99 Пожалуйста дождитесь своей очереди, идёт подготовка вашей ссылки для скачивания.
Скачивание начинается. Если скачивание не началось автоматически, пожалуйста нажмите на эту ссылку.
Содержание
Описание книги "Блистательный Санкт-Петербург"
Описание и краткое содержание "Блистательный Санкт-Петербург" читать бесплатно онлайн.
В Константинополе у турка
Валялся, порван и загажен,
«План города С.-Петербурга»
(« В квадратном дюйме – 300 сажен…»)
И вздрогнули воспоминания .
И замер шаг… И взор мой влажен…
В моей тоске, как и на плане:
— «В квадратном дюйме – 300 сажен. »
Н. Агнивцев «План города С.-Петербурга»
Агнивцев относился к Петербургу как к любимой женщине. Он не просто любил, — он поклонялся, боготворил, жил и дышал этим городом, всем, что было как-то связано с ним. Агнивцев – не просто «русский советский поэт», он прежде всего — поэт Петербурга.
Александре Федоровне Перегонец,
Петербургской Псише этих стихотворений.
В моем изгнаньи бесконечном
Я видел все, чем мир дивит:
От башни Эйфеля до вечных
Легендо-звонных пирамид.
И вот "на ты" я с целым миром!
И, оглядевши все вокруг,
Пишу расплавленным ампиром
На диске солнца: "Петербург".
ВДАЛИ ОТ ТЕБЯ, ПЕТЕРБУРГ
Ужель в скитаниях по миpy
Вас не пронзит ни разу, вдруг,
Молниеносною рапирой —
Стальное слово "Петербург"?
Ужели Пушкин, Достоевский,
Дворцов застывший плац-парад,
Нева, Мильонная и Невский
Вам ничего не говорят?
А трон Российской Клеопатры
В своем саду, и супротив
"Александринскаго театра"
Непоколебленный массив?
Ужель неведомы вам даже
Фасад Казанских колоннад?
Кариатиды Эрмитажа?
Взлетевший Петр, и Летний Сад?
Ужели вы не проезжали
В немного странной вышине
На старомодном "империале"
По Петербургской стороне?
Ужель, из рюмок томно-узких
Цедя зеленый пипермент,
К ногам красавиц петербургских
Вы не бросали комплимент?
А непреклонно-раздраженный
Заводов выборгских гудок?
А белый ужин у "Донона?"
А "Доминикский" пирожок?
А разноцветные цыгане
На Черной речке, за мостом,
Когда в предутреннем тумане
Все кувыркается вверх дном;
Когда моторов вереница
Летит, дрожа, на Острова,
Когда так сладостно кружится
От редерера голова.
Ужели вас рукою страстной
Не молодил на сотню лет,
На первомайской сходке красный
Бурлящий Университет?
Ужель мечтательная Шура
Не оставляла у окна
Вам краткий адрес для амура:
"В. О. 7 л. д. 20-а?"
Ужели вы не любовались
На сфинксов фивскую чету?
Ужели вы не целовались
На Поцелуевом мосту?
Ужели белой ночью в мае
Вы не бродили у Невы?
Я ничего не понимаю!
Мой Боже, как несчастны вы.
Париж, Нью-Йорк, Берлин и Лондон
Какой аккорд! Но пусть их рок!
Всем четырем один шаблон дан,
Один и тот же котелок!
Ревут: моторы, люди, стены,
Гудки, витрины, провода.
И, обалдевши совершенно,
По крышам лупят поезда!
От санкюлотов до бомонда,
В одном порыве вековом,
Париж, Нью-Йорк, Берлин и Лондон
Несутся вскачь за пятаком.
И в этой сутолке всемирной,
Один на целый миp вокруг,
Брезгливо поднял бровь ампирный
Гранитный барин Петербург!
Скажите мне, что можеть быть
Прекрасней Невской перспективы,
Когда огней вечерних нить
Начнет размеренно чертить
В тумане красные извивы?!
Скажите мне, что можеть быть
Прекрасней Невской перспективы.
Скажите мне, что может быть
Прекрасней майской белой ночи,
Когда начнет Былое вить
Седых веков седую нить
И возвратить столетья хочет?!
Скажите мне, что может быть
Прекрасные майской белой ночи.
