Муса Джалиль 1906-1944г. родился в небольшой татарской деревеньке Мустафино. Когда началась война Джалиля направили на Волховский фронт корреспондентом армейской газеты «Отвага». Летом 1942 года фашистам удалось окружить вторую ударную армию, в рядах которой сражался Джалиль, и отрезать её от основных сил советских войск.
Больше двух месяцев бойцы вели в окружении ожесточённые бои с немецко-фашистскими захватчиками. Кончились продукты, не хватало снарядов и патронов. Но никто не думал, сдаваться фашистам.
В конце июня наши бойцы сделали попытку вырваться из вражеского кольца. Ночью проложили по болоту дорогу из поваленных деревьев и утром пошли на последний штурм. Некоторым удалось проскочить, а Муса Джалиль был тяжело ранен осколком вражеской мины, потерял сознание и остался среди волховских болот. Так он попал в лапы врага.
Фашисты жестоко обращались с военнопленными, били их, морили голодом, за малейшую провинность — расстреливали на месте. Но Джалиль не покорился. Он писал стихи, которые звали к борьбе с ненавистным врагом, вселяли в людей мужество, веру в победу.
Вскоре в тылу врага возникла подпольная организация, во главе которой стоял Муса Джалиль. Подпольщики устраивали побеги из лагерей, печатали и распространяли среди военнопленных антифашистские листовки. «Советский человек и в плену должен не сдаваться фашистам», — так говорил своим товарищам Муса Джалиль.
Когда подпольная организация была раскрыта, фашисты пытали Джалиля и требовали, чтобы он выдал товарищей. Ничего не добившись, заперли его в каменном мешке — сырой и холодной камере Моабитской тюрьмы в Берлине.
Но и тут, в ожидании смертной казни поэт продолжал писать. В тюрьме Джалиль написал лучшие свои стихотворения — «Горная река», «Дуб», «Цветы» и другие. Он записывал их в маленький самодельный блокнотик, который прятал от надзирателей. Этот блокнот вынес на волю сосед Джалиля по камере, бельгийский патриот Андре Тиммермане.
А самому поэту не суждено было дождаться свободы. Он был казнён 25 августа 1944 года.
За свой подвиг Муса Джалиль посмертно удостоен звания Героя Советского Союза. А бессмертный цикл его стихотворений «Моабитская тетрадь» отмечен Ленинской премией.
Многие его стихи пробирают до слез, например Варварство, Чулочки, Красная ромашка, их часто разучивают для конкурса чтецов стихотворений о Великой Отечественной войне.
Муса Джалиль — стихи о войне для школьников
Ты прощай, моя умница,
Погрусти обо мне.
Перейду через улицу —
Окажусь на войне.
Если пуля достанется,
То тогда – не до встреч.
Ну, а песня останется —
Постарайся сберечь.
Красная ромашка
Луч поляну осветил
И ромашки разбудил:
Улыбнулись, потянулись,
Меж собой переглянулись.
Ветерок их приласкал,
Лепестки заколыхал,
Их заря умыла чистой
Свежею росой душистой.
Так качаются они,
Наслаждаются они.
Вдруг ромашки встрепенулись,
Все к подружке повернулись.
Эта девочка была
Не как все цветы бела:
Все ромашки, как ромашки,
Носят белые рубашки.
Все — как снег, она одна,
Словно кровь, была красна.
Вся поляна к ней теснилась: —
Почему ты изменилась?
— Где взяла ты этот цвет?
А подружка им в ответ:
— Вот какое вышло дело.
Ночью битва здесь кипела,
И плечо в плечо со мной
Тут лежал боец-герой.
Он с врагами стал сражаться,
Он один, а их пятнадцать.
Он их бил, не отступил,
Только утром ранен был.
Кровь из раны заструилась,
Я в крови его умылась.
Он ушел, его здесь нет —
Мне одной встречать рассвет.
И теперь, по нем горюя,
Как Чулпан-звезда горю я.
Варварство
Муса Джалиль
Они с детьми погнали матерей
И яму рыть заставили, а сами
Они стояли, кучка дикарей,
И хриплыми смеялись голосами.
