Содержание
Все стихи Зинаиды Миркиной
«Ничего не надо говорить,
Ничему не следует учить…»
Только слушать, как шуршат листы,
Только взять от Божьей полноты
Толику, чтоб всенесущий Бог
Не совсем под ношей изнемог,
Не упал под тяжестью креста.
Так задача каждого проста,
Так посильна. – Только и всего:
Взять себе от полноты Его
Толику. Он переполнен так,
Что всё время льётся свет во мрак
И течёт такая благодать,
Что вот только б душу подставлять.
Понимаешь – только и всего:
Не отъединяться от Него.
А счастье просто, очень просто…
Достаточно прошелестеть листам,
Достаточно сойтись глазами нам
И засветиться и запахнуть соснам…
Да, счастье просто, как весенний ветер,
Как белый сад, вишнёвый майский сад.
Но сколько есть садов на белом свете,
А счастья нет… Кто в этом виноват?
Бессчётность всех новорождённых листьев,
Стволов бессчётность, облаков, светил!
Кто их измерил? Кто их всех расчислил
И кто их в эту душу уместил?
В такую глубь и в тесноту такую…
В груди – переполненье бытия.
Они во мне трепещут и ликуют,
И их восторг едва вмещаю я.
Все бедствия исчезнут в одночасье,
И отойдёт, потонет вся тревога.
Всё, всё неважно – было бы согласье
Согласье мирозданья с миродержцем,
Согласье бега с осью неизменной,
Согласье каждой мысли с ритмом сердца,
Согласье сердца с ритмами Вселенной.
Забыть весь мир, большой и косный,
Совсем забыться надо мне
И вспомнить сосны, только сосны
В неимоверной вышине,
Лесную тихую прохладу,
Где ветки в небо вплетены…
Ведь одного лишь сердцу надо –
Той, где – ни слова и ни вздоха –
Немеющего неба гладь –
Той отрешённости великой,
Что мир способна удержать.
Заразиться от леса покоем,
Высотою от древней сосны,
Беспредельною ширью морскою
От кипящей, гремучей волны…
Устремлённостью в небо – от птицы,
Свежим духом – от вешней струи.
Боже, что ж не могли заразиться
Всем Тобою созданья Твои?
И в совершенной тишине,
Когда умолкли споры наши,
Вдруг проступает Бог во мне,
Как лес в окне, когда погашен
Свет в комнате. О, Боже мой,
Тебе ведь надо очень мало –
Вот чтобы я самой собой
Твой ясный лик не заслоняла.
И есть всего одна задача –
Других, наверно, в мире нет:
Нащупать дно средь бездны плача,
В кромешной тьме увидеть свет.
И в совершенной тишине,
В неё врастая понемногу,
Почувствовать живого Бога,
Раздвинувшего сердце мне.
И наконец-то всё замолкло.
Как будто то, что вкривь да вкось
Блуждало где-то долго-долго,
Внезапно в сердце собралось.
И стало сердце вновь единым,
Как над деревьями закат.
И всё нашлось в его глубинах,
Как будто не было утрат.
И стало тихо так, как будто
В лесу безлюдном ранним утром.
Так тихо стало и так просто,
Как будто ты попал на остров
Блаженных… тот, кто рвал на части
Тебя, теперь уже не властен
Над сердцем. Внял Господь мольбе:
Ты очутился сам в себе.
Как это бело-голубое
Пространство – слит с самим собою,
Как мир – от звёзд и до глубин
Морских – один, один, один!
И ум сметён, и лад нарушен,
Но постепенно шум исчез.
Мою расстроенную душу
Настраивает старый лес.
Она всё глубже, выше, шире,
С минутой каждой всё стройней.
И сам Архангел, как на лире,
Сейчас начнёт играть на ней.
Как хорошо, что существуем
Не только мы, а с нами рядом
Те, кто не вспомнит Бога всуе,
Весь век живя под Божьим взглядом.
В зелёном хвойном океане
И в лиственной смиренной чаще
Весь долгий век живут в молчанье
И молятся о нас, шумящих…
Когда замолкли люди, Бог заговорил,
Но только лишь когда замолкли люди.