Скажите мне, что может быть
Прекрасней дамы петербургской,
Когда она захочеть свить
Любви изысканную нить,
Рукой небрежною и узкой?!
Скажите мне, что может быть
Прекрасней дамы петербургской?. .
Санкт-Петербург — гранитный город,
Взнесенный Словом над Невой,
Где небосвод давно распорот
Адмиралтейскою иглой!
Как явь, вплелись в твои туманы
Виденья двухсотлетних снов,
О, самый призрачный и странный
Из всех российских городов!
Недаром Пушкин и Растрелли,
Сверкнувши молнией в веках,
Так титанически воспели
Тебя — в граните и в стихах!
И майской ночью в белом дыме,
И в завываньи зимних пург
Ты всех прекрасней — несравнимый
Блистательный Санкт-Петербург!
У АЛЕКСАНДРИНСКАГО ТЕАТРА.
Там, где Российской Клеопатры
Чугунный взор так горделив,
Александринскаго театра
Чеканный высится массив.
И в ночь, когда притихший Невский
Глядит на бронзовый фронтон,
Белеет тень Комиссаржевской
Меж исторических колонн.
Ты, Петербург, с отцовской лаской
Гордишься ею. Знаю я:
Была твоей последней сказкой
Комиссаржевская твоя.
Нежнее этой сказки — нету!
Ах, Петербург, меня дивит,
Как мог придумать сказку эту
Твой размечтавшийся гранит?!
Ах, как приятно в день весенний
Урвать часок на променад
И для галантных приключений
Зайти в веселый Летний сад.
Там, средь толпы жантильно-гибкой,
Всегда храня печальный вид,
С разочарованной улыбкой
Поручик Лермонтов стоит! . .
Ах, Санкт-Петербург, все в тебе очень странно,
Серебряно-призрачный город туманов!
Ах, Петербург, красавиц "мушки",
Дворцы, каналы, Невской твой!
И Александр Сергеич Пушкин
У парапета над Невой!
А белой ночью, как нелепость,
Забывши день, всю ночь без сна
На Петропавловскую крепость
Глядеть из темного окна.
И, лишь запрут в Гостинном лавки,
Несутся к небу до утра
Рыданье Лизы у Канавки
И тoпoт Меднаго Петра.
Ах, Санкт-Петербург, все в тебе очень странно,
Серебряно-призрачный город туманов!
Ах, Петербург, красавиц "мушки,"
Дворцы, каналы, Невский твой!
И Александр Сергеич Пушкин
У парапета над Невой! . .
Москва и Kиeв задрожали,
Когда Петр, в треске финских скал,
Ногой из золота и стали
Болото невское попрал.
И взвыли плети. И в два счета —
Движеньем Царской длани — вдруг —
Из грязи невскаго болота —
Взлетел ампирный Петербург:
И до сих пор, напружив спины,
На спинах держут град старинный
Сто тысяч мертвых костяков
Безвестных русских мужиков.
И вот теперь, через столетья,
Из под земли, припомнив плети,
Ты слышишь, Петр, как в эти дни
Тебе аукают они.
СЛУЧАЙ НА ЛИТЕЙНОМ ПРОСПЕКТE.
В этот вечер над Невою
Встал туман. И град Петра
Запахнулся с головою
В белый плащ из серебра.
И тотчас же, для начала,
С томным криком, вдалеке,
Поскользнулась и упала
Дама с мушкой на щеке.
— На Литейном, прямо, прямо,
Возле третьего угла,
Там, где Пиковая Дама
По преданию жила!
И в слезах, прождав немало
Чтобы кто помог ей встать,
В огорченьи страшном стала
Дама ручками махать.
И на зов прекрасных ручек
К ней со всех пустившись ног,
Некий гвардии поручик
Мигом даме встать помог.
— На Литейном, прямо, прямо,
Возле третьего угла,
Там, где Пиковая Дама
По преданию жила!
Что же дальше? Ах, избавьте!
Неизвестен нам финал.
Мы не видели. — Представьте,
Нам. туман. там помешал.
Мы одно сказать лишь можем:
Был поручик очень мил.
И затем, одним прохожим
Поцелуй услышан был.
— На Литейном, прямо, прямо,
Возле третьего угла,
Там, где Пиковая Дама
По преданию жила!