У края бездны выстроили в ряд
Бессильных женщин, худеньких ребят.
Пришел хмельной майор и медными глазами
Окинул обреченных… Мутный дождь
Гудел в листве соседних рощ
И на полях, одетых мглою,
И тучи опустились над землею,
Друг друга с бешенством гоня…
Нет, этого я не забуду дня,
Я не забуду никогда, вовеки!
Я видел: плакали, как дети, реки,
И в ярости рыдала мать-земля.
Своими видел я глазами,
Как солнце скорбное, омытое слезами,
Сквозь тучу вышло на поля,
В последний раз детей поцеловало,
В последний раз…
Шумел осенний лес. Казалось, что сейчас
Он обезумел. Гневно бушевала
Его листва. Сгущалась мгла вокруг.
Я слышал: мощный дуб свалился вдруг,
Он падал, издавая вздох тяжелый.
Детей внезапно охватил испуг,—
Прижались к матерям, цепляясь за подолы.
И выстрела раздался резкий звук,
Прервав проклятье,
Что вырвалось у женщины одной.
Ребенок, мальчуган больной,
Головку спрятал в складках платья
Еще не старой женщины. Она
Смотрела, ужаса полна.
Как не лишиться ей рассудка!
Все понял, понял все малютка.
— Спрячь, мамочка, меня! Не надо умирать! —
Он плачет и, как лист, сдержать не может дрожи.
Дитя, что ей всего дороже,
Нагнувшись, подняла двумя руками мать,
Прижала к сердцу, против дула прямо…
— Я, мама, жить хочу. Не надо, мама!
Пусти меня, пусти! Чего ты ждешь? —
И хочет вырваться из рук ребенок,
И страшен плач, и голос тонок,
И в сердце он вонзается, как нож.
— Не бойся, мальчик мой. Сейчас вздохнешь ты
вольно.
Закрой глаза, но голову не прячь,
Чтобы тебя живым не закопал палач.
Терпи, сынок, терпи. Сейчас не будет больно.—
И он закрыл глаза. И заалела кровь,
По шее лентой красной извиваясь.
Две жизни наземь падают, сливаясь,
Две жизни и одна любовь!
Гром грянул. Ветер свистнул в тучах.
Заплакала земля в тоске глухой,
О, сколько слез, горячих и горючих!
Земля моя, скажи мне, что с тобой?
Ты часто горе видела людское,
Ты миллионы лет цвела для нас,
Но испытала ль ты хотя бы раз
Такой позор и варварство такое?
Страна моя, враги тебе грозят,
Но выше подними великой правды знамя,
Омой его земли кровавыми слезами,
И пусть его лучи пронзят,
Пусть уничтожат беспощадно
Тех варваров, тех дикарей,
Что кровь детей глотают жадно,
Кровь наших матерей…
Чулочки
Их расстреляли на рассвете,
Когда еще белела мгла.
Там были женщины и дети
И эта девочка была.
Сперва велели им раздеться
И встать затем ко рву спиной,
Но прозвучал вдруг голос детский
Наивный, чистый и живой:
Чулочки тоже снять мне, дядя?
Не осуждая, не браня,
Смотрели прямо в душу глядя
Трехлетней девочки глаза.
«Чулочки тоже» — и смятеньем на миг эсесовец объят
Рука сама собой с волненьем вдруг опускает автомат.
Он словно скован взглядом синим, и кажется он в землю врос,
Глаза, как у моей дочурки? — в смятенье сильном произнес
Охвачен он невольно дрожью,
Проснулась в ужасе душа.
Нет, он убить ее не может,
Но дал он очередь спеша.
Упала девочка в чулочках…
Снять не успела, не смогла.
Солдат, солдат, что если б дочка
Вот здесь, вот так твоя легла…
Ведь это маленькое сердце
Пробито пулею твоей…
Ты Человек, не просто немец
Или ты зверь среди людей…
Шагал эсэсовец угрюмо,
С земли не поднимая глаз,
впервые может эта дума
В мозгу отравленном зажглась.
