Как ты омыт, как ты приподнят
На серой медленной волне.
Твои мосты летят, как сходни.
Два сфинкса дремлют на корме.
А мы в каютах, как в квартирах.
Мы чаек возле окон кормим.
Читаем яркий ‘Атлас мира’,
Шестое наше чувство — море.
В моем изгнаньи бесконечном
Я видел все, чем мир дивит:
От башни Эйфеля — до вечных
Легендо-звонных пирамид.
И вот «на ты» я с целый миром!
И, оглядевши все вокруг,
Пишу расплавленным Ампиром
На диске солнца: «Петербург».
Смотрите еще.
Говорят, он строгий и парадный,
Неприступный, сдержанный порой,
Для меня же — добрый и нарядный
Город с позолоченной иглой.
Петербург никем непобедимый
Предстаёт в течение веков —
Другом настоящим и любимым,
Сохранившим святость мудрецов.
Питер всегда спасает,
Он из всех бед выручает,
Знает он, что меня гложет
И мне непременно поможет.
Расставит все точно как нужно,
Подкинет удачи и дружбы,
Подскажет он, а не удружит
И вновь в своем танце закружит…
Давно стихами говорит Нева.
Страницей Гоголя ложится Невский.
Вест Летний сад — Онегина глава.
О Блоке вспоминают острова.
А по Разъезжей бродит Достоевский.
Открылась мне в ночную пору
Дворцов и шпилей красота,
Когда я на великий город
Смотрел с Литейного моста.
В широкой глади отражала
Нева сияние огней.
И ни одна река планеты
Не выдержит сравненья с ней.
Вновь Исакий в облаченье
Из литого серебра.
Стынет в грозном нетерпенье
Конь Великого Петра.
Ветер душный и суровый
С черных труб сметает гарь…
Ах! своей столицей новой
Недоволен государь.
Живут в том городе каменные львы —
Хранители душевного покоя.
У вод таинственно-чарующей Невы
Я забываюсь, рядом с ними стоя.
И в этот миг становится легко,
И кажется, закончилось ненастье.
Мурлычат львы о том, что есть тепло,
И что найду я призрачное счастье.
Корабль — над городом плывёт
По облакам, через столетья,
И в парусах грохочет ветер,
Лохматя синь балтийских вод.
Тверда петровская рука,
Она умела в бурю править…
… О наша быль, о наша память –
Фрегат – связующий века!
Корабль — над городом плывет
И видит нас внизу, в пучине.
По этой, может быть, причине
К нему мы рвемся, в небосвод.
Город проснулся с утра
Полупрозрачным и светлым,
Тысячи просек Петра
Вымыты ливнем и ветром.
Встали на место мосты,
Вспыхнули острые шпили
И закружили, и закружили
Город петровской мечты…
Легкий мостик над Мойкой, парит.
Ни за что не поверить, что камень
Так воздушно, так хрупко летит
Над родными тебе берегами.
Нет в нём тяжести, мысли, труда,
Нет насилья над зреньем и слухом;
Скажет путник, пришедший сюда:
«Как взойти мне на мостик из пуха?!»
Я люблю этот город печальных мостов.
Железных калиток и мрачных Крестов.
Неву, что гоняет всю жизнь катера.
Исакий и Смольный и домик Петра.
Мощёные улицы, стук мостовых,
А в Летнем Саду переклич домовых.
До слёз мне знакомая невская грусть.
И страшно становится: вдруг не вернусь?
И пусть говорят, что здесь трудно прожить,
Я знаю, что Питер умеет любить.
Нева как рубашка на город надета,
Большие притоки — ее рукава,
Вода словно шелк серебристого цвета,
Прекрасны чугунных оград кружева.
И как ожерелье из рук ювелира
Висят над водою красавцы-мосты.
Ты можешь объехать, коль хочешь, полмира —
Нигде не найдешь ты такой красоты!
Санкт-Петербург — гранитный город,
Взнесенный Словом над Невой,
Где небосвод давно распорот
Адмиралтейскою иглой!
Как явь, вплелись в твои туманы
Виденья двухсотлетних снов,
О, самый призрачный и странный
Из всех российских городов!
Недаром Пушкин и Растрелли,
Сверкнувши молнией в веках,
Так титанически воспели
Тебя — в граните и в стихах!