Ландо, коляски, лимузины,
Гербы, бумажники, безделки,
Брильянты, жемчуга, рубины —
К закату солнца — все на Стрелке!
Струит фонтанно в каждой даме
Аккорд герленовских флаконов,
И веет тонкими духами
От зеленеющих газонов.
И в беспрерывном лабиринте
Гербов, камней и туалетов —
Приподымаются цилиндры,
И гордо щурятся лорнеты.
И Солнце, как эффект финальный,
Заходит с видом фатоватым
Для Петербурга специально —
Особо огненным закатом.
В сборнике 135 стихотворений Николая Агнивцева:
✔ читайте онлайн
✔ распечатывайте тексты стихов
✔ скачивайте стихи бесплатно
Русский поэт Серебряного века и драматург. Также известен как автор книг для детей.
Годы жизни: 1888 — 1932
Все стихи Агнивцева Николая списком
- Африканская идиллия
- Баллада о конфузливой даме
- Белой ночью
- Белый вальс
- Бильбокэ
- Бим-Бом
- Блистательный Санкт-Петербург
- Брат Антонио…
- Бродячий ишак
- Букет от «Эйлерса»
- В 5 часов утра
- В Архипелаге
- В день рождения принцессы
- В домике на Введенской
- В моем изгнаньи бесконечном
- В розовом алькове
- В Севилье
- В. О. 17 л.
- Вдали от тебя, Петербург
- Воробьиные неприятности
- Вот и вcе
- Вот и всё!
- Вы помните былые дни.
- Гильом де Рошефор
- Глупая шутка
- Глупые шутки
- Голубая дама
- Госпожа Чио-Сан из Киото
- Гранитный барин
- Гранитный призрак
- Граф Калиостро
- Грузовик № 1317
- Грустный Месяц
- Дама в карете
- Дама из Эрмитажа
- Две сестры
- Довольно
- Дон Паскуалле
- Екатерининский канал
- Елисавет
- Еретичка
- Если бы
- Жираф и гиппопотамша
- Заморские павы
- Звездочёт
- Зюлейка
- Ишак
- Ишак и Абдул
- Кепка
- Кирпичная песенка
- Князь Павел
- Когда голодает гранит
- Кооп-ларек
- Коробка спичек
- Королева бледна
- Король Артур
- Король бубен
- Красный дом
- Крокодил и негритянка
- Кудесник
- Купальщица и кит
- Леда и лэди
- Леди и Леда
- Любовь крокодила
- Люси
- Мадам де Шавиньом
- Мак и сержанты
- Мариэта и мак
- Маркиз Франсиз
- Месяц – гуляка ночной
- Мечты. Мечты.
- Мисс Эвелин
- Много
- Моссельпромщица №. (не знаю!)
- Мы
- Мэри Пикфорд
- Н. Н. Ходотову
- На «Петербургской стороне»
- На «Стрелке»
- На рассвете
- Невероятная история
- Негритенок Джим
- Негритёнок под пальмой
- Ниам-Ниам
- Николетта
- О драконе, который глотал прекрасных дам
- О крокодиле
- О слонах и о фарфоре
- Очень просто
- Павел I-ый
- Паж Леам
- Пастушка и пастух
- Перс на крыше
- Песенка о некой китайской барышне Ао
- Песенка о хорошем тоне
- Петр I
- План города Санкт-Петербурга
- Плечи Мадлен
- Похождения маркиза Гильом де Рошефора
- Почему обезьяны не могут любить прекрасных дам
- Предание о черном камне
- Принцесса Анна
- Пять минут
- Рассеянный король
- Рассеяный король
- Розовый альков
- Санкт-Петербург
- Сантуцца
- Семь сестер
- Слон и муха
- Случай в Сент-Джемском сквере
- Смерть поэта
- Снова в Петербурге
- Собачий вальс
- Странный вопрос
- Странный город
- Трамвай «А»
- Трень-брень
- Три набоба
- Три новогодних тоста
- Триолеты в бензине
- Триптих
- Туманная история
- У Александринского театра
- Ужель наступит этот час.
- Фарфоровая любовь
- Фи
- Чертова колыбельная
- Четыре
- Шпага декабря
- Шут и палач
- Экзотические триолеты
- Это было в Барселоне девятнадцатого мая
- Это было в белом зале
- Январские рифмы
Однажды в Африке
Купался жираф в реке.