И всюду взгляд струится синий,
И всюду слышится опять,
И не забудется поныне:
Чулочки, дядя, тоже снять?
На память другу
Ты ушел в наряд, и сразу стало
Как-то очень грустно без тебя.
Ну, а ты взгрустнешь ли так о друге,
Коль наступит очередь моя?
Мы ведь столько пережили вместе,
Связанные дружбой фронтовой!
До конца бы нам не разлучаться,
До конца пройти бы нам с тобой!
А когда вернемся мы с победой
В наш родимый город — я и ты,
Сколько ждет нас радости и ласки,
Как нас встретят. Эх, мечты, мечты!
Были между жизнью мы и смертью
Столько дней. А сколько впереди?!
Станем ли о прошлом вспоминать мы?
Упадем ли с пулею в груди?
Если, послужив своей отчизне,
Вечным сном засну в могиле я,
Загрустишь ли о поэте-друге,
По казанским улицам бродя?
Нам скрепили дружбу кровь и пламя.
Оттого так и крепка она!
Насмерть постоим мы друг за друга,
Если нам разлука суждена.
На своих солдат глядит отчизна,
Как огонь крушат они огнем.
Поклялись мы воинскою клятвой,
Что назад с победою придем.
О героизме
Знаю, в песне есть твоей, джигит,
Пламя и любовь к родной стране.
Но боец не песней знаменит:
Что, скажи, ты сделал на войне?
Встал ли ты за Родину свою
В час, когда пылал великий бой?
Смелых узнают всегда в бою,
В горе проверяется герой.
Бой отваги требует, джигит,
В бой с надеждою идет, кто храбр.
С мужеством свобода что гранит,
Кто не знает мужества — тот раб.
Не спастись мольбою, если враг
Нас возьмет в железный плен оков.
Но не быть оковам на руках,
Саблей поражающих врагов.
Если жизнь проходит без седла,
В низости, а неволе — что за честь?
Лишь в свободе жизни красота!
Лишь в отважном сердце вечность есть!
Если кровь твоя за Родину лилась,
Ты в народе не умрешь, джигит.
Кровь предателя струится в грязь,
Кровь отважного в сердцах горит.
Умирая, не умрет герой —
Мужество останется в веках.
Имя прославляй свое борьбой,
Чтоб оно не молкло на устах!
Клятва
Сердцем сокол
Клятву поет,
Сердцем клятву
Дает джигит.
Седлает коня,
В стремена встает
Сыплются искры
Из-под копыт.
Там, где летел он
На верном коне –
Танки и пушки
Дымились в огне.
Смерти джигит
Не страшился в бою
Где же он взял
Эту силу свою?
Крепче чем меч
И верней скакуна
Клятва джигита,
Что сердцем дана.
Просто всем сердцем
Любил он народ.
Просто две клятвы
Джигит не дает!
Песня о храбром джигите
Мчался храбрый джигит
На гнедом скакуне.
В чистом поле
Он с вражеской ратью схлестнулся,
Но без всадника конь
Проскакал в тишине
По родному селу,
А джигит не вернулся.
В чистом поле погиб он
В неравном бою,
И окрасилась кровью
Трава молодая.
Но простреленный стяг
Он, как клятву свою,
Младшим братьям своим
Завещал, умирая.
Над могилой
Бессмертное знамя горит…
В каждом доме тебя
Поминают любовью,
В каждом сердце живёт
Твоё имя, джигит,
И склонилась страна
К твоему изголовью.
Цветы
На луга, на луга, на луга, детвора!
Пусть от вашего смеха, и пенья, и гама
Улыбнутся усталые добрые мамы.
Да и вам позабыть про печали пора.
Там цветы! По раздолью лугов и полей
Разбежались цветы, убегая в овраги.
Там нарциссы, гвоздики, там алые маки —
Как похожи они на улыбки детей!
Это ветер струится — послушай, замри!
Приглядись — сколько щедрости в солнечном свете
В пёстрых шапочках пляшут цветы — это дети,
Дети матери ласковой — Нашей Земли.
