Рвалась на волю пятая палата –
Шумели Лев Толстой и Цицерон,
Бузили три Шекспира, два Сократа
И — как же без него — Наполеон!
Нашёлся врач, он громко крикнул: -Тихо!
И, чтобы успокоилась братва,
Затеял выявлять здоровых психов
Вопросом непростым про «дважды два».
Не зря прошли уколы внутривенно —
Сильны мозгами стали мужики,
Ответили практически мгновенно,
Ну, сразу видно, что не дураки!
И вроде всё – свобода будет вскоре!
Но обнаглел коварный Айболит
И вдруг спросил: — А кто кого поборет,
Вот если на слона налезет кит?
Представив эту страшную картину,
Ребята сразу погрузились в транс.
Их начал мучить жутко когнитивный,
Но очень энергичный диссонанс.
У них в мозгах чего-то заискрило,
Нейрон пошёл по ложному пути,
И вольнолюбцы прямо как дебилы
Себя при людях начали вести.
Крича, неслись Шекспиры по палатам,
Ругался нецензурно Цицерон,
Лев сокращал количество Сократов
И гвардию позвал Наполеон!
Но тут «гвардейцы» принесли халаты,
Вкололи, повязали, увели….
И здравствуй снова, пятая палата!
И тьфу на вас, огни большой земли!
Положен вместе с ними врач поддельный,
Вопросами усиливший дебош, —
Запойный алкоголик трёхнедельный…
Он «белку» видел, что с него возьмёшь!
В родных стенах ребята, и с харчами,
Порядок, процедуры, чистота…
Но снится им безлунными ночами
Жестокий мир, где борет слон кита…
Стих
Не перещеголяет едкий
Едкость простой
Правдивой заметки.
Здесь,
Чтоб жизнь была веселей,
Чтоб роскошь
Барскую
Видели —
Строит
Для опер
Театр на селе
Компания
Сумасшедших строителей.
Там
У зодчих
Мозги худосочие
Или пьяны
До десятого взвода —
С места на место
Эти зодчие
Перетаскивают
Тушу завода.
У третьих
Башка
Пониже спинки —
Никакого
Удержу нету!
Вроде
Вербной
Резиновой свинки —
Сжимают и раздувают смету.
Четвертые
Построили
Не магазин, а храм…
Выше ушей
Залезли в долги…
И вдруг,
Как смерчем,
Прошло по верхам,
Давя
Рабочих,
Летят потолки.
Словом,
Счесть
Чудеса безобразий —
Не сможет
И кодекса
Уголовный том.
Куда вам строить-!
Постройте разве
Сами
Себе
Сумасшедший дом.
1928 г.
Посвящается В. Слабошевичу
Я зажег свой фонарь. Огоньком золотым
Он во мгле загорелся глубокой.
И по свету бродить я отправился с ним
То тропой, то дорогой широкой.
Я везде побывал — у подножья божков
И любимцев прогресса и века,
И под кровлей забытых, презренных рабов, —
Я повсюду искал человека.
Беспредельная, грозная мгла над землей
Простирала могильные сени,
И во мгле окровавленной, страшной толпой
Шевелились и двигались тени.
Исхудалые, бледные, в тяжких цепях
Шли они трудовою дорогой
И тельцов золотых на усталых руках
Проносили с тоской и тревогой.
Если двое столкнутся — безжалостный бой
Начинают безумные братья…
Льется кровь, разливаясь широкой волной,
И гремят над толпою проклятья;
И напрасно безумцев разнять я хотел,
Говоря им о правде и боге:
Этот бой беспощадный повсюду кипел
На тернистой житейской дороге!
И с улыбкой, исполненной злобы глухой,
С высоты своего пьедестала
Беспредельно царил над развратной толпой
Гордый призрак слепого Ваала.
Где же люди- Тоскующий взор не встречал
Ни любви бескорыстной, ни ласки;
Только стон над землей утомленной стоял,
Да с безумным весельем повсюду звучал
Дикий грохот вакхической пляски.
Где же жизнь- Неужели мы жизнью зовем
Этот мрак без лучей идеала-.
И ушел я поспешно с моим фонарем
Из мятежного царства Ваала.
Я хотел отдохнуть на просторе полей
От бесплодных и долгих исканий,
От разврата и злобы погибших людей,
От жестокой борьбы и рыданий.
Предо мной расстилалась туманная даль…
Ночь повсюду безмолвно дремала,
И подруга раздумья — немая печаль
На душе словно камень лежала.
Грустно, грустно кругом. Никого — кто бы мог
Облегчить накипевшую муку,
Кто б в неравной борьбе мне участьем помог,
Протянул бы по-дружески руку…
Люди-братья! Когда же окончится бой
У подножья престола Ваала
И блеснет в небесах над усталой землей
Золотая заря идеала!