И стало слышно вдруг прибытье сил
И всё, что было, всё, что есть и будет.
Глаза раскрой и всей душой вбирай
Сейчас всё точно так же, как в начале.
И никуда не подевался рай –
Мы попросту его не замечали.
Мне оправданье только в том,
Что я участвую в Твоём
Труде. Мой Бог, моя вина
Тогда быть может прощена,
Когда с Тобою вместе я
Сжигаю страх небытия,
С Тобою созидаю свет, –
Иначе – оправданья нет.
Мой выход – это лес и зимний и весенний
Со всею глубиной его и тишиной.
Мой выход – та звезда, сокрытая от зренья
И всё же навсегда сплетённая со мной.
И ляжет с агнцем лев. – И Бог отрёт все слёзы,
Обнимет душу так, как обнимает лес.
Ведь выход есть везде. Мой выход – та берёза,
Связавшая меня с другим концом небес.
Мы все заботимся о многом,
А нужно лишь одно от нас:
Лишь только наполненье Богом
За мигом миг, за часом час.
И всё. И никаких событий.
Лишь сдвиньте каменный порог.
Лишь только душу распахните, –
И прямо в душу хлынет Бог!
На ветках капли тонкие повисли.
Дождь медленно струился в тишине.
И тишина мне расплетала мысли,
Распутывала все узлы во мне.
И становилось ясно понемногу,
Как мир велик, как целостен и прост.
Ведь тишина освобождала Бога,
И он вставал, как сосны, в полный рост.
Над нами небеса тихи
И ждут, чтоб ты затих.
Бог не прощает нам грехи,
Самим Собой податель сил
И сколько Бога ты вместил,
Настолько убыл грех.
Нет, наша скорбь не на века,
Тьму можно обороть.
Как в небе ветер – облака –
Дух расчищает плоть.
Преодолима тяжесть плит,
Нет творчеству помех,
И тот огонь, что жизнь творит,
Сжигает смертный грех.
Надо долго ничего не делать,
Чтобы довелось увидеть мне,
Что вершится там, в берёзе белой
Или в этой голубой сосне.
Как дышать мне надо осторожно,
Чтобы за Творцом пойти вослед…
Нет двух дел. Есть только дело Божье.
Ты его участник или нет.
Намолчите мне полную-полную душу,
Мои сосны, берёзы мои!
Ничего не спугну, ничего не нарушу
В вашем тихом, святом житии.
Вы всегда об одном,
Вы всё время – про то же,
Но оно не имеет конца.
Намолчите мне то, что сказаться не может,
И собой наполняет сердца.
Зелень – нежность сама, а над ней – голубое,
А на нём – серебрится стезя.
Намолчите, наполните сердце собою
Так, чтоб больше, полнее – нельзя!
Нет, не единое рожденье –
Чтоб свет в глазах моих не гас,
Рождаюсь снова каждый день я,
Быть может, сотни тысяч раз.
И безразлично, сколько лет мне.
Ведь, как весна, свежа любовь.
И угасанья незаметно –
Я каждый день рождаюсь вновь.
О, если б вы узнать могли бы,
Как много неба входит в грудь!
Какие каменные глыбы
Способен Дух перевернуть!
Ведь он не ведает предела.
Для Духа нету «от» и «до».
Он просто сбрасывает тело
И строит новое гнездо,
Сдвигая гору – эту залежь
Всех сломанных и смятых крыл.
А смерть? – Она придёт тогда лишь.
Когда уже не станет сил
Ни звука, ни чёрточки лишней.
Тревоги, тоски – никакой.
Какое большое затишье!
Какой совершенный покой!
Я перед распахнутой дверью
В святая святых. И за ней –
Какая бездонность доверья
К душе недостойной моей!
О, только лишь не оглянись
На боль, на гибнущую жизнь,
На то, что, сердце нам дробя,
Нас тянет вниз. Не на себя
Гляди, а лишь туда, где Бог
Творящий пламень свой зажёг.
В пылающую эту высь
Иди сквозь ад. Не оглянись!
