Біла чайка, легкокрила,
Летить над затокою,
І дівоче серце крає
Тугою жорстокою!
Що ж ти плачеш, що ж ридаєш, —
Сльози самі ллються!
Де коханий – ти не знаєш,
А нелюби – в’ються!
Обернись зозулею сірою,
Полети в садочок!
Закукуй до нього милого –
Де він, — голубочок!?
Нічого літати, та й милого – звати,
Він тебе не чує!
Він давно – забув, як з тобою був, —
З іншою – воркує!
Чайка летает над морем
В синем бескрайнем просторе.
Ловкая, будто-бы кошка,
Ловит из моря рыбёшку.
Мелочь одну лишь хватает —
А от большой улетает.
Чайка пугливая птица —
Крупной добычи боится.
Смотрит, чтоб злая акула,
Ловко б её не сглотнула.
Долго ль, поди, до беды:
Выскочит вмиг из воды.
Штудируя об осени куплеты,
Печалуюсь о тщетности земной,
И кленов оголенные скелеты
Трагически стоят передо мной.
Последний луч разгоряченным бликом
По лужам остывающим бежит,
И чайка в вышине с печальным кликом
Над головой лысеющей кружит.
Слети ко мне, безрадостная птица
И сердцу неспокойному ответь:
Что может еще в жизни повториться,
Чему предназначаешь умереть?
Что сделал я, чего, увы, не сделал,
И чем на этом свете дорожил,
Чему, дойдя до крайнего предела,
Отчаявшийся, все-таки служил?
Поведай мне, всезнающая птица,
Чей контур притягателен и чист,
Куда, через небесную границу
От клена улепетывает лист?
Куда, по обрывающимся склонам
Останки бренные всего, наперечет,
Перебегая через всякие заслоны,
Вода неугомонная влечет?
И ежели все в мире скоротечно,
Зачем тогда, не ведая родства,
Так обреченно, зло и бессердечно
Мне под ноги бросается листва?
Над головою перестав кружиться,
Желая разом прекратить бардак,
Уселась на плечо большая птица
И гулко в ухо каркнула: "Мудак!"
О, Чайка! Ты – хозяйка моря.
Когда летишь за кораблем,
Кричишь призывно на просторе
И машешь вслед ему крылом.
Когда я слышу крики чаек,
Что стаей вьются за кормой,
Твой образ светлый, величавый
Встает незримо предо мной.
Люблю я чайки крик призывный.
Над грустью радость верх берет,
В нем слышатся победы гимны,
Мечта стремится с ним в полёт.
Не верьте, если скажут,
Что чайки – попрошайки,
Что будто за кусками,
За хлебом к нам летят.
На море было б скучно
Нам без крикливых чаек,
Как скучно нам бывает,
Порою, без девчат.
Вы, чайки белокрылые,
Скорей домой летите
И от меня любимой
Привет мой принесите,
Что ждёт меня давно
И смотрит всё в окно,
Хотя уже на улице темно.
К тебе вернусь я, Чайка дорогая,
Целую крепко, нежно обнимаю
Тебя, моя отрада,
Ты для меня – награда,
И мне другого счастия не надо!
Несется чайка днем и в полночь,
Взмывает, падает опять,
Летит на свет зари, на радость,
Туда, где тянет добрый взгляд.
Мечта ведет по морю странствий,
То легким, то лихим путем,
И рассекает грань препятствий
Искрящимся любви лучом.
На горизонте лунный вечер,
На море радужность чудес,
Ликует дива-чайка, шепчет,
И улетает в даль небес.
А перья от воды лоснятся,
Но солнце сушит их теплом,
От зорьки крылья золотятся,
В ночи сияют серебром.
И я несусь по жизни чайкой,
На горизонте ждет Любовь,
Волной накроюсь жизни сладкой,
Реальность будет ярче снов.
Чайка белая над моря синевой,
Как печален её крик, как ранит душу!
Он летит, как бы захваченный волной,
С нею вместе разбивается о сушу.
Замирает, стынет сердце от тоски:
Словно девушка рыдает о потере!
Мне однажды рассказали моряки
Про старинное рыбацкое поверье.
Может двести, может триста лет назад
Своенравная жила в селе девица.
Неудача постигала всех подряд,
Кому выпала судьба в неё влюбиться.
Но сердечко непокорное ждало
Лишь того, кто разбудить в нём сможет пламя.
И наряд, как белоснежное крыло,
Шила девушка у свечки вечерами.
Встреча их была судьбой предрешена:
Он- рыбак с глазами цвета моря в бурю
И, как чайка белоснежная она,
Что купает крылья в утренней лазури.
И недаром говорили старики:
Не припомнят красивей и ладней пары!
Долго вдаль глядит она из-под руки,
Там, над морем белым бликом поднят парус.
Вдруг темнеют по-над морем облака,
Ураганный ветер вздыбил волны-горы!
И сжимает сердце девушки тоска,
Криком чайки к небесам летит с укором.
