу одну.
Слон рассказывает сказку
О подводном короле:
Как явился он, прекрасный,
Грустной деве на земле,
Как выходит он на берег
И искрится, как роса.
Жаль, что взрослые не верят
Ни в какие чудеса.
У меня будет личный слон.
Я ведь буду богат как бей.
Стану я по праздникам выезжать
На слоне верхом.
Будет жить он в моем саду
Среди цапель и голубей,
Среди мелких ручьев и бревен,
У меня будет пять гитар.
Буду я до того велик,
Что меня станут узнавать
Неприступный, как Эверест,
И прекрасный, как лунный блик,
Буду после концерта я
Уходить во мглу.
У меня будет институт.
В мире стану я всех умней.
Я поеду в Стокгольм
На нобелевский банкет.
Потому что я докажу:
У деревьев и у камней
Есть душа, и отныне в этом
У меня будет жить дельфин,
Лоб с ложбинкой и сильный хвост,
И весь мир будет отражаться
Только очень меня люби.
Я тогда дорасту до звезд,
Будто в жестяном бидоне
Сто тысяч шумных белых ягод.
Они рассыплются и лягут
Вот он нас понимает:
Плут, барабанщик и задира.
Нам весело и очень сыро —
Мы вымокли до самых маек.
Лес опрокинут, перебужен,
Машины воют оглушенно.
А мы несем два капюшона
Жизнь рассыпалась в труху.
Зубы выпали вверху
Улыбаюсь без зубов,
Все, закончилась любовь.
Как же я найду жену,
Свистну в пустоту одну
Потому что суп я ем,
Как мечту сумею я
Если страшно, как змея,
Как я буду инженер,
Зубы шли мне, например.
— Мама, папа, суждено
Раз беззубым не дано
В жизни счастья.
Стану я в густом лесу
Жить в землянке,
Бегать, ковырять в носу,
И как стал о том мечтать,
Зубы выросли опять.
Над водою тишина
Утки, как же нам такая
На закате над рекой
Синий с золотом покой.
Я не смел пошевелиться.
Я забыл, кто я такой.
Утки, есть такая грусть,
Словно и река, и куст
Знают все твои печали,
Все тревоги наизусть.
Это не прихоть, это не блажь:
Это неделю мы строим шалаш.
Стульчик, сундук и над входом подкова.
Взрослого не поместить никакого.
Будет топчан, умывальник, очаг.
Мы станем ужинать тут при свечах.
Здесь от мышей мы подвесили гречку.
Здесь сапоги, чтобы бегать на речку.
Тут будем прятать тетрадь для стихов.
Спать после сумерек. до петухов.
В этой кастрюле мы сварим похлебку.
Это учебник, его на растопку.
Здесь я картошки запас для костра.
Здесь мы поселимся: я и сестра.
Мы объявили друзьям и соседям,
Что послезавтра сюда переедем.
Лес, земляника, свобода и труд.
Взрослые вряд ли сюда доорут.
Камень отыщем, чтоб гвоздиком высечь:
«Взрослому штраф сто четырнадцать тысяч!»
Чтобы мы ноги держали в тепле,
Пусть нам носки оставляют в дупле.
Рядом два ящика выставить надо: Два. «Для печенья»
Как хорошо, что дождь.
Мы через сон услышим:
Дробь побежит по крышам
Из-под его подошв.
Дождь пришел постучать
К нам из лиловой дали,
Встану и в одеяле
Выйду его встречать.
Голос его то хор,
Словно со дна колодца,
То он поет, смеется
тоненько, как фарфор.
То он мчит во весь дух,
То прекращает гонку,
Чтоб почитать дождёнку
Детскую книгу вслух.
Люди мрачнеют вмиг,
Только мелькнет он в окнах
Я открыл дверь и в мокрых
Тапочках в дождь проник.
Запах его и шум
В холод его крылатки
Встретил его и сладко
Стены, асфальт, металл,
Пишущий свежей краской,
Дождь мой любимый, здравствуй,
Я о тебе мечтал.
Людмиле Миновне Тишковой
У бабушки растет на даче виноград.
Вокруг беседки сплошь, сиреневый и кислый,
И в нем сверчки поют и птицы говорят,
И я играю в нем или лежу без мыслей.
У бабушки стоит в гостиной патефон:
В нем Марк Бернес поет и Леонид Утёсов.
Под голоса былых таинственных времен
Варенье варим мы из спелых абрикосов.
И я иду наверх: в окошко чердака
Я вижу моря край и серебристый отсвет,
И зерна парусов, и сразу облака,
И куст в цветах, под ним соседский серый кот спит.
Я выношу, когда еще роса,
В беседку жаркий чай с листочком мяты дикой,
А бабушка несет в тарелках через сад
Оладьи с яблоком и творог с голубикой.
— Когда я вырасту в красавца моряка,
Я в рейс возьму компот и твой пирог с черешней
И длинный дам гудок. Услышишь с чердака?
И бабушка серьезно скажет:
11 сентября 2015
Колыбельная для машинок
Вот сходит ночь по дальним крышам вниз,
Дороги стихли, стройки улеглись,
Луна свой грозный глаз раскрыла ястребиный.
Усни, мой самосвал на колесе большом,
Спи, экскаватор мой с разинутым ковшом,
Спи, трактор мой с прозрачною кабиной.
Был очень трудный день, в такой суровый зной
Вы рыли, вы скребли, вы ездили со мной,
Был город заложен, он будет грандиозен.
Спи, красный мой фургон, я вижу, ты ослаб,
Спи, грейдер мой, красивый, словно краб,
Спи, милый мой оранжевый бульдозер.
Мы завтра с вами вновь пойдем атаковать
Песок и чернозем, ложитесь-ка в кровать,
Всех на бочок сложу с рычанием свирепым:
Тебя, подъемный кран с тяжелою
Тебя, мой гордый скрепер удалой,
Тебя, конечно же, мой грузовик с прицепом.
Под одеяло дверцы подгибай
14 сентября 2015
Это мой новый друг,
Только ещё щенок.
Ходит юлой вокруг
Папа его принес.
Пахнет речной водой.
Лучший на свете пес,
Мир ему весь открыт:
Нюхать, кусать, трясти.
Только он спит и спит,
Станет он ловок, быстр,
Будет катать детей.
Прыгать со мной до искр
Будет могуч, умен,
Станет грозой врагу.
В общем, героя сон
Девушка и скрипка
Возле белой колонны в черном концертном зале:
Мы присели с мамой, куда нам тетеньки указали.
(Мама выдала мне пиджак и смахнула с него шерстинки
И сказала: какие кеды? Надень ботинки.)
Выходили люди, поблескивали очками
И водили смычками, а после цокали каблучками.
А потом вышла девушка, поклонилась и без улыбки
Заиграла на скрипке.
Заиграла на узкой скрипке.
Так она играла, что я все забыл и замер.
Так она играла, как будто я сдал экзамен,
Долетел до орбиты и вижу спину земного шара.
Так она играла, что публика не дышала.
Будто до разгадки тайны осталась самая малость.
Сердце ходуном ходило и долго не унималось.
И был строг ее профиль, и тонко было запястье.
И я видел, как сквозь нее проступало счастье.
И мы вышли на воздух, и мама меня спросила:
