Ярослав Смеляков Стихи О Любви — подборка стихотворений

ХОРОШАЯ ДЕВОЧКА ЛИДА!

Вдоль маленьких домиков белых
акация душно цветет.
Хорошая девочка Лида
на улице Южной живет.

Ее золотые косицы
затянуты, будто жгуты.
По платью, по синему ситцу,
как в поле, мелькают цветы.

И вовсе, представьте, неплохо,
что рыжий пройдоха апрель
бесшумной пыльцою веснушек
засыпал ей утром постель.

Не зря с одобреньем веселым
соседи глядят из окна,
когда на занятия в школу
с портфелем проходит она.

В оконном стекле отражаясь,
по миру идет не спеша
хорошая девочка Лида.
Да чем же она хороша?

Спросите об этом мальчишку,
что в доме напротив живет.
Он с именем этим ложится
и с именем этим встает.

Недаром на каменных плитах,
где милый ботинок ступал,
"Хорошая девочка Лида",-
в отчаяньи он написал.

Не может людей не растрогать
мальчишки упрямого пыл.
Так Пушкин влюблялся, должно быть,
так Гейне, наверно, любил.

Он вырастет, станет известным,
покинет пенаты свои.
Окажется улица тесной
для этой огромной любви.

Преграды влюбленному нету:
смущенье и робость — вранье!
На всех перекрестках планеты
напишет он имя ее.

На полюсе Южном — огнями,
пшеницей — в кубанских степях,
на русских полянах — цветами
и пеной морской — на морях.

Он в небо залезет ночное,
все пальцы себе обожжет,
но вскоре над тихой Землею
созвездие Лиды взойдет.

Пусть будут ночами светиться
над снами твоими, Москва,
на синих небесных страницах
красивые эти слова.

Уместно теперь рассказать бы,
вернувшись с поездки домой,
как в маленьком городе свадьба
по утренней шла мостовой.

Рожденный средь местных талантов,
цветы укрепив на груди,
оркестрик из трех музыкантов
усердно шагал впереди.

И слушали люди с улыбкой,
как слушают милый обман,
печальную женскую скрипку
и воинский тот барабан.

По всем провожающим видно,
что тут, как положено быть,
поставлено дело солидно
и нечего вовсе таить.

Для храбрости выцедив кружку,
но все же приличен и тих,
вчерашним бедовым подружкам
украдкой мигает жених.

Уходит он в дали иные,
в семейный хорошенький рай.
Прощайте, балы и пивные,
вся жизнь холостая, прощай!

По общему честному мненью,
что лезет в лицо и белье,
невеста — одно загляденье.
Да поздно глядеть на нее!

Был праздник сердечка и сердца
отмечен и тем, что сполна
пронзительно-сладостным перцем
в тот день торговала страна.

Не зря ведь сегодня болгары,
хозяева этой земли,
в кошелках с воскресных базаров
один только перец несли.

Повсюду, как словно бы в сказке,
на стенах кирпичных подряд
одни только красные связки
венчального перца висят.

Я напишу тебе стихи такие.

Я напишу тебе стихи такие,
каких еще не слышала Россия.

Такие я тебе открою дали,
каких и марсиане не видали,

Сойду под землю и взойду на кручи,
открою волны и отмерю тучи,

Как мудрый бог, парящий надо всеми,
отдам пространство и отчислю время.

Я положу в твои родные руки
все сказки мира, все его науки.

Отдам тебе свои воспоминанья,
свой легкий вздох и трудное молчанье.

Я награжу тебя, моя отрада,
бессмертным словом и предсмертным взглядом,

И все за то, что утром у вокзала
ты так легко меня поцеловала.

Ты все молодишься. Все хочешь.

Ты все молодишься. Все хочешь
забыть, что к закату идешь:
где надо смеяться — хохочешь,
где можно заплакать — поешь.

Ты все еще жаждешь обманом
себе и другим доказать,
что юности легким туманом
ничуть не устала дышать.

Найдешь ли свое избавленье,
уйдешь ли от боли своей
в давно надоевшем круженье,
в свечении праздных огней?

Ты мечешься, душу скрывая
и горькие мысли тая,
но я-то доподлинно знаю,
в чем кроется сущность твоя.

Но я-то отчетливо вижу,
что смысл недомолвок твоих
куда человечней и ближе
актерских повадок пустых.

Но я-то давно вдохновеньем
считать без упрека готов
морщинки твои — дуновенье
сошедших со сцены годов.

Пора уже маску позерства
на честную позу сменить.
Затем, что довольно притворства
и правдою, трудной и черствой,
У нас полагается жить.

Глаза, устремленные жадно.
Часов механический бой.
То время шумит беспощадно
над бедной твоей головой.

ИЗВИНЕНИЕ ПЕРЕД НАТАЛИ.

Теперь уже не помню даты —
ослабла память, мозг устал,—
но дело было: я когда-то
про Вас бестактно написал.

Пожалуй, что в какой-то мере
я в пору ту правдивым был.
Но Пушкин Вам нарочно верил
и Вас, как девочку, любил.

Его величие и слава,
уж коль по чести говорить,
мне не давали вовсе права
Вас и намеком оскорбить.

Я не страдаю и не каюсь,
волос своих не рву пока,
а просто тихо извиняюсь
с той стороны, издалека.

Я Вас теперь прошу покорно
ничуть злопамятной не быть
и тот стишок, как отблеск черный,
средь развлечений позабыть.

Ах, Вам совсем нетрудно это:
ведь и при жизни Вы смогли
забыть великого поэта —
любовь и горе всей земли.

Вот женщина,которая, в то время
как я забыл про горести свои,
легко несет недюжинное бремя
моей печали и моей любви.

Играет ветер кофтой золотистой.
Но как она степенна и стройна,
какою целомудренной и чистой
мне кажется теперь моя жена!

Рукой небрежной волосы отбросив,
не опуская ясные глаза,
она идет по улице,
как осень,
как летняя внезапная гроза.

Как стыдно мне,
что, живший долго рядом,
в сумятице своих негромких дел
я заспанным, нелюбопытным взглядом
еще тогда ее не разглядел!

Прости меня за жалкие упреки,
за вспышки безрассудного огня,
за эти непридуманные строки,
далекая красавица моя.

Прощайте, милая Катюша.
Мне грустно, если между дел
я вашу радостную душу
рукой нечаянно задел.

Ужасна легкая победа.
Нет, право, лучше скучным быть,
чем остряком и сердцеедом
и обольстителем прослыть.

Я сам учился в этой школе.
Сам курсы девичьи прошел:
"Я к вам пишу — чего же боле. "
"Не отпирайтесь. Я прочел. "

И мне в скитаньях и походах
пришлось лукавить и хитрить
и мне случалось мимоходом
случайных девочек любить.

Но как он страшен, посвист старый,
как от мечтаний далека
ухмылка наглая гусара,
гусара наглая рука.

Как беспощадно пробужденье,
когда она молчит,
когда,
ломая пальчики,
в смятенье,
бежит — неведомо куда:
к опушке, в тонкие березы,
в овраг — без голоса рыдать.

Не просто было эти слезы
дешевым пивом запивать.

Их и сейчас еще немало,
хотя и близок их конец,
мужчин красивых и бывалых,
хозяев маленьких сердец.

У них уже вошло в привычку
влюбляться в женщину шутя:
под стук колес,
под вспышку спички,
под шум осеннего дождя.

Они идут, вздыхая гадко,
походкой любящих отцов.
Бегите, Катя, без оглядки
от этих дивных подлецов.

Прощайте, милая Катюша.
Благодарю вас за привет,
за музыку, что я не слушал,
за то, что вам семнадцать лет;

за то, что город ваш просторный,
в котором я в апреле жил,
перед отъездом, на платформе,
я, как мальчишка, полюбил.