И майской ночью в белом дыме,
И в завываньи зимних пург
Ты всех прекрасней — несравнимый
Блистательный Санкт-Петербург!
Иду и вслушиваюсь в город,
в его движение и ритм,
в его такой привычный шорох
дождей, шлифующих гранит,
по набережным старых улиц,
вдоль суетности площадей,
под серым небом, что проснулось,
отдав туманный лик воде…
Его столько уже воспевали,
Что воспеть еще раз — не добавить
Ни жемчужности серой печали,
Что туманами сердце дурманит,
Ни щербатости лунным гранитам,
Что бледнеют над темной Невою,
Ни залива, что тянет магнитом,
Окуная в себя с головою…
Город разный, родной и знакомый
Каждой улицей, запахом, звуком,
Я пою тебе снова и снова,
Город, ставший моим лучшим другом.
Люблю я гулять через Троицкий мост
И возле Невы на ступеньках сидеть.
Люблю ощущать я прохладный норд-ост,
В пастельное небо подолгу глядеть.
Стоять у огня,что на Марсовом поле
И к сфинксам загадочным снова идти…
Мне так хорошо и спокойно доколе
Любимого буду держаться пути.
Я говорю: нас, граждан Ленинграда,
не поколеблет грохот канонад,
и если завтра будут баррикады-
мы не покинем наших баррикад…
И женщины с бойцами встанут рядом,
и дети нам патроны поднесут,
и надо всеми нами зацветут
старинные знамена Петрограда.
Рядом с Мадонной стою у окна…
Отсюда Нева голубая видна,
И малая Невка в оправе моста,
И Стрелки торжественная красота,
И шпиль, подпирающий свод,
И белый речной пароход.
На это нельзя наглядеться…
Но только Мадонна веками одна
Глядит и глядит на младенца!
Просыпаюсь в полумраке.
В занесённое окно
Смуглым золотом Исакий
Смотрит дивно и темно.
Утро сумрачное снежно,
Крест ушёл в густую мглу.
За окном уютно, нежно
Жмутся голуби к стеклу.
Всё мне радостно и ново:
Запах кофе, люстры свет,
Мех ковра, уют алькова
И сырой мороз газет.
Город туманов и снов
Встает предо мною
С громадой неясною
Тяжких домов,
С цепью дворцов,
Отраженных холодной Невою.
Жизнь торопливо бредет
Здесь к цели незримой…
Я узнаю тебя с прежней тоской,
Город больной,
Неласковый город любимый!
Ты меня мучишь, как сон,
Вопросом несмелым…
Ночь, но мерцает зарей небосклон…
Ты весь побежден
Сумраком белым.
Я люблю бродить по Петербургу
Восхищаться гордой красотой,
Умным и надежным старым другом
Он повсюду следует за мной.
Я люблю проспекты и каналы,
Захожу с улыбкой в Летний сад,
Боги и герой с пьедесталов
На меня приветливо глядят,
Все мне близко здесь и все знакомо
Улицы, дома, сады, мосты
Стал он мне уютным добрым домом
Городом из сказочной мечты.
Уже год как мы вместе,
Я и мой любимый Питер…
И меня ни чуть не смущает,
Что летом одеваю свитер.
Что зонтик и часы
Ношу с собой всегда,
И очень вкусный кофе
С корицей пью с утра.
И белыми ночами
Никак я не усну,
За мистику и странность
Питер я люблю!
Века несчетные прошли,
Но не сомкнули свои веки
На северном краю Земли
Те львы с глазами человека.
На гордых берегах Невы
Они останутся навечно –
Те полулюди, полульвы,
Пленённые бесчеловечно.
Им наводненья не страшны,
Ничто волненья и страданья.
И дремлют на брегах Невы
Египта мудрого созданья.
Мне кажется, у Питера имеется
Какая-то особенная власть:
Покинул кто его, всегда надеется
Еще хотя бы раз сюда попасть.
Какая-то романтика особая
Во всем его величии живет.
Исакий, Васька, Невский и Дворцовая –
Кто там бывал, я думаю поймет.
И хоть я в Ленинграде не родился,
Мне дорог каждый мостик разводной,
Здесь повзрослел я и остепенился,
И мне уже он стал совсем родной!
Вечерний сумрак вымарал все тени
На мойке, на Неве и на Фонтанке.