Оставь тревогу, рядом дышит Бог,
Оставь себя, оставь свои заботы.
Чем неподвижней ты сидишь у ног,
Тем больше будет силы для полёта.
Душа немая, Господу внемли,
Внемли, как лес вечерний Богу внемлет.
Чем дальше улетишь за ним с земли,
Тем больше света ты прольёшь на землю.
Плодотворное время есть время,
Проходящее через сердце.
Плодотворное время есть время,
Когда сердце оплодотворил
Каждый луч, проходящий сквозь зелень,
Каждый луч, проходящий сквозь стену,
Отделившую сердце от сердца.
Его почувствует лишь тот,
Кто через темень преисподней
Нащупал в рай заветный вход.
О, это трепет твари всей,
В лесу растущий свет весенний,
Дрожь сердца, капель и ветвей…
Проснуться утром солнечным весенним
И уловить незримое движенье,
И уловить тот взгляд неуловимый,
Скользнувший как бы по тебе и – мимо.
Тот самый взгляд и жест, которым
Бог созидает новые просторы,
Тот самый зов в безвестную дорогу,
С которым тянутся деревья к Богу.
И одного душе сегодня надо:
Прожить в ладу с тем зовом, жестом, взглядом,
О сроках забыть и о цели,
Забыть про заботы и труд,
И жить, как спокойные ели,
Как тихие сосны живут.
О близкой и дальней обиде,
О боли своей позабыть.
Я здесь для того, чтобы видеть,
Я здесь для того, чтоб любить.
Дойти до светящейся глуби —
Немой полноты бытия.
А любят меня иль не любят —
Забота уже не моя.
Что значит счастье?
В небе легкий пух
От облаков. Бескрайняя дорога.
Сплошная тишь и абсолютный слух,
Которым сердце может слышать Бога.
Я часто публиковала здесь стихи Зинаиды Миркиной. 21 сентября ее не стало.
Ты успокойся. Бог возьмет
Тебя в ладонь и в ней подымет.
И ты очнешься от забот
И тихо вырастешь над ними.
И будешь больше всех страстей
Всех бед, испытанных когда-то,
Как больше головы твоей
Огромный разворот заката.
О, Господи, как высоко!
И нераздельно с нами всеми.
Отдать бы все земное бремя
Тому, кому оно легко…
Отдай всю боль, тоску отдай
Пусть преходящее проходит,
… показать весь текст …
На небе тихо. Господи , как тихо!
На небесах — немереный простор.
Всё небо есть сплошной великий выход
Из наших вечных тупиков и нор.
Куда бы мы ни забредали , где бы
Ни находились — сбросим свой багаж,
Расправимся и взглянем прямо в небо,
Чтоб прошептать неслышно: «Отче наш…»
День серый, пасмурный, дождливый,
Но он наполнен не тоской.
Нет, мне совсем не сиротливо —
Во мне растёт такой покой!
Мне б только шёпот капель слушать,
Теряя счёт часов и лет.
Слепящий внешний свет приглушен,
Но внутренний, глубинный свет!
Меж мной и лесом нет границы.
Душа согрета мягкой тьмой.
И можно молча погрузиться
В лес или — внутрь себя самой.
Облако белое-белое
Между листвою и хвоей,
Небо пустое, всецелое
И бесконечность покоя.
Что все мечты наши сонные
Перед величием яви?
Только б, как чашу бездонную,
Душу под небо подставить.
Мне бы где потише,
Мне бы где поглуше.
Мне бы лишь расслышать
Собственную душу. …
Безгрешность — это тишина,
Но только полная — такая,
В которой не нащупать дна
Ничто уже не отвлекает,
От самого себя. от тех
Глубин , в которых жизнь творится…
Я знаю , что такое грех —
Непроходимая граница,
Меж Богом и тобой. Но вот
Открылся цельный небосвод,
И длится Духа разрастанье.
Ты — океан. И в океане
Нет разделений. Нет греха
Душа всецелая тиха.
Блаженная нищета
Светлой памяти Зинаиды Александровны Миркиной
Как тихо — Господи, помилуй.