Словно яблоко, румянится восход:
Отшумело в грозной злости море ночью.
Лишь прибой принёс обломки на песок,
Да ткань паруса, изорванного в клочья.
И в обманчивом спокойствии волна
По прибрежному песку скользит лениво,
А над нею чайка в небе, цвета льна,
Друга милого зовёт, кричит тоскливо.
Авторизуясь в LiveJournal с помощью стороннего сервиса вы принимаете условия Пользовательского соглашения LiveJournal
- Recent Entries
- Archive
- Friends
- Profile
- Memories
«. И КРИКИ ЧАЕК НАД ВОДОЙ…»
Чайка тихо над волною
Небо рассечёт крылом,
Ввысь поднимется ,оставив
Только крик протяжный в нём.
Пролетев по небу далее
В сторону неведомой земли,
Полетит куда не знает,
Где не ходят корабли.
Морское побережье невозможно представить без этих горластых птиц. Это всё равно, что картины Айвазовского без моря, парусник без паруса, рыбак без удочки, прибой без шуршания. Не знаю, с чем ещё сравнить. Чайки и море – до того естественно, ну, как муж и жена, которые, как известно, одна сатана. У кого чайка не стащила с тарелки в открытом ресторанчике кусочек пищи или бекон с бутерброда, тот не может похвастать, что испытал на себе все прелести морского отдыха.
«Равняйсь! Смирна-а-а-а!» на Яндекс.Фотках
Кто хорошо знает мифы Древней Греции, наверное, помнит легенду «О зимородке и чайке». У Эола, хранителя ветров, была дочь Алкиона, которая вышла замуж за Кейка, сына Утренней звезды. Они так были ослеплены своим счастьем, что посмели назвать себя Герой и Зевсом (зачем только им это понадобилось?). Вполне понятно, что олимпийцы, Зевс и Гера, почувствовали себя оскорблёнными и обрушили молнию на судно, в котором Кейк отправился за советом к оракулу. Кейк утонул, а его дух явился Алкионе. Горе её было так велико, что она бросилась в море, а растроганные произошедшим боги превратили Кейка в чайку, а Алкиону в зимородка. С тех пор каждую зиму самка зимородка, свив плотное гнездо из колючек морской иглы, спускает его в море, откладывает яйца и высиживает птенцов. Происходит это в Алкионовы дни, т.е. семь дней до зимнего солнцестояния и семь дней после, причём в это время Эол не разрешает ветрам волновать море. В эти дни морские путешествия считаются самыми безопасными.
У Александра Градского есть песня про белокрылую чайку. Там такие слова:
«Догнал стервятник чайку в море,
Сломал стервятник злой крыло ей,
Птица над волной взвилась полёт ломая,
И тогда взяла её на крылья стая
Белых птиц. »
Это о том, что чайки – благородные птицы. Как-то в газете был опубликован следующий случай. Чайки рыбачили: вылавливали рыбу недалеко от берега. За ними наблюдала с пляжа ворона. То ли голодная она была, то ли рыбки захотела, но, увидев, как легко выхватывают чайки рыбёшку из воды, решила тоже «порыбачить». Но ворона – не чайка (морская птица). Из-за сухопутности крылья у вороны совсем по-другому устроены. Удалось ли ей выхватить рыбу из воды, неизвестно, но вот крылья она замочила и не смогла взлететь. Бьёт о воду крыльями каркунья, истошно кричит. И поняли чайки, что утонет сейчас ворона. Уж как договорились между собой две чайки — неизвестно, но только выхватили они орущую каркушу из моря и вышвырнули её на берег. Ворона отряхнулась от воды и песка, обсохла немного, да и улетела от греха подальше. Вот такая взаимовыручка произошла в птичьем царстве.
Не знаю, чьи это стихи, но глядя на белогрудых птиц, вспоминаются такие строки:
«Чайки плачут. Замри и слушай.
Чайки стонут у берегов.
Говорят, это стонут души
Не вернувшихся рыбаков.
Говорят, это стонет в горе
Потерявшая сына мать.
Но уходят баркасы в море,
И опять их кому-то ждать.
Бриз глаза матерям осушит,
Смоет слёзы прибой.
Чайки плачу. Замри и слушай.
Чайки стонут над головой».
Наблюдать за чайками – одно удовольствие. Птичья жизнь разворачивается у нас на глазах. Вот две товарки поссорились из-за куска провианта. Та, которая проворонила момент, и у неё прямо из-под клюва выхватили вожделенную еду, с досады клюёт более ловкую и с презрением отворачивается. Мол, не хочу тебя видеть, противную воровку. В детстве у меня была книжка «Потетёшки». Что это такое, я до сих пор не знаю. Но там была такая картинка: две вороны сидят недовольные друг к другу хвостами. Под картинкой стихи:
«На крайчике, на сарайчике
Две вороны сидят, друг на друга не глядят.
Из-за дохлого жука перессорились…»
Вот поссорившиеся чайки мне и напомнили тех ворон.