Стоит, устало горбясь, мост Литейный
Дредноутом на якорной стоянке.
День отошел. Как всхлипы, чаек крики.
Седая мгла на их мятежных крыльях.
А сердце солнечные помнит блики
На площадях, на куполах, на шпилях.
В молочной сырости тумана,
Где тонут мысли и слова,
Вдруг выплыли четыре льва,
Четыре белых истукана
И, опершись на парапет,
Держали берега канала.
Вдруг солнце из-за облаков
Взошло и вылилось на крыши.
И дворник, подметая мост,
Метлой случайно тронул хвост,
И огрызнулся лев неслышно.
День золотой, благоуханный
В начале мая, Летний сад,
Голубоватый и туманный
За сенью Фельтенских оград.
Прозрачна длинная аллея,
Душиста неба синева,
Отрадой свежестию вея,
Течет сапфирная Нева.
В осеннем тумане в январском снегу
Стоит Ленинград на морском берегу.
С дворцами и парками, строг и красив,
Как будто вплывает в широкий залив.
В блокадные дни, под обстрелом, в снегу
Не сдался, не сдался наш город врагу.
Здесь гордые, смелые люди живут,
И ценится всюду их доблестный труд.
Cardan solaire* на Меньшиковом доме.
Подняв волну, проходит пароход.
О, есть ли что на свете мне знакомей,
Чем шпилей блеск и отблеск этих вод!
Как щелочка, чернеет переулок.
Садятся воробьи на провода.
У наизусть затверженных прогулок
Соленый привкус — тоже не беда.
_____________
* Солнечные часы (франц.)
Непривычно для питерской слякотной осени —
Высоченное небо с пронзительной просинью,
Непривычно, что утро встаёт с оптимизмом
И денёк золотой полон мягкой харизмы.
Так ведь только опять тридцать три незадачи:
Изменила погоде с дождями удача
И отдаться дождям пожелала всецело,
А для питерцев сырость — обычное дело.
И хлебать свою осень теперь полной чашею,
Небо крыши скребёт — а вот это по-нашему.
Содержание
Любимому Петербургу.
https://www.youtube.com/watch?v=Bs4V8BXA_KA&=&feature=youtu.be Автор музыки, исполненитель и видеоряд: Эдуард Струсберг.
Петербург, Петроград, Ленинград,
Я тобой навсегда очарован.
Нашей встрече безудержно рад,
От тебя был надолго оторван.
После долгой разлуки с тобой,
Не могу я тобой надышаться.
Ты мне даришь душевный покой,
Как хотелось бы мне здесь остаться.
Но, увы, меня снова ждёт путь.
Моя жизнь далеко, за морями.
И в последнюю ночь не уснуть,
Я уныло брожу меж мостами.
… показать весь текст …
Я не живу в Петербурге, но это МОЙ город.
Он говорит со мною молча ,
мой Петербург,
и , чтоб не одолела порча ,
рисует круг.
Он маг , он лекарь , заклинатель:
« Живи , живи…»
И я живу — и объясняюсь
ему в любви.
Господин Петербург, извините меня за разлуку,
Вы дарили мне дождь в оторочке из белых ночей.
Мокрый сфинкс у Невы засыпал под прощальную фугу,
Этот сфинкс был моим, а теперь он, наверно, ничей.
Господин Петербург, Ваших улиц прямая осанка
Помогала держаться, не падать под тяжестью бед.
Изгибалась судьба от истока до устья Фонтанкой,
Каждый год «плюс один» добавляя к количеству лет.
Господин Петербург, если б знали Вы, как я скучаю
Без трамвайного звона на Стрелке у невской воды,
Без изящных мостов и парящих над вол`нами чаек…
Вы мне дороги так, что не смею Вам вымолвить «ты».
… показать весь текст …
А Петербург, как и всегда,
практичностью не отличался.
Он был как небо, как вода…
Он так собою и остался.
Ему было чуть-чуть за триста.
Он был очень хорош собой.
От него слегка пахло виски
И соленой морской водой.
Он меня покорил умело,
Светлый северный ловелас.
С ним за окнами не темнело, —
Не смыкала ночами глаз.
Он дарил мне стихи, легенды,
Песни. Не было им числа.
Жизнь крутилась, как кинолента.
С ним я счастье свое нашла.