И я провел безумный год
У шлейфа черного. За муки,
За дни терзаний и невзгод
Моих волос касались руки,
Смотрели темные глаза,
Дышала синяя гроза.
И я смотрю. И синим кругом
Мои глаза обведены.
Она зовет печальным другом.
Она рассказывает сны.
И в темный вечер, в долгий вечер
За окнами кружится ветер.
Потом она кончает прясть
И тихо складывает пряжу.
И перешла за третью стражу
Моя нерадостная страсть.
Смотрю. Целую черный волос,
И в сердце льется темный голос.
Так провожу я ночи, дни
У шлейфа девы, в тихой зале.
В камине умерли огни,
В окне быстрее заплясали
Снежинки быстрые — и вот
Она встает. Она уйдет.
Она завязывает туго
Свой черный шелковый платок,
В последний раз ласкает друга,
Бросая ласковый намек,
Идет… Ее движенья быстры,
В очах, тускнея, гаснут искры.
И я прислушиваюсь к стуку
Стеклянной двери вдалеке,
И к замирающему звуку
Углей в потухшем камельке…
Потом — опять бросаюсь к двери,
Бегу за ней… В морозном сквере
Вздыхает по дорожкам ночь.
Она тихонько огибает
За клумбой клумбу; отступает;
То подойдет, то прянет прочь…
И дальний шум почти не слышен,
И город спит, морозно пышен…
Лишь в воздухе морозном — гулко
Звенят шаги. Я узнаю
В неверном свете переулка
Мою прекрасную змею:
Она ползет из света в светы,
И вьется шлейф, как хвост кометы…
И, настигая, с новым жаром
Шепчу ей нежные слова,
Опять кружи- тся голова…
Далеким озарен пожаром,
Я перед ней, как дикий зверь…
Стучит зевающая дверь, —
И, словно в бездну, в лоно ночи
Вступаем мы… Подъем наш крут…
И бред. И мрак. Сияют очи.
На плечи волосы текут
Волной свинца — чернее мрака…
О, ночь мучительного брака.
Мятеж мгновений. Яркий сон.
Напрасных бешенство объятий, —
И звонкий утренний трезвон:
Толпятся ангельские рати
За плотной завесой окна,
Но с нами ночь — буйна, хмельна…
Да! с нами ночь! И новой властью
Дневная ночь объемлет нас,
Чтобы мучительною страстью
День обессиленный погас, —
И долгие часы над нами
Она звенит и бьет крылами…
И снова вечер…
21 октября 1907
Сознавши смутно немощь века,
Как Диогены поздних лет,
Мы в мире ищем «человека»:
«Где он- — кричим: — кто даст ответ-»
Безумцы! Знайте: в полной силе
Когда бы к нам явился он,
Его б мы тотчас ослепили,
И он бродил бы, как Самсон,
Пока при общем осмеяньи
Наш буйный пир не посетил
И расшатав колонны зданья,
С собой всех нас не схоронил.
О вы, которые с язвительным упреком,
Считая мрачное безверие пороком,
Бежите в ужасе того, кто с первых лет
Безумно погасил отрадный сердцу свет;
Смирите гордости жестокой исступленье:
Имеет он права на ваше снисхожденье,
На слезы жалости; внемлите брата стон,
Несчастный не злодей, собою страждет он.
Кто в мире усладит души его мученья —
Увы! он первого лишился утешенья!
Взгляните на него— не там, где каждый день
Тщеславие на всех наводит ложну тень,
Но в тишине семьи, под кровлею родною,
В беседе с дружеством иль темною мечтою.
Найдете там его, где илистый ручей
Проходит медленно среди нагих полей;
Где сосен вековых таинственные сени,
Шумя, на влажный мох склонили вечны тени,
Взгляните— бродит он с увядшею душой,
Своей ужасною томимый пустотой,
То грусти слезы льет, то слезы сожаленья.
Напрасно ищет он унынью развлеченья;
Напрасно в пышности свободной простоты
Природы перед ним открыты красоты;
Напрасно вкруг себя печальный взор он водит:
Ум ищет божества, а сердце не находит.
Настигнет ли его глухих судеб удар,
Отъемлется ли вдруг минутный счастья дар,
В любви ли, в дружестве обнимет он измену
И их почувствует обманчивую цену:
Лишенный всех опор отпадший веры сын
Уж видит с ужасом, что в свете он один,
И мощная рука к нему с дарами мира
Не простирается из-за пределов мира…
Несчастия, страстей и немощей сыны,
Мы все на страшный гроб родясь осуждены.