Здесь когда-то легла злого ворона тень,
Здесь когда-то война, как гроза, грохотала.
Сколько храбрых бойцов с поля боя не встало,
Сколько ночью пылало вокруг деревень!
В те года, в те гремучие наши года,
Шли за Родину в бой мы сквозь бури и грозы.
И остались в лугах чьи-то горькие слёзы,
И осталась в земле наша кровь навсегда.
Эти слёзы и кровь напоили росток,
Что над Родиной вспыхнул победным салютом,
И весна зацвела, засияла, и людям
Подарила земля свой весенний цветок.
Он проклюнулся там, где ударил снаряд,
Там, где рана чернела в заснеженном поле.
Слишком сердце земли трепетало от боли —
Оттого так цветы в тихом поле горят.
Собирай полевые цветы, детвора!
Как прекрасны они, как свежи и лучисты!
Принесём их бессмертным солдатам Отчизны.
Наступила теперь золотая пора.
Но у каждого сердце задето войной.
Вы, узнавшие взрослые наши печали,
Не забудьте: о вас, мы о вас вспоминали,
В час последний весь шар обнимая земной.
Пахнут миром цветы. Пахнут счастьем они.
И лицом зарываясь в большие букеты,
Вы вдыхайте все запахи нашей победы!
Вы живёте в такие счастливые дни!
Вы и сами цветы средь полей и лесов.
Вы и сами цветы нашей Родины милой.
В каждой жилке стучат с той же прежнею силой
Капли пролитой крови погибших отцов.
Детвора, дорогие мои сорванцы,
Как же вас не любить, как же вам не дивиться:
Глядя в ваши родные и ясные лица,
День грядущий увидели ваши отцы.
Так цветите, цветы! Миновала беда.
И когда-нибудь люди забудут ненастье;
В той последней войне мы сражались за счастье
И теперь вам вручаем его навсегда!
Стихи на конкурс чтецов , которые невозможно слушать без слез — видео
к 115-летию со дня рождения поэта
15 февраля исполняется 115 лет со дня рождения Мусы Джалиля – выдающегося татарского поэта, а также журналиста и военного корреспондента, известного как в России, так и в других странах. Он прожил совсем недолгую, но героическую жизнь. Его судьба и творчество стали примером патриотизма, мужества и стойкости для нескольких поколений людей. Посмертно ему было присвоено звание Героя Советского Союза. А главные стихи поэта, ставшие известными спустя более десяти лет после его смерти, были удостоены Ленинской премии.
Родился Муса Джалиль в небольшой деревне Оренбургской области в многодетной семье. Учеба в школе не вызывала затруднений у будущего поэта, его всегда отличало стремление к знаниям. После деревенской школы он продолжил учебу в Оренбурге в медресе «Хусаиния», позже это учебное заведение было реорганизовано в Татарский институт народного образования. Именно здесь и стал раскрываться талант поэта. Свои первые стихи Муса Джалиль написал в десятилетнем возрасте, но они были утеряны. В 13 лет поэт становится комсомольцем, принимает участие в создании пионерских отрядов – с помощью своего творчества активно призывает молодежь вступать в пионерию и комсомол. В 1927 году Муса Джалиль поступает в МГУ на литературное отделение. На протяжении всей учебы он пишет стихи, участвует в поэтических вечерах. После окончания университета работает редактором детских журналов на татарском языке, занимается переводом русской классической литературы на татарский язык и, конечно, пишет стихи. До 1941 года у поэта вышло 10 сборников стихотворений.
Начало Великой Отечественной войны перевернуло жизни множества людей, и Муса Джалиль не стал исключением. О начале войны он узнал, собираясь к друзьям на дачу. А уже на следующее утро пришел в военкомат с просьбой отправить его на фронт. Повестку он получил 13 июля 1941 года. Когда стало известно, что Муса Джалиль известный поэт, ему было предложено остаться в тылу, но что тот ответил: « Я не могу сидеть в тылу и оттуда звать людей защищать Родину. Я обязан быть на фронте… ». Воевал Муса Джалиль на Ленинградском и Волховском фронтах, между чередой вооруженных нападений и обстрелов в свободные минуты писал стихи, собирал материалы для газеты «Отвага».