… показать весь текст …
НОВАЯ ГОЛЛАНДИЯ
Запах камней и металла,
Острый, как волчьи клыки,
— помнишь? —
В изгибе канала
Призрак забытой руки,
— видишь? —
Деревья на крыши
Позднее золото льют.
В Новой Голландии
— слышишь? —
Карлики листья куют.
И, листопад принимая
В чаши своих площадей,
Город лежит, как Даная,
… показать весь текст …
Мой Летний Сад… Мой Невский… мой залив…
Доныне мой… мои права — бессрочны…
Мой Петербург… ты — город или миф .
С жемчужным небом… рвано-непорочным…
Моё такое… Царское Село…
С каморками… для дерзких лицеистов…
Ты воедино… навека свело…
Торжественность дворца… с мальчишьим свистом…
Казанский и… смешные Пять углов…
И Аничков… с озябшими конями…
Завязанный на тысячу узлов…
Морских… в Адмиралтейской панораме…
… показать весь текст …
ВЕСНА В ПЕТЕРБУРГЕ
Спокойствия холодные объятия
Окутали гранитные дома,
Усталых улиц сонная апатия
Весенним воздухом опьянена.
В печали потускневшие фасады
Склонились над старушкою Невой,
Ласкают капли старые ограды,
Играя позолотой вековой.
Стою один — ни шороха, ни звука,
Немая воцарила благодать.
Лежит на сердце терпко-сладкой мукой
Мостов угрюмых вычурная стать.
… показать весь текст …
Любовь к Петербургу
Этот город выходит навстречу,
Обращая закаты в зарю.
Слышу вновь петербургские речи —
Я сама так во сне говорю.
Чья-то кисть акварельною краской
Пишет образы в новой главе.
Отражается быль, а не сказка,
В загустевшей под вечер Неве.
Вновь атланты согнулись сутуло,
Утомлённой державе под стать.
Снова Мойка направо свернула,
Чтоб от горькой судьбы убежать.
… показать весь текст …
Осеннему Петербургу
`
А в городе пахнет осенью,
И кованые ограды
Чернеют на фоне статуй
В классическом стиле ню.
Багряной листвою росстани
Усыпали вертограды,
И в сумерки сходят даты
Навстречу былому дню…
Окутанный ароматами,
Скользнет недоступной тенью
По каменным парапетам
Девический силуэт.
… показать весь текст …
Санкт-Петербург
Поэты Петербурга. Ваш язык
Пропитан стариной и бел туманами,
Невой, простором, тихими лиманами,
Мечтой о море, вечерами странными…
Меня пленил и в сердце мне проник.
Глаза закрою тот же вижу бред, —
Нева, Фонтанка, серый шлейф гранита…
Душа мне возрождает что забыто,
Завесой дней от зрителей закрыто
И спрятано в сундук на много лет.
… показать весь текст …
Тихий-тихий вечер
Тихий-тихий вечер. Догорел закат.
В городе любимом до утра не спят.
У Невы молочный тёпло-белый цвет,
и речной трамвайчик чертит серый след.
Сяду на причале. Выпью кофейку.
Все свои печали «ластиком сотру».
Небо станет синим, чёрным, а потом
на рассвете будто вспыхнет серебром,
заиграет алым, жёлтым, голубым…
Город спозаранку будто стал цветным!
Словно это дети, раскрошив мелки,
бросили на небо чудо-огоньки,
начертили зорьку, облака и бриз.
Вот уже и кошки вышли на карниз,
… показать весь текст …
МОЙ ПЕТЕРБУРГ
`
Мой Петербург, прости, что я на «ты»…
Что вновь спешу к тебе за утешением,
Ища ошибкам сделанным прощения,
Что влюблена в каналы и мосты…
Прости, что очень часто, второпях,
Зову тебя чуть фамильярно «Питер»,
Что в хмуром серо-розовом граните
Я прячу все печали, боль и страх.
За то, что я топлю в Неве тревоги,
И что порой несу такую чушь…
Мой Петербург, приют заблудших душ —
… показать весь текст …
Я тебе подарю… этот город…
Как жемчужину… в тёплых ладошках…
Есть для этого… правильный повод…
Потерпи… подожди… хоть немножко…
Ты ещё отразишься… в каналах…
Многолико… и так невесомо…
И пришед… в многочисленных ранах…
Ты окажешься… кстати… и дома…
Волшебство фонарей… многоточьем…
Станет… доброй и верной приметой…
Для прогулок… туманною ночью…
И для песен… пока что… неспетых…
… показать весь текст …
Осень
Осень — дверь в первозданный покой,
Я как-будто случайно вошёл.