Душа, как дерево — одна.
А, может, внутренняя сила
И есть вот эта тишина?
Ветвей причудливых извивы.
И еле слышный плеск вершин…
А жизнь деревьев молчаливых
И есть, быть может, жизнь души.
Весь век глубинный голос слушать,
Весь век тянуться до небес…
Что про свою мы знаем душу?
Быть может, то же, что про лес.
… показать весь текст …
А души могут встретиться лишь в храме.
Нерукотворном или рукотворном,
Там , где деревья спутались ветвями,
Иль в темноте сплелись друг с другом корни.
Там , где сердца обнажены до глуби,
Где нет чужих — одни Единоверцы,
Где так глубоко и так полно любят,
Что ничего не встретишь , кроме сердца.
Под гулким сводом иль в зелёной чаще,
Там , где пространство Божий Дух наполнил…
Сойдёмся в храме , только в настоящем!
Сойдёмся. только в Истине безмолвной.
Когда затопит синева
Дрожащий теплый вешний воздух,
Когда улягутся слова
В свои оставленные гнезда, —
Закончится круговорот
Часов и дней, тревоги полный,
И будет слышно, как растет
Жизнь средь великого безмолвья.
И мысли, тайны не дробя,
Замрут, как слуги у порога…
Тогда душа придет в себя
Или, точней, вернется в Бога.
Господи , только бы слышать.
Только бы ветер донёс
То , что молчания тише.
То , что прозрачнее слёз.
Только лишь сердцем порожним
Внутрь зачерпнуть и вместить
То , что назвать невозможно
И без чего не прожить…
А накопленье тишины
Шло так неисчислимо долго.
Что сердцу сделались слышны
На небе ангельские толки,
И тот , кто так давно отвык
От громких слов и формул строгих,
Постигнул ангельский язык.
И начал лепетать о Боге.
Вот и смолкли далекие крики,
Нашим жалобам наперерез,
Восстает трехсотлетний , великий
Всем молчаньем нахлынувший лес.
Жизнь бездонных глубин , жизнь иная.
Бессловесной души торжество…
Докричаться до Бога… Не знаю…
Домолчаться б душе до него…
Чуть видный луч в туман был вкрАплен,
Завёрнут лист в бутон тугой,
Переговаривались капли
Одна с другой, одна с другой…
Покоя леса не нарушив,
В ответ на дальний тихий зов
Переговаривались души
Совсем без слов,
Совсем без слов.
Набирать тишину надо долго,
Так , как чашей серебряной снег.
Чтобы те , кто навеки замолкли,
Не казались бы тише нас всех.
Надо долго безмолвие слушать.
О , как времени надобно много,
Чтоб покоем наполнить всю душу
И нечаянно встретиться с Богом.
Настоящее чудо это не то, что поражает воображение,
а то, что преображает нашу душу.
Мир создавался невзначай
И создаётся вновь.
Свет перелился через край
И — хлынула любовь.
Избыточный , бурлящий свет
Течёт у нас в крови.
И ничего у мира нет
Насущнее любви.
Есть тайна тишины. Есть тишь великой тайны.
Пока не замолчишь, не отворится вход
Во внутренний покой —
в тот мир необычайный,
Который вечно есть, который не пройдёт.
Есть тайна тишины. Замри с благоговеньем —
Откроется тебе такая глубина,
Что всё, что прежде знал, покажется лишь тенью,
Лишь путанной игрой обманчивого сна.
Знакомый мир пришёл сейчас к своей границе,
И вот перед тобой — таинственная тишь.
Ты не войдёшь в неё, но плавно отворится
Дверь сердца твоего, и ты её вместишь
Нет , не только собор разрушен
Разворошены наши души.
Как разлом вековой стены ,
Мысль , лишенная глубины.
Как свороченные кресты,
Дети Божьи без высоты.
Мы ломали и мы кричали,
А над морем — все те же дали
Мы разрушили , кто что мог.
А над хаосом — тот же Бог.
Обновлено 02.12.2010 08:02 Автор: Admin 26.05.2008 21:51
И разрасталась т и ш и н а .