Там же
Купалась гиппопотамша.
Ясно,
Что она была прекрасна.
Не смотрите на меня так странно:
Подобно скатившейся с неба звезде,
Прекрасная Дама купалась в пруде…
Заметив у берега смятый корсаж,
Явился к пруду любознательный паж.
Увидя пажа от себя в двух шагах
Белой мертвой странной ночью,
Наклонившись над Невою,
Вспоминает о Минувшем
Странный город Петербург.
Посмотрите! Посмотрите!
У Цепного Моста кто-то
О, звени, старый вальс, о, звени же, звени
Про галантно-жеманные сцены,
Про былые, давно отзвеневшие дни,
Про былую любовь и измены.
С потемневших курантов упал тихий звон,
Ночь, колдуя, рассыпала чары…
К дофину Франции, в печали,
Скользнув тайком, из-за угла,
Однажды дама под вуалью
На аудиенцию пришла.
И пред пажом склонила взоры:
«Молю, Дофина позови!
Где-то давно, в неком цирке одном
Жили два клоуна, Бим и Бом.
Как-то, увидев наездницу Кэтти,
В Кэтти влюбились два клоуна эти
В моём изгнаньи бесконечном
Я видел все, чем мир дивит:
От башни Эйфеля — до вечных
Легендо-звонных пирамид.
И вот «на ты» я с целый миром!
И, оглядевши все вокруг,
В монастырской тихой келье,
Позабывши о веселье
(Но за это во сто крат
Возвеличен Иисусом),
Над священным папирусом
Наклонясь, сидел Аббат.
По горам, за шагом шаг,
Неизвестный шел ишак.
Шел он вверх, шел он вниз,
Через весь прошел Тавриз.
И вперед, как идиот,
Букет от «Эйлерса»! Вы слышите мотив
Двух этих слов, увы, так отзвеневших скоро?
Букет от «Эйлерса», того, что супротив
Многоколонного Казанского собора.
И помню я: еще совсем не так давно,
Ты помнишь, мой букет, как в белом, белом зале
– «Мой Бог, вот скука. Даже странно,
Какая серая судьба:
Все тот же завтрак у „Контана“,
Все тот же ужин у „Кюба“.
И каждой ночью, час от часа,
В „Крестовском,“ в „Буффе“, у „Родэ“
Под сенью греческого флага,
Болтая с капитаном Костой,
Средь островов Архипелага
Мне вспомнился «Елагин остров!»
Тот самый сухопутный остров,
Куда без всяких виз французских,
В день рождения принцессы
Сам король Гакон четвертый
Подарил ей после мессы
Четверть царства и два торта.
Королева-мать Эльвира,
Приподняв главу с подушки,
Подарила ей полмира
У нее – зеленый капор
И такие же глаза;
У нее на сердце – прапор,
На колечке – бирюза!
Ну и что же тут такого?.
Называется ж она
Марь-Иванна Иванова
В моем изгнаньи бесконечном
Я видел все, чем мир дивит:
От башни Эйфеля до вечных
Легендо-звонких пирамид!
И вот «на ты» я с целый миром!
И, оглядевши все вокруг,
Пищу расплавленным ампиром
К монне Фиаметте
Стукнул на рассвете
Граф Ренэ Камбон.
И хоть Фиаметта
Ие была одета,
Все ж был принят он
В розовом алькове,
Это случилось в Севилье,
Там, где любовь в изобилье,
С донной Эльвирой д’Амор
Ди Сальвадор!
Шли по ночам целоваться
Юношей ровно двенадцать
K донне Эльвире д’Aмор
Вот раскрытое окошко.
И задумчиво сидит
В том окошке рядом с кошкой
Госпожа Агнесса Шмидт.
Где-то мерно бьет «12».
И, взглянувши на чулки,
Стала тихо раздеваться
Ужель в скитаниях по миpy
Вас не пронзит ни разу, вдруг,
Молниеносною рапирой –
Стальное слово «Петербург»?
Ужели Пушкин, Достоевский,
Дворцов застывший плац-парад,
Жил-был на свете воробей,
Московский воробьишка.
Не то, чтоб очень дуралей,
А так себе, не слишком.
Он скромен был по мере сил,
За темпами не гнался,