И потрогал озябшей рукой
Старый Питер — письменный стол…
А тетрадь, где заметки души,
Положил на сукно площадей.
Ночь раскрасила карандаши
Уходящих в Неве фонарей.
Здесь на улицах жёлтых страниц
Мне встречаются тени друзей.
Сколько было трагических лиц,
Сколько было нелепых смертей.
… показать весь текст …
Я мечтаю о Питере. Он мне снится. Атмосфера сладкого одиночества,
светлой грусти, легкого уныния и бесконечной гармонии с собой. Я грежу
о Питере. Мечтаю жить на набережной Невы, каждую ночь смотреть на развод
мостов. Мечтаю наблюдать за Финским заливом, любоваться дворцами
и фонтанами Петергофа. Вдыхать влажный, пасмурный воздух, одеваться
в теплые свитера и толстовки. Я хочу уюта. Подари мне душевное тепло,
любимый Петербург, одолжи то, что так важно.
Бывают зимой такие безоблачные дни, когда воздух от мороза колышется над землей и солнце слепит с равнодушием и торжественностью звезды. В эти дни Петербург загадочным образом похож на летний утренний Рим. Так же дрожит перспектива вдалеке, так же сереет камень, синий купол Троицкого собора манит югом, звук автомобильных гудков в пробке на Невском сулит оживление жаркого дня. Уши мерзнут, пальцы не сгибаются от холода.
Петербург для петербуржцев значит много: неизмеримо больше, ч…
… показать весь текст …
Не рухнет дом… построенный на камне…
И выстроенный Камнем… устоит…
Средь первых городов… всегда он — равный…
Его хранит… и Ангел… и гранит…
И на волну балтийскую… настроен…
Он… город-ветер…никогда не спит…
Уж так… зачат… воспитан…сшит и скроен…
Мой город-воин…город мой — пиит…
Он пережил… блокаду… ассамблеи…
Чуму переворотов… ужас войн…
Но жив остался… и в святое верит…
И если больно… прячет эту боль…
… показать весь текст …
Питер после ливня — тих и свеж…
Солнце откровенно смотрит в лужи…
Ветер… поработав… как помреж…
Отдыхает… он сейчас не нужен…
Каждый листик… тщательно умыт…
Выметена пыль… и грязь прибита…
И блестит серебряно… гранит…
Словно праздник нынче у гранита…
С крыш стекают капли… неспеша…
Чтоб в земле блаженно… раствориться…
Чем-то нежным… полнится душа…
Чуть сильней становится… десница…
… показать весь текст …
Анна Ахматова
Вновь Исакий в облаченье
Из литого серебра.
Стынет в грозном нетерпенье
Конь великого Петра.
Ветер душный и суровый
С черных труб сметает гарь
Ах, своей столицей новой
Недоволен государь.
Сердце бьется ровно, мерно.
Что мне долгие года!
Ведь под аркой на Галерной
Наши тени навсегда.
Сквозь опущенные веки
Вижу, вижу, ты со мной,
И в руке твоей навеки
Нераскрытый веер мой.
Оттого, что стали рядом
Мы в блаженный миг чудес,
В миг, когда на Летним Садом
Месяц розовый воскрес, —
Мне не надо ожиданий
У постылого окна
И томительных свиданий.
Вся любовь утолена.
Ты свободен, я свободна,
Завтра лучше, чем вчера, —
Над Невою темноводной,
Под улыбкою холодной
Императора Петра.
Ведь где-то есть простая жизнь и свет,
Прозрачный, теплый и веселый.
Там с девушкой через забор сосед
Под вечер говорит, и слышат только пчелы
Нежнейшую из всех бесед.
А мы живем торжественно и трудно
И чтим обряды наших горьких встреч,
Когда с налету ветер безрассудный
Чуть начатую обрывает речь.
Но ни на что не променяем пышный
Гранитный город славы и беды,
Широких рек сияющие льды,
Бессолнечные, мрачные сады
И голос Музы еле слышный.
Из Северных элегий
Меня, как реку,
Суровая эпоха повернула.