Добра моя мать. Добра, сердечна.
Приди к ней — увенчанный и увечный —
делиться удачей, печаль скрывать —
чайник согреет, обед поставит,
выслушает, ночевать оставит:
сама — на сундук, а гостям — кровать.

Старенькая. Ведь видала виды,
знала обманы, хулу, обиды.
Но не пошло ей ученье впрок.
Окна погасли. Фонарь погашен.
Только до позднего в комнате нашей
теплится радостный огонек.

Это она над письмом склонилась.
Не позабыла, не поленилась —
пишет ответы во все края:
кого — пожалеет, кого — поздравит,
кого — подбодрит, а кого — поправит.
Совесть людская. Мама моя.

Долго сидит она над тетрадкой,
отодвигая седую прядку
(дельная — рано ей на покой),
глаз утомленных не закрывая,
ближних и дальних обогревая
своею лучистою добротой.

Всех бы приветила, всех сдружила,
всех бы знакомых переженила.
Всех бы людей за столом собрать,
а самой оказаться — как будто!- лишней,
сесть в уголок и оттуда неслышно
за шумным праздником наблюдать.

Мне бы с тобою все время ладить,
все бы морщины твои разгладить.
Может, затем и стихи пишу,
что, сознавая мужскую силу,
так, как у сердца меня носила,
в сердце своем я тебя ношу.

Давным-давно, еще до появленья,
я знал тебя, любил тебя и ждал.
Я выдумал тебя, мое стремленье,
моя печаль, мой верный идеал.

И ты пришла, заслышав ожиданье,
узнав, что я заранее влюблен,
как детские идут воспоминанья
из глубины покинутых времен.

Уверясь в том, что это образ мой,
что создан он мучительной тоскою,
я любовался вовсе не тобою,
а вымысла бездушною игрой.

Благодарю за смелое ученье,
за весь твой смысл, за все —
за то, что ты
была не только рабским воплощеньем,
не только точной копией мечты:

исполнена таких духовных сил,
так далека от всякого притворства,
как наглый блеск созвездий бутафорских
далек от жизни истинных светил;

настолько чистой и такой сердечной,
что я теперь стою перед тобой,
навеки покоренный человечной,
стремительной и нежной красотой.

Пускай меня мечтатель не осудит:
я радуюсь сегодня за двоих
тому, что жизнь всегда была и будет
намного выше вымыслов моих.

Солнечный свет. Перекличка птичья.
Черемуха — вот она, невдалеке.
Сирень у дороги. Сирень в петличке.
Ветки сирени в твоей руке.

Чего ж, сероглазая, ты смеешься?
Неужто опять над любовью моей?
То глянешь украдкой. То отвернешься.
То щуришься из-под широких бровей.

И кажется: вот еще два мгновенья,
и я в этой нежности растворюсь,-
стану закатом или сиренью,
а может, и в облако превращусь.

Но только, наверное, будет скушно
не строить, не радоваться, не любить —
расти на поляне иль равнодушно,
меняя свои очертания, плыть.

Не лучше ль под нашими небесами
жить и работать для счастья людей,
строить дворцы, управлять облаками,
стать командиром грозы и дождей?

Не веселее ли, в самом деле,
взрастить возле северных городов
такие сады, чтобы птицы пели
на тонких ветвях про нашу любовь?

Чтоб люди, устав от железа и пыли,
с букетами, с венчиками в глазах,
как пьяные между кустов ходили
и спали на полевых цветах.

Если я заболею,
к врачам обращаться не стану,
Обращаюсь к друзьям
(не сочтите, что это в бреду):
постелите мне степь,
занавесьте мне окна туманом,
в изголовье поставьте
ночную звезду.

Я ходил напролом.
Я не слыл недотрогой.
Если ранят меня в справедливых боях,
забинтуйте мне голову
горной дорогой
… показать весь текст …

Содержание

Опять начинается сказка.