Сперва была размером с крону
Берез, и вот — горе равна
И небу над вечерним склоном
Так где и в чем ее итог?
В чем тайна света на закате?
И если слово — это Бог,
То т и ш и н а есть Богоматерь.
. . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . .
Благословенна т и ш и н а
Высот бледнеющих и ширей.
Ты Бога выносить должна
В своей душе и в этом мире.
* * *
Что делает закатный свет?
Он сводит всю меня на нет,
Чтобы потом из ничего
Создать другое существо, —
Другую жизнь, другое "я"
С другою мерой бытия,
И неба мера и морей
С нем станет мерою моей.
И точно море разлито
Мое согласье на "ничто",
Согласие мое сойти на нет,
Чтобы взошел из сердца свет.
Мир начинается с нуля.
Из ничего встает Земля.
И звезд немое торжество
Рождается из ничего.
Из полное тьмы восходит свет.
Из одного сплошного "нет",
Как океанская вода
Разлилось мировое "ДА!"
О, тот чреватый миром
Ноль, в котором утихает боль!
Та точка, все весы стоят,
Уравновешивая ад,
Где Дух одолевает вес
Всех год и всех семи небес.
Ну, что же , раз пришло , то заходи —
Огромное, косматое, лихое.
мне надо уместить тебя в груди
Со твоим звериным, диким воем.
Чудовищное Горе. Время игр
давно прошло. Померкли небылицы. —
В мой дои ворвался разъяренный тигр.
и я с этим тигром я должна ужиться.
Выталкивать нельзя, иначе съест
И ближнего, и дальнего соседа, —
Всех, беспечно лепится окрест
и ничего о том не хочет ведать
Не вытолкнуть, но и не продохнуть.
О, если бы судьба сняла излишки!
Но это значит: все в себя вмещающая грудь,
Придется мне узнать не понаслышке.
Из сборника "Крещенье — это погружение", 1995, из книги "Озеро Сариклен"
* * *
Я люблю этот спуск Творца
В растворившиеся сердца,
В темноту, в глубину глубин,
Куда входит лишь Он один.
Спуск последний, последний вход.
Мир оборван, но Он одет.
Почва выплыла из-под ног,
Но по морю вступает Бог,
И я чувствую твердь ступеней
В океане души моей. Шаг один — и, как тяжкий след
В темноте проступает свет.
Шаг, другой, и — из зыбких вод
Первозданная жизнь встает.
Третий. Господи, погоди!
Разорваться не дай груди.
* * *
Я только лишь в детстве не знала,
Как тяжко быть очень большой,
Обычною и небывалой,
Для всех непонятной душой.
Как тяжко быть вечно в ответе
За всех. — Ни одно существо
Не вчуже. — Ведь все мои дели,
А старше меня — никого.
* * *
Смиренье осени моей.
Листы, летящие с ветвей.
Пронзительная красота
Для смерти зоркого листа,
И трепетная благодать —
Готовность все, что есть отдать.
Хоть каждый лист мне дорог так,
Как Аврааму — Исаак,
Но все-таки, мой мир земной,
Не встань меж Господом и мной.
* * *
Да обернись, пока не поздно!
Все несерьезно, несерьезно!
И как ты мог принять всерьез
Смерть света ночью? Смерть берез
Под снегом белым? Как ты мог
Не знать, что хлынет в мир поток
И в миг один омет всех,
Разбрызгивая свет и смех!?
Не знал? Не знаешь до сих пор,
Откуда входит в мир простор.
* * *
Но если розу доглядеть до чуда.
А как это не видеть? как это не понять
Откуда эта розовость, откуда,
Каким потоком льется благодать?!
Упругость лепестков.
Какая сила была заключена в черна
И так безмолвно держит лепестки крыла
И держит. держит. Боже, — вот Она!
И как благоухает! неужели
Весь этот вал не опрокинул вас?
И вы не услыхали, как прозрели.
Но как же так. Ведь вот же.
Вот сейчас.
* * *
Бог есть любовь. И Бог мой есть.