Мне подменили жизнь. В другое русло,
Мимо другого потекла она,
И я своих не знаю берегов.
О, как я много зрелищ пропустила,
И занавес вздымался без меня
И так же падал. Сколько я друзей
Своих ни разу в жизни не встречала,
И сколько очертаний городов
Из глаз моих могли бы вызвать слезы,
А я один на свете город знаю
И ощупью его во сне найду.
И сколько я стихов не написала,
И тайный хор их бродит вкруг меня
И, может быть, еще когда-нибудь
Меня задушит…
Мне ведомы начала и концы,
И жизнь после конца, и что-то,
О чем теперь не надо вспоминать.
И женщина какая-то мое
Единственное место заняла,
Мое законнейшее имя носит,
Оставивши мне кличку, из которой
Я сделала, пожалуй, все, что можно.
Я не в свою, увы, могилу лягу.
Но иногда весенний шалый ветер,
Иль сочетанье слов в случайной книге,
Или улыбка чья-то вдруг потянут
Меня в несостоявшуюся жизнь.
В таком году произошло бы то-то,
А в этом — это: ездить, видеть, думать,
И вспоминать, и в новую любовь
Входить, как в зеркало, с тупым сознаньем
Измены и еще вчера не бывшей
Морщинкой…
Но если бы оттуда посмотрела
Я на свою теперешнюю жизнь,
Узнала бы я зависть наконец…
Осип Мандельштам
В столице северной томится пыльный тополь,
Запутался в листве прозрачный циферблат,
И в тёмной зелени фрегат или акрополь
Сияет издали, воде и небу брат.
Ладья воздушная и мачта-недотрога,
Служа линейкою преемникам Петра,
Он учит: красота — не прихоть полубога,
А хищный глазомер простого столяра.
Нам четырёх стихий приязненно господство,
Но создал пятую свободный человек.
Не отрицает ли пространства превосходство
Сей целомудренно построенный ковчег?
Сердито лепятся капризные медузы,
Как плуги брошены, ржавеют якоря;
И вот разорваны трёх измерений узы,
И открываются всемирные моря. ‘
Валерий Брюсов
Три кумира
В этом мутном городе туманов,
В этой тусклой, безрассветной мгле,
Где строенья, станом великанов,
Разместились тесно по земле, —
Попирая, в гордости победной,
Ярость змея, сжатого дугой,
По граниту скачет Всадник Медный,
С царственно протянутой рукой,
А другой, с торжественным обличьем,
Строгое спокойствие храня,
Упоенный силой и величьем,
Правит скоком сдержанным коня.
Третий, на коне тяжелоступном,
В землю втиснувши упор копыт,
В полусне, волненью недоступном,
Недвижимо, сжав узду, стоит.
Исступленно скачет Всадник Медный,
Непоспешно едет конь другой,
И сурово, с мощностью наследной,
Третий конник стынет над толпой,-
Три кумира в городе туманов
Три владыки в безрассветной мгле,
Где строенья, станом великанов,
Разместились тесно на земле.
Булат Окуджава
Нева Петровна, возле вас — всё львы.
Они вас охраняют молчаливо.
Я с женщинами не бывал счастливым,
Вы — первая. Я чувствую, что — вы.
Послушайте, не ускоряйте бег,
Банальным славословьем вас не трону:
Ведь я не экскурсант, Нева Петровна,
Я просто одинокий человек.
Мы снова рядом. Как я к вам привык!
Я всматриваюсь в ваших глаз глубины.
Я знаю: вас великие любили,
Да вы не выбирали, кто велик.
Бывало, вы идете на проспект,
Не вслушиваясь в титулы и званья,
А мраморные львы — рысцой за вами
И ваших глаз запоминают свет.
И я, бывало, к тем глазам нагнусь
И отражусь в их океане синем
Таким счастливым, молодым и сильным.
Так отчего, скажите, ваша грусть?
Пусть говорят, что прошлое не в счет.
Но волны набегают, берег точат,
И ваше платье цвета белой ночи
Мне третий век забыться не дает.
Александр Кушнер
Пойдем же вдоль Мойки, вдоль Мойки,
У стриженных лип на виду,
Вдыхая туманный и стойкий
Бензинный угар на ходу,
Меж Марсовым полем и садом
Михайловским, мимо былых
Конюшен, широким обхватом
Державших лошадок лихих.