В 1942 году Муса Джалиль получает тяжелое ранение и попадает в плен. С этого момента его считают пропавшим без вести, а в действительности начинается период его жизни, связанный с немецкими лагерями и тюрьмами. Находясь в плену, Муса Джалиль вступил в легион «Идель-Удал», целью которого было распространение фашисткой идеологии среди советских военнопленных, в основном нерусской национальности. Целью поэта же стало создание подпольной организации для подготовки восстания военнопленных. Пользуясь тем, что немцы поручили Мусе Джалилю культурно-просветительскую работу, он создает в лагере антифашистское движение. Под предлогом отбора самодеятельных артистов Муса Джалиль вербовал новых членов своей подпольной организации. Эффективность которой оказалась немалой – легионеры поднимали восстания против немцев, присоединялись к советским партизанам. Летом 1943 года готовилось всеобщее восстание легиона и побег многих заключенных, но нашелся предатель, с помощью которого гестапо вычислило организаторов движения. Муса Джалиль и его единомышленники были арестованы. Поэт был заключен в немецкую тюрьму смерти Моабит. После мучительных пыток он был приговорен к казни. Приговор привели в исполнение 25 августа 1944 года, поэт был казнен на гильотине.
| Харис Якупов. Муса Джалиль. Перед приговором |
Находясь в нечеловеческих условиях, Муса Джалиль продолжал писать стихи: о войне, о фашистских злодеяниях, о мужестве военнопленных. Цикл стихотворений «Моабитская тетрадь», за который он и был удостоен Ленинской премии, был написана в период, когда поэт находился в фашистском плену.
К сожалению, признание поэта произошло спустя много лет после его смерти. А сначала было несправедливое обвинение в измене Родине. На поэта было заведено розыскное дело, предполагалось, что он проживает на территории Германии и ведет антисоветскую деятельность. Его считали предателем, так как согласно немецким документам, он добровольно вступил в состав подразделения Вермахта. В 1947 году имя поэта вошло в списки особо опасных преступников. Его стихи было запрещено печатать в СССР, члены его семьи подвергались допросам.
Огромную роль в реабилитации памяти поэта сыграл Константин Симонов. Именно ему в руки попали несколько тетрадок со стихами Мусы Джалиля, которые тот незадолго до казни отдал своим сокамерникам с просьбой передать их на родину. Бывшие военнопленные выполнили просьбу поэта. В 1946 году в Союз писателей Татарстана Нигмат Терегулов принес тетрадь со стихами Мусы Джалиля, которую он смог вынести из немецкого лагеря. Через год в Брюсселе в советское консульство Андре Тиммерманс передал второй блокнот со стихами поэта, было еще несколько блокнотов, привезенных из Моабита турецким подданным, но они, к сожалению, канули в архивах НКВД. Константин Симонов объединил около сотни стихотворений Мусы Джалиля в цикл «Моабитская тетрадь» и организовал их перевод с татарского языка на русский. Также он доказал патриотичность деятельности, которую Муса Джалиль вел в плену. В одной из советских газет в 1953 г. была опубликована статья К. Симонова, в которой с Мусы Джалиля снимались все обвинения в измене родине, были опубликованы часть стихотворений поэта, а вскоре «Моабитская тетрадь» была издана отдельной книгой.
На сегодняшний день имя Мусы Джалиля известно далеко за пределами нашей родины, его стихи переведены более чем на 60 языков мира, его именем названы посёлок в Татарстане, академический театр оперы и балета в Казани, множество улиц и проспектов, школы, библиотеки, кинотеатры и даже малая планета.
Творчество поэта вряд ли кого-то оставит равнодушным.
Заболела девочка. С постели
Не вставала. Глухо сердце билось.
Доктора помочь ей не умели,
Ни одно лекарство не годилось.
Дни и ночи в тяжких снах тянулись,
Полные тоски невыразимой.