Свечение капель и пляска.
Открытое ночью окно.
Опять начинается сказка
на улице, возле кино.

Не та, что придумана где-то,
а та, что течёт надо мной,
сопутствует мраку и свету,
в пыли существует земной.

Есть милая тайна обмана,
журчащее есть волшебство
в струе городского фонтана,
в цветных превращеньях его.
… показать весь текст …

Русский язык

У бедной твоей колыбели,
еще еле слышно сперва,
рязанские женщины пели,
роняя, как жемчуг, слова.

Под лампой кабацкой неяркой
на стол деревянный поник
у полной нетронутой чарки,
как раненый сокол, ямщик.

Ты шел на разбитых копытах,
в кострах староверов горел,
стирался в бадьях и корытах,
сверчком на печи свиристел.
… показать весь текст …

ЛЮБКА

Посредине лета
высыхают губы.
Отойдем в сторонку,
сядем на диван.
Вспомним, погорюем,
сядем, моя Люба,
Сядем посмеемся,
Любка Фейгельман!

Гражданин Вертинский
вертится. Спокойно
девочки танцуют
английский фокстрот.
Я не понимаю,
… показать весь текст …

ДАВНЫМ-ДАВНО.

Уверясь в том, что это образ мой,
что создан он мучительной тоскою,
я любовался вовсе не тобою,
а вымысла бездушною игрой.
… показать весь текст …

БЕЛОРУСАМ

Вы родня мне по крови и вкусу,
по размаху идей и работ,
белорусы мои, белорусы,
трудовой и веселый народ.
Хоть ушел я оттуда мальчишкой
и недолго на родине жил,
но тебя изучал не по книжкам,
не по фильмам тебя полюбил.
Пусть с родной деревенькою малой
беспредельно разлука долга,
но из речи моей не пропало
белорусское мягкое «га».
Ну, а ежели все-таки надо
перед недругом Родины встать,
… показать весь текст …

Трудно называться мне поэтом
той красивой пасмурной земли,
от которой на исходе лета,
плача, улетают журавли.
Медленно мерцающая стая
протечет над призрачным селом
и в осеннем сумраке растает,
словно снег в стакане голубом.

1 ЯНВАРЯ 1941 ГОДА

Так повелось, что в серебре метели,
в глухой тиши декабрьских вечеров,
оставив лес, идут степенно ели
к далеким окнам шумных городов.
И, веселясь, торгуют горожане
для украшенья жительниц лесных
базарных нитей тонкое сиянье
и грубый блеск игрушек расписных.
Откроем дверь: пусть в комнаты сегодня
в своих расшитых валенках войдет,
осыпан хвоей елки новогодней,
звеня шарами, сорок первый год.
Мы все готовы к долгожданной встрече:
в торжественной минутной тишине
… показать весь текст …

Хорошая девочка Лида

Вдоль маленьких домиков белых
акация душно цветет.
Хорошая девочка Лида
на улице Южной живет.

Ее золотые косицы
затянуты, будто жгуты.
По платью, по синему ситцу,
как в поле, мелькают цветы.

И вовсе, представьте, неплохо,
что рыжий пройдоха апрель
бесшумной пыльцою веснушек
засыпал ей утром постель.
… показать весь текст …

Возвращенная родина

17 сентября 1939 года части Красной Армии вошли в город Луцк.

Я родился в уездном городке
и до сих пор с любовью вспоминаю
убогий домик, выстроенный с краю
проулка, выходившего к реке.

Мне голос детства памятен и слышен.
Хранятся смутно в памяти моей
гуденье липы и цветенье вишен,
торговцев крик и ржанье лошадей.

Мне помнятся вечерние затоны,
вельможные брюхатые паны,
сияющие крылья фаэтонов
и офицеров красные штаны.
… показать весь текст …

Ленин

Мне кажется, что я не в зале,
а, годы и стены пройдя,
стою на Финляндском вокзале
и слушаю голос вождя.