Рацион у чаек – рыбный, но они и хлебом не брезгуют. Забавно за ними наблюдать при кормлении. Кидаю чайке хлеб на землю, а не в воздух, где им более сподручнее подхватывать кусочки. Чайка, нехотя, приземляется и идёт мимо кусочка с равнодушным видом, мол, зачем мне ваше подношение! А сама косит глазом, чтобы из виду не упустить хлеб. Так она продефелировала туда-сюда пару раз, пока другая чайка не заметила «еду» и не приземлилась рядом. Тогда первая чайка чуть ли не из клюва вновь прибывшей конкурентки подхватывает хлеб и, победно крикнув, улетает.
Заметив, что выдают что-то съедобное, со всех сторон слетаются чайки. Выстроились в линию передо мной и сверлят глазами. Крошу хлеб. Ссора, драка, потасовка, кутерьма. Тут не до приличных манер – кто успел, тот и съел. Но вот чайки заметили, что одна из них более расторопная и успела нахвататься кусков, на их взгляд «жирнее» и больше. Видимо, и среди чаек, как и у людей, существует зависть к более удачливой товарке. Неудачница бежит за удирающей счастливицей, пытаясь клюнуть в затылок, а та уматывает со всех ног, помогая себе крыльями.
Бегают чайки, надо отметить, неуклюже, почти как куры, переваливаясь с боку на бок. Одним словом, никудышные бегуньи, поэтому совсем не понятно, почему про кур-бегуний столько анекдотов. «По автобану едет 600-ый Мерс. Его обгоняет курица и трясёт хвостом перед лобовым стеклом. Возмущённый водитель давит на газ, но курица тоже увеличивает скорость, только лапы мелькают. «Не хватало ещё, чтобы меня какая-то клуша обгоняла», — подумал водитель и дал газу. Ничего не вышло. Курица по-прежнему несётся впереди, только пух и перья летят в стекло Мерса. «Не хватало ещё пыль за курой глотать!» — возмущается крутой водила. И вдруг указатель «Птицеферма», и хохлатка свернула вправо и скрылась в курятнике. Водитель зашёл в дирекцию птицефермы. Ему стало интересно, что это за порода кур?
— Да, мы вывели скоростную курицу.
— И какова она на вкус?
— Не знаем: поймать не можем!»
Другая чайка припозднилась к раздаче бесплатного провианта. Гордость не позволяет попросить: хочется и колется. Топчется немного в отдалении, надеясь на нашу сознательность. Подруги уже улетели или ушли ближе к кромке моря. Отламываем ей большой кусок от батона хлеба, и она, счастливая, несётся по пляжу. А за ней, возмущённо визжа: «Поделись!» (как это раздача продолжается и без них?) несётся вся стая. Догнали! Крик, свалка, пух и перья во все стороны.
На пирсе обычно стоят любители рыбалки с удочками, спиннингами, закидушками и прочими рыбацкими премудростями. Рядом крутятся чайки в надежде получить не нужную ловцам «на уху» мелочь. А то и украсть пойманную рыбу могут, если она «плохо лежит». Один раз я наблюдала, как очень смелая чайка, улучив момент, пока рыбак возился с крючком и наживкой, ковырялась в его банке с прикормом. Успела ополовинить его запас, когда он её шуганул. Думаете, улетела? Отбежала на несколько шагов и всё.
Вообще, чайки смышлёные. Крутятся возле людей. Кормильцев своих знают в лицо, а так как у них зрение, на мой взгляд, лучше, чем у орла, то, увидев своего «благодетеля», летят со всех сторон. Отдыхающих совершенно не боятся – знают, что те их обижать не будут, ну шуганут, если поймают в тот момент, когда чайка проверяет содержимое пляжной сумочки. За смышлёность чайку не раз выбирали для создания притч.
«Один приморский житель любил чаек. Каждое утро отправлялся в море и плыл за чайками. Чайки же слетались к нему сотнями. Его отец сказал:
— Я слышал, что все чайки следуют за тобой. Поймай-ка мне нескольких на забаву.
На другое утро, когда любитель чаек отправился в море, чайки кружились над ним, но не спускались. Поэтому и говорится: «Высшая речь — без речей, высшее деяние — не деяние». То знание, которое доступно всем, — неглубоко».
Моряки по поведению чаек определяют погоду. Морская примета – если чайка летит хвостом (попой) вперёд, значит ветер очень сильный. Но это, как понимаете, шутка.
«Скажи, а чайки тоже плачут,
Когда их море предаёт?» —
Спросила девочка у мальчика,
Когда весной растаял лёд.
«Нет, чайки разбиваются о скалы,
Когда их море предаёт!»
А закончить мой несерьёзный рассказ о чайках, хочу анекдотом. «Плывёт баран по океану. Пролетающая чайка кричит ему:
— Эй, баран! Куда ты плывёшь?
— В Африку.
— Баран – он и есть баран. Африка же в другой стороне!
— А мне без разницы! Всё равно не доплыву».