Но однажды двери распахнулись,
И вошел отец ее любимый…
…И, сказав «отец» — одно лишь слово,
Вся к нему навстречу потянулась.
В ту же ночь она покрылась потом,
Жар утих, прошло сердцебиенье…
Доктор бормотал тихонько что-то,
Долго удивляясь исцеленью.
Что ж тут удивляться, доктор милый?
Помогает нашему здоровью
Лучшее лекарство дивной силы,
То, что называется любовью.
Сто раненых она спасла одна
И вынесла из огневого шквала,
Водою напоила их она
И раны их сама забинтовала.
Под ливнем раскаленного свинца
Она ползла, ползла без остановки
И, раненого подобрав бойца,
Не забывала о его винтовке.
Но вот в сто первый раз, в последний раз
Ее сразил осколок мины лютой…
…Она как будто впала в забытье,
Беседу оборвав на полуслове.
Сто жизней молодая жизнь зажгла
И вдруг сама погасла в час кровавый…
Дочурка мне привиделась во сне.
Пришла, пригладила мне чуб ручонкой.
— Ой, долго ты ходил! — сказала мне,
И прямо в душу глянул взор ребенка.
От радости кружилась голова,
Я крошку обнимал, и сердце пело.
И думал я: так вот ты какова,
Любовь, тоска, достигшая предела.
…Проснулся я. Как прежде, я в тюрьме,
И камера угрюмая все та же,
И те же кандалы, и в полутьме
Все то же горе ждет, стоит на страже…
Их расстреляли на рассвете,
Когда вокруг редела мгла…
Там были женщины и дети,
И эта девочка была…
Сперва велели им раздеться
И стать затем ко рву спиной.
Но прозвучал тот голос детский,
Наивный, чистый и живой:
«Чулочки тоже снять мне, дядя?»
Не осуждая, не грозя
Смотрели прямо в душу глядя
Трехлетней девочки глаза
«Чулочки, тоже снять мне, дядя?»
В смятении на миг эсэсовец обмяк,
Рука сама собой, с волненьем,
Вдруг опускает автомат…
…Нет! Не убить её не может…
И дал он очередь спеша.
Упала девочка в чулочках,
Снять не успела, не смогла.
Они с детьми погнали матерей
И яму рыть заставили, а сами
Они стояли, кучка дикарей,
И хриплыми смеялись голосами.
У края бездны выстроили в ряд
Бессильных женщин, худеньких ребят.
Пришел хмельной майор и медными глазами
…Нет, этого я не забуду дня,
Я не забуду никогда, вовеки!
Я видел: плакали, как дети, реки,
И в ярости рыдала мать-земля.
… Детей внезапно охватил испуг, —
Прижались к матерям, цепляясь за подолы.
И выстрела раздался резкий звук,
Что вырвалось у женщины одной.
Ребенок, мальчуган больной,
Головку спрятал в складках платья
Еще не старой женщины. Она
Смотрела, ужаса полна.
Как не лишиться ей рассудка!
Все понял, понял все малютка.
— Спрячь, мамочка, меня! Не надо умирать! —
Он плачет и, как лист, сдержать не может дрожи.
Дитя, что ей всего дороже,
Нагнувшись, подняла двумя руками мать,
Прижала к сердцу, против дула прямо…
— Я, мама, жить хочу. Не надо, мама!
Пусти меня, пусти! Чего ты ждешь? —
И хочет вырваться из рук ребенок,
И страшен плач, и голос тонок,
И в сердце он вонзается, как нож.
— Не бойся, мальчик мой. Сейчас вздохнешь ты
Закрой глаза, но голову не прячь,
Чтобы тебя живым не закопал палач.
Терпи, сынок, терпи. Сейчас не будет больно. —
И он закрыл глаза. И заалела кровь,
По шее лентой красной извиваясь.
Две жизни наземь падают, сливаясь,
Две жизни и одна любовь!
Книги с произведениями Мусы Джалиля можно найти во всех библиотеках города.
Надежда Мухамадеева, зав. отделом библиотеки № 10 «Радуга»