Пространство и время нарушив,
мне голос тот в сердце проник,
и прямо на площадь, как в душу,
железный идет броневик.

Отважный, худой, бородатый —
гроза петербургских господ, —
я вместе с окопным солдатом
на Зимний тащу пулемет.
… показать весь текст …

«Я напишу тебе стихи такие. »

Я напишу тебе стихи такие,
каких еще не слышала Россия.

Такие я тебе открою дали,
каких и марсиане не видали,

Сойду под землю и взойду на кручи,
открою волны и отмерю тучи,

Как мудрый бог, парящий надо всеми,
отдам пространство и отчислю время.

Я положу в твои родные руки
все сказки мира, все его науки.
… показать весь текст …

Вот женщина,
которая, в то время
как я забыл про горести свои,
легко несет недюжинное
бремя
моей печали и моей любви.
Играет ветер кофтой
золотистой.
Но как она степенна и стройна,
какою целомудренной и чистой
мне кажется теперь моя
жена!
Рукой небрежной волосы
отбросив,
… показать весь текст …

Ты все молодишься. Все
хочешь
забыть, что к закату идешь:
где надо смеяться —
хохочешь,
где можно заплакать — поешь.
Ты все еще жаждешь
обманом
себе и другим доказать,
что юности легким туманом
ничуть не устала дышать.
Найдешь ли свое избавленье,
уйдешь ли от боли своей
в давно надоевшем
… показать весь текст …

Прощайте, милая Катюша.
Мне грустно, если между дел
я вашу радостную душу
рукой нечаянно задел.

Ужасна легкая победа.
Нет, право, лучше скучным быть,
чем остряком и сердцеедом
и обольстителем прослыть.

Я сам учился в этой школе.
Сам курсы девичьи прошел:
… показать весь текст …

Ярослав Смеляков — Стихи краткое содержание

Стихи читать онлайн бесплатно

Ярослав Васильевич Смеляков

— Аленушка — Вот женщина. — Давным-давно — Денис Давыдов — Дорога на Ялту — Дочь начальника шахты — Если я заболею. — Земля — Зимняя ночь — Катюша — Кладбище паровозов — Классическое стихотворение — Крымские краски — Лирическое отступление — Любезная калмычка — Майский вечер — Мама — Манон Леско — Милые красавицы России — Мое поколение — Ночной шторм — Опять начинается сказка. — Ощущение счастья — Памятник — Первый бал — Песенка (Там, куда проложена. ) — Под Москвой — Портрет — Пряха — Старая квартира — Стихи, написанные 1 Мая — Стихи, написанные в фотоателье — Стихи, написанные на почте — Ты все молодишься. Все хочешь. — Хорошая девочка Лида — Я напишу тебе стихи такие.

ХОРОШАЯ ДЕВОЧКА ЛИДА Вдоль 1000 маленьких домиков белых акация душно цветет. Хорошая девочка Лида на улице Южной живет.

Ее золотые косицы затянуты, будто жгуты. По платью, по синему ситцу, как в поле, мелькают цветы.

И вовсе, представьте, неплохо, что рыжий пройдоха апрель бесшумной пыльцою веснушек засыпал ей утром постель.

Не зря с одобреньем веселым соседи глядят из окна, когда на занятия в школу с портфелем проходит она.

В оконном стекле отражаясь, по миру идет не спеша хорошая девочка Лида. Да чем же она хороша?

Спросите об этом мальчишку, что в доме напротив живет. Он с именем этим ложится и с именем этим встает.

Недаром на каменных плитах, где милый ботинок ступал, "Хорошая девочка Лида",в отчаяньи он написал.

Не может людей не растрогать мальчишки упрямого пыл. Так Пушкин влюблялся, должно быть, так Гейне, наверно, любил.

