Наверно, я погиб, глаза закрою — вижу.
Наверно, я погиб, робею, а потом —
Куда мне до нее, она была в Париже,
И я вчера узнал — не только в нем одном.
Какие песни пел я ей про Север дальний!
Я думал: вот чуть-чуть — и будем мы на "ты",
Но я напрасно пел о полосе нейтральной —
Ей глубоко плевать, какие там цветы.
Я спел тогда еще — я думал, это ближе —
Про счетчик, про того, кто раньше с нею был.
Но что ей до меня, она была в Париже,
Ей сам Марсель Марсо чего-то говорил.
Я бросил свой завод, хоть в общем, был не вправе,
Засел за словари на совесть и на страх.
Но что ей до того? Она уже в Варшаве,
Мы снова говорим на разных языках.
Приедет, я скажу по-польски: "Проше, пани,
Прими таким, как есть, не буду больше петь. "
Но что ей до меня, она уже в Иране.
Я понял: мне за ней, конечно, не успеть!
Она сегодня здесь, а завтра будет в Осло.
Да, я попал впросак, да, я попал в беду.
Кто раньше с нею был и тот, кто будет после, —
Пусть пробуют они, я лучше пережду.
Кто раньше с нею был и тот, кто будет после, —
Пусть пробуют они, я лучше пережду.