И эта внутренняя весть,
Которую вовеки мне
Не подтвердит никто извне
Как тихо. Небо и гора.
Мир — только отсвет от костра
Что зажигается внутри.
Гори, душа моя, гори
* * *
Ничего, пойму когда-нибудь,
Почему так трудно и так больно,
Впереди большой как небо путь.
Неба много, времени довольно. —
Ровно столько, сколько надо мне.
Ствол крыла косматые раскинул.
Ведь хватило времени сосне
Вырасти и прошуметь вершиной.
Все равно, сиянье или мрак —
Расстояние непреодолимо,
Только внутрь бы иди за шагом шаг
Внутрь себя, а не в обход иль мимо.
Тот, кто бросил семя в темному,
Дал душе посильную задачу.
Вот и я до Бога дорасту,
Если только время не растрачу.
* * *
Деревья просят тишины.
Им без нее нельзя на свете.
Но нам их просьбы не слышны,
И нечем нам на них ответить.
Деревья просят высоты, —
Им наша низость не по силам.
И шепчут день и ночь листы
То, что душа давно забыла.
А небо и не шепчет нам,
А говорит одним лишь взглядом. —
Высоким, чистым небесам
От нас глубин прозрачных надо.
Земля уже едва жива,
И молит нас с такой тоскою
Дать ей хоть каплю божества.
Но только что это такое?
* * *
И падает тишайший снег.
Затихни, сдайся, человек
На милость неба. Тишина
Да будет до краев полна.
Ты можешь пересилить тлен
Лишь тем, что не встаешь с колен,
Покуда мера тишины
Из той неведомой страны,
Из опрокинутых высот
В земную грудь не натечет.
* * *
Такая тишина настала,
Что время повернуло вспять
И можно жизнь начать сначала,
Как будто чистую тетрадью
А дни, все дни, что пролетели, —
Скользнувший дым, обрывки сна.
Да, что же было в самом деле
До сей минуты? — Тишина.
Одна пустынная дорога
Или недвижимая ось.
И сердце обратилось к Богу
И в миг единый дозвалось.
И как Он мог бы не услышать
И не открыть мгновенно дверь, —
Ведь не бывает мига тише
И сердца чище, чем теперь.
* * *
И сколько ни сказано, все-таки мало
И все-таки главного я не сказала.
А Главное где-то стоит молчаливо
И делает сердце бездонно счастливым.
И новое слово, как чуткая птица
Над тайным гнездом своим тихо кружится
И, вновь вылетая в неведомость, ищет
Для вечной любви ежедневную пищу.
* * *
Мне в этой жизни довелось
Дослушать каждый звук.
Все вещи доглядеть насквозь
И очутиться вдруг
В потустороннем, за судьбой,
Как будто пройден мост,
Соединяющий с собой
И с каждою из звезд.
Из сборника "Потеря потери", Литературно-издательское агентство Р.Элинина
* * *
Что значит счастье? Счастье — это
не я. — Исчезновенье "я".
Совсем чиста душа моя,
совсем порожняя посуда,
в которую втекает чудо
из половодья бытия.
"Не я, не я", а только это
живое половодье света.,
наплыв преточного огня.
Есть только он, и нет меня!
Вопросы? Но к чему вопросы,
когда костер души разбросан
по всем мирам, и угольки
его то здесь, то в поднебесьи, —
то звездной россыпью, то смесью
лесов весенних и реки.
О, этот ветер меж мирами,
раздувший маленькое пламя
души за страны, за края!
Великий ветер благодатный —
мой дух. Так этот необъятный
и вездесущий — это я?!
* * *
Когда б мы досмотрели до конца
один лишь миг всей пристальностью взгляда,
то над другого было бы не надо,
и свет вовек бы не сходил с лица.
Когда в какой-то уголок земли
вгляделись мы до сущности небесной.
то мертвые сумели бы воскреснуть,
а мы б совсем не умирать могли.
И дух собраться до конца готов,
вот-вот. сейчас.
но нам до откровенья
не достает последнего мгновенья,
и — громоздится череда веков.