Он вырастет, станет известным, покинет пенаты свои. Окажется улица тесной для этой огромной любви.

Преграды влюбленному нету: смущенье и робость — вранье! На всех перекрестках планеты напишет он имя ее.

На полюсе Южном — огнями, пшеницей — в кубанских степях, на русских полянах — цветами и пеной морской — на морях.

Он в небо залезет ночное, все пальцы себе обожжет, но вскоре над тихой Землею созвездие Лиды взойдет.

Пусть будут ночами светиться над снами твоими, Москва, на синих небесных страницах красивые эти слова. 1940 Путешествие в Страну Поэзия. Лениздат, 1968.

* * * Если я заболею, к врачам обращаться не стану, Обращаюсь к друзьям (не сочтите, что это в бреду): постелите мне степь, занавесьте мне окна туманом, в изголовье поставьте ночную звезду.

Я ходил напролом. Я не слыл недотрогой. Если ранят меня в справедливых боях, забинтуйте мне голову горной дорогой и укройте меня одеялом в осенних цветах.

Порошков или капель — не надо. Пусть в стакане сияют лучи. Жаркий ветер пустынь, серебро водопада Вот чем стоит лечить. От морей и от гор так и веет веками, как посмотришь, почувствуешь: вечно живем.

Не облатками белыми путь мой усеян, а облаками. Не больничным от вас ухожу коридором, а Млечным Путем. 1940 Мысль, вооруженная рифмами. изд.2е. Поэтическая антология по истории русского стиха. Составитель В.Е.Холшевников. Ленинград, Изд-во Ленинградского университета, 1967.

ОПЯТЬ НАЧИНАЕТСЯ СКАЗКА. Свечение капель и пляска. Открытое ночью окно. Опять начинается сказка на улице, возле кино.

Не та, что придумана где-то, а та, что течет надо мной, сопутствует мраку и свету, в пыли существует земной.

Есть милая тайна обмана, журчащее есть волшебство в струе городского фонтана, в цветных превращеньях его.

Я, право, не знаю, откуда свергаются тучи, гудя, когда совершается чудо шумящего в листьях дождя. Как чаша содружества — брагой, московская ночь до окна наполнена темною влагой, мерцанием капель полна.

Мне снова сегодня семнадцать. По улицам детства бродя, мне нравится петь и смеяться под зыбкою кровлей дождя.

Я снова осенен благодатью и встречу сегодня впотьмах принцессу в коротеньком платье с короной дождя в волосах. 1947 Вечер лирики. Москва, "Искусство", 1965.

КЛАССИЧЕСКОЕ СТИХОТВОРЕНИЕ Как моряки встречаются на суше, когда-нибудь, в пустынной полумгле, над облаком столкнутся наши души, и вспомним мы о жизни на Земле.

Разбередя тоску воспоминаний, потупимся, чтоб медленно прошли в предутреннем слабеющем тумане забытые видения Земли.

Не сладкий звон бесплотных райских птиц меня стремглав Земли настигнет пенье: скрип всех дверей, скрипенье всех ступенек, поскрипыванье старых половиц.

Мне снова жизнь сквозь облако забрезжит, и я пойму всей сущностью своей гуденье лип, гул проводов и скрежет булыжником мощенных площадей.

Вот так я жил — как штормовое море, ликуя, сокрушаясь и круша, озоном счастья и предгрозьем горя с 1000 великим разнозначием дыша.

Из этого постылого покоя, одну минуту жизни посуля, меня потянет черною рукою к себе назад всесильная Земля.

Тогда, обет бессмертия наруша, я ринусь вниз, на родину свою, и грешную томящуюся душу об острые каменья разобью. Ярослав Смеляков. Избранные произведения в двух томах. Москва, "Художественная литература", 1970.

ЛЮБЕЗНАЯ КАЛМЫЧКА Курить, обламывая спички,одна из тягостных забот. Прощай, любезная калмычка, уже отходит самолет.