Пойдем же! Чем больше названий,
Тем стих достоверней звучит,
На нем от решеток и зданий
Тень так безупречно лежит.
С тыняновской точной подсказкой
Пойдем же вдоль стен и колонн,
С лексической яркой окраской
От собственных этих имен.
Пойдем по дуге, по изгибу,
Где плоская, в пятнах, волна
То тучу качает, как рыбу,
То с вазами дом Фомина,
Пойдем мимо пушкинских окон,
Музейных подобранных штор,
Минуем Капеллы широкий,
Овальный, с афишами, двор.
Вчерашние лезут билеты
Из урн и подвальных щелей.
Пойдем, как по берегу Леты,в
Вдоль окон пойдем и дверей,
Вдоль здания Главного штаба,
Его закулисной стены,
Похожей на желтого краба
С клешней непомерной длины.
Потом через Невский, с разбегу,
Все прямо, не глядя назад,
Пойдем, заглядевшись на реку
И Строганов яркий фасад,
Пойдем, словно кто-то однажды
Уехал иль вывезен был
И умер от горя и жажды
Без этих колонн и перил.
И дальше, по левую руку
Узнав Воспитательный дом,
Где мы проходили науку,
Вдоль черной ограды пойдем,
И, плавясь на шпиле от солнца,
Пускай в раздвижных небесах
Корабль одинокий несется,
Несется на всех парусах.
Как ветром нас тянет и тянет.
Длинноты в стихах не любя,
Ты шепчешь: «Читатель устанет!»
— Не бойся, не больше тебя!
Он, ветер вдыхая холодный,
Не скажет тебе, может быть,
Где счастье прогулки свободной
Ему помогли полюбить.
Пойдем же по самому краю
Тоски, у зеленой воды,
Пойдем же по аду и раю,
Где нет между ними черты,
Где памяти тянется свиток,
Развернутый в виде домов,
И столько блаженства и пыток,
Двузначных больших номеров.
Дом Связи — как будто коробка —
И рядом еще коробок.
И дом, где на лестнице робко
Я дергал висячий звонок.
И дом, где однажды до часу
В квартире чужой танцевал.
И дом, где я не был ни разу,
А кажется, жил и бывал.
Ну что же? Юсуповский желтый
Остался не назван дворец,
Да словно резинкой подтертый
Голландии Новой багрец.
Любимая! сколько упорства,
Обид и зачеркнутых строк,
И гребли, волнам поперек!
Твою ненаглядную руку
Так крепко сжимая в своей,
Я все отодвинуть разлуку пытаюсь,
И может быть, это сверканье
Листвы, и дворцов, и реки
Возможно лишь в силу страданья
И счастья, ему вопреки!
Привели меня к дому сперва,
Где жил Пушкин. Сказали:"Постой-ка. "
Я спросил: "Эта речка — Нева?"
Мне сказали:" Ты что, это Мойка!"
А потом вроде узкого рва
Видел речку свинцового цвета.
Я спросил:"Неужели Нева?"
— Нет, канал Грибоедова это
А потом шелестела листва.
Сколько статуй !Какая прохлада!
Я спросил: "Эта речка Нева?"
-Нет, Фонтанка, у Летнего сада.
А потом синева, синева,
Шпиль и солнце, и волны, и ветер.
Я не спрашивал:" Это Нева?"
Я и сам бы любому ответил!
Как клен и рябина растут у порога.
Как клен и рябина растут у порога,
Росли у порога Растрелли и Росси,
И мы отличали ампир от барокко,
Как вы в этом возрасте ели от сосен.
Ну что же, что в ложноклассическом стиле
Есть нечто смешное, что в тоге, в тумане
Сгустившемся, глядя на автомобили,
Стоит в простыне полководец, как в бане?
А мы принимаем условность, как данность.
Во-первых, привычка. И нам объяснили
В младенчестве эту веселую странность,
Когда нас за ручку сюда приводили.
И эти могучие медные складки,
Прилипшие к телу, простите, к мундиру,
В таком безупречном ложатся порядке,
Что в детстве внушают доверие к миру,
Стремление к славе. С каких бы мы точек
Ни стали смотреть — все равно загляденье.
Особенно если кружится листочек
И осень, как знамя, стоит в отдаленье.