* * *
Такая даль
Меж всеми нами.
Такая даль,
Которую слова
Перелететь на могут.
Как крыльями не машут,
Как ни рвутся, —
Все та же даль маячит впереди.
Кричать?
Кому?
Куда?
К кому?
А может быть, когда-то
Вселенная вот также разбежалась
На тысячи, на мириады звезд,
И каждая повисла одиноко
Не в силах дотянуться до другой.
И превратилась Вечность
В безликое, безмерное Пространство,
И Время, неимущее конца.
Как будто кто-то
Вдруг выворотил Вечность наизнанку
Во вне себя.
Кричать?
.
Но разве звезды
кричат друг другу?
Нет. Они тихи.
И дело их —
Светиться сквозь молчанье
И тайное единство возвещать.
* * *
Царство Его
не от мира сего.
Сила его
не от мира сего.
З д е с ь — ему воздух скупо отпущен.
Нет, не всесильный, не всемогущий.
З д е с ь — задыханья едкая гарь.
З д е с ь он не царь.
Кто же он?
Путь, уводящий отсюда.
Не чудотворец — высшее Чудо,
выход в мою и твою высоту,
насквозь пробитый, прибитый к кресту.
Тот, Кто безропотно вынести смог
тяжесть земли, —
наш неведомый Бог.
Назван. Описан. И снова неведом.
Только тому, кто пройдет Его следом,
снова предстанет среди пустоты:
— Видишь? Вот Я.
— Вижу. Вот Ты.
* * *
Есть тишина, которая сама
в нас действует. И ничего не надо
нам, кроме слуха четкого и взгляда.
Лишь только умаление ума
и разрастанье сердца. Мир впервые
рождается и входит в грудь одну.
У ног Христа сидела так Мария,
чтоб слушать не слова, а тишину.
Ах, Марфа, Марфа, погоди немного —
Накормит Бог, и ты накормишь Бога.
* * *
Хлеб насущный даждь нам, Господи —
силы на сегодня!
Мы сюда на битву посланы, —
Воины Господни.
Не талант и не умение, —
что-то есть иное:
Каждый стих — мое сражение
с тяжестью земною.
Мой огонь под пеплом дремлющий.
Лишь ему поверьте!
Каждый стих — победа немощи
над всесильем смерти.
Есть пути неисследимые
в очевидность чуда:
Каждый стих — прорыв в Незримое
и возврат оттуда.
* * *
Этому ни вида, ни названья,
Это тьма и холод — ни-че-го.
Мы разбились о Твое молчанье,
Мы не можем вынести его.
Умер Бог. И каждую минуту,
Каждый наш земной короткий час
Наступает очередь кому-то
Непременно уходить от нас.
О, какая страшная дорога!
Как мы бьемся лбами о судьбу,
Как мы молим умершего Бога,
Позабыв, что Он лежит в гробу.
"Боже мой, ответь мне! Слышишь, Боже?!"
Мы не помним, пьяные тоской,
Что кощунство — мертвого тревожить,
Нерушимый нарушать покой.
Нас приводит в трепет, в содроганье
Мертвых черт бестрепетная гладь.
Мы разбились о Твое молчанье,
Но еще не в силах замолчать.
И на круги возвращаться снова,
Не умеем, пав земле на грудь,
В недрах смерти отыскать живого,
Чтоб на третий день его вернуть.
И в сердца не входит слово "Верьте!"
И Осанна посредине тризн.
Как нам трудно справиться со смертью!
Как нам трудно погрузиться в жизнь!
Только Ты допил молчанья чашу,
Мы ж ее пригубили едва.
Так прости оставленности нашей
Жалкие, бессильные слова!
Этот крик над тихою могилой
Перед тайной молчаливых трав.
Замолчать еще не стало сил, —
Говорить — ужу не стало прав.
* * *
Смерть света. Угасанье дня.
Но вы глазам своим не верьте.
Свет умер, чтоб войти в меня
И дать мне жизнь своею смертью.
Земному подведен итог
И все гаданья бесполезны.
Вот также умирает Бог,
Зайдя извне в земную бездну.