Как летний снег, блистает блузка, наполнен счастьем рот хмельной. Глаза твои сияют узко от наслажденья красотой.

Твой взгляд, лукавый и бывалый, в меня, усталого от школ, как будто лезвие кинжала, по ручку самую вошел.

Не упрекая, не ревнуя, пью этот стон, и эту стынь, и эту горечь поцелуя. Так старый беркут пьет, тоскуя, свою последнюю полынь. Ярослав Смеляков. Избранные произведения в двух томах. Москва, "Художественная литература", 1970.

* * * Вот женщина, которая, в то время как я забыл про горести свои, легко несет недюжинное бремя моей печали и моей любви.

Играет ветер кофтой золотистой. Но как она степенна и стройна, какою целомудренной и чистой мне кажется теперь моя жена!

Рукой небрежной волосы отбросив, не опуская ясные глаза, она идет по улице, как осень, как летняя внезапная гроза.

Как стыдно мне, что, живший долго рядом, в сумятице своих негромких дел я заспанным, нелюбопытным взглядом еще тогда ее не разглядел!

Прости меня за жалкие упреки, за вспышки безрассудного огня, за эти непридуманные строки, далекая красавица моя. Ярослав Смеляков. Избранные произведения в двух томах. Москва, "Художественная литература", 1970.

МАНОН ЛЕСКО Много лет и много дней назад жил в зеленой Франции аббат.

Он великим сердцеедом был. Слушая, как пели соловьи, он, смеясь и плача, сочинил золотую книгу о любви.

Если вьюга заметает путь, хорошо у печки почитать. Ты меня просила как-нибудь эту книжку старую достать.

Но тогда была наводнена не такими книгами страна.

Издавались книги про литье, книги об уральском чугуне, а любовь и вестники ее оставались как-то в стороне.

В лавке букиниста-москвича все-таки попался мне аббат, между штабелями кирпича, рельсами и трубами зажат.

С той поры, куда мы ни пойдем, оглянуться стоило назад в одеянье стареньком своем всюду нам сопутствовал аббат.

Не забыл я милостей твоих, и берет не позабыл я твой, созданный из линий снеговых, связанный из пряжи снеговой.

. Это было десять лет назад. По широким улицам Москвы десять лет кружился снегопад над зеленым празднеством листвы.

Десять раз по десять лет пройдет. Снова вьюга заметет страну. Звездной ночью юноша придет к твоему замерзшему окну.

Изморозью тонкою обвит, до утра он ходит под окном. Как русалка, девушка лежит на диване кожаном твоем.

Зазвенит, заплещет телефон, в утреннем ныряя серебре, и услышит новая Манон голос кавалера де Грие.

Женская смеется голова, принимая счастие и пыл. Эти сумасшедшие слова я тебе когда-то говорил.

И опять сквозь синий снегопад Грустно улыбается аббат. 1945(?) Строфы века. Антология русской поэзии. Сост. Е.Евтушенко. Минск-Москва, "Полифакт", 1995.

ПАМЯТНИК Приснилось мне, что я чугунным стал. Мне двигаться мешает пьедестал.

В сознании, как в ящике, подряд чугунные метафоры лежат.

И я слежу за чередою дней из-под чугунных сдвинутых бровей.

Вокруг меня деревья все пусты, на них еще не выросли листы.

У ног моих на корточках с утра самозабвенно лазит детвора,

а вечером, придя под монумент, толкует о бессмертии студент.

Когда взойдет над городом звезда, однажды ночью ты придешь сюда.

Все тот же лоб, все тот же синий взгляд, все тот же рот, что много лет назад 1000 .

Как поздний свет из темного окна, я на тебя гляжу из чугуна.

Недаром ведь торжественный металл мое лицо и руки повторял.

Недаром скульптор в статую вложил все, что я значил и зачем я жил.

И я сойду с блестящей высоты на землю ту, где обитаешь ты.