Всечасно бренных уз готово разрушенье;
Наш век— неверный день, всечасное волненье.
Когда, холодной тьмой объемля грозно нас,
Завесу вечности колеблет смертный час,
Ужасно чувствовать слезы последней муку —
И с миром начинать безвестную разлуку!
Тогда, беседуя с отвязанной душой,
О вера, ты стоишь у двери гробовой,
Ты ночь могильную ей тихо освещаешь,
И ободренную с надеждой отпускаешь…
Но, други! пережить ужаснее друзей!
Лишь вера в тишине отрадою своей
Живит унывший дух и сердца ожидание.
«Настанет! — говорит, — назначено свиданье! »
А он (слепой мудрец! ), при гробе стонет он,
С усладой бытия несчастный разлучен,
Надежды сладкого не внемлет он привета,
Подходит к гробу он, взывает… нет ответа!
Видали ль вы его в безмолвных тех местах,
Где кровных и друзей священный тлеет прах —
Видали ль вы его над хладною могилой.
Где нежной Делии таится пепел милый —
К почившим позванный вечерней тишиной,
К кресту приникнул он бесчувственной главой,
Стенанья изредка глухие раздаются,
Он плачет— но не те потоки слез лиются,
Которы сладостны для страждущих очей
И сердцу дороги свободою своей,
Но слез отчаянья, но слез ожесточенья.
В молчанье ужаса, в безумстве исступленья,
Дрожит, и между тем под сенью темных ив,
У гроба матери колена преклонив,
Там дева юная в печали безмятежной
Возводит к небу взор болезненный и нежный,
Одна, туманною луной озарена,
Как ангел горести является она;
Вздыхает медленно, могилу обнимает —
Всё тихо вкруг его, а кажется, внимает,
Несчастный на нее в безмолвии глядит,
Качает головой, трепещет и бежит,
Спешит он далее, но вслед унынье бродит.
Во храм ли вышнего с толпой он молча входит,
Там умножает лишь тоску души своей.
При пышном торжестве старинных алтарей,
При гласе пастыря, при сладком хоров пенье,
Тревожится его безверия мученье.
Он бога тайного нигде, нигде не зрит,
С померкшею душой святыне предстоит,
Холодный ко всему и чуждый к умиленью,
С досадой тихому внимает он моленью.
«Счастливцы! — мыслит он, — почто не можно мне
Страстей бунтующих в смиренной тишине,
Забыв о разуме и немощном и строгом,
С одной лишь верою повергнуться пред богом! »
Напрасный сердца крик! нет, нет! не суждено
Ему блаженство знать! Безверие одно,
По жизненной стезе во мраке вождь унылый,
Влечет несчастного до хладных врат могилы.
И что зовет его в пустыне гробовой —
Кто ведает- но там лишь видит он покой.
Д ва психоаналитика бегут за уходящим автобусом. Не догнали. Один, вздыхая:
— Эх, ушел.
Второй поворачивается и пристально смотрит на него.
— Хочешь поговорить об этом?
В стречаются два психоаналитика, и один говорит другому:
— Я купил себе Феррари, у неё движок четыре литра, и т.д. и т.п.
А второй отвечает:
— Ну, мы же профессионалы. Давай просто достанем и померяемся!
— Д октор, меня все зовут тупым!
— Расскажите поподробнее!
— Как это?
П риходит мужичок к психотерапевту и жалобно говорит:
— Доктор, у меня совсем нет друзей. Понимаете, ну просто совсем нет!! Может быть, ты мне поможешь, маленький жирный старикашка.
— О пять эта тяжесть в животе. Наверное, экзамены, стресс.
— Ладно, Даша, хватит себя успокаивать.
— Д октор, у меня такая проблема, я очень самокритичен.
— Ну-ну-ну, милейший, так нельзя! Ну, вот как Вас зовут?
— Валера, но можете называть меня просто куском дерьма.
B кабинет психиатра на пузе заползает мужик. Психиатр так ласково спрашивает:
— Ну, кто тут у нас — змейка или ящерка?
Мужик отвечает:
— Да нет, доктор, я просто высоты боюсь…
В ечером по темной улице идут два психоаналитика. Увидев в подворотне лежащего на земле зверски избитого и ограбленного человека, один психоаналитик говорит другому:
— Взгляните, коллега! Тот, кто это сделал, явно нуждается в нашей помощи.
П ришёл мужик к психиатру:
— Доктор, у меня всё плохо: здоровья нет, денег нет, никто меня не любит!
— Ну, батенька, сейчас мы это поправим. Садитесь поудобнее, закройте глаза и повторяйте за мной: "У меня всё хорошо, я здоров, богат и благополучен. Я люблю и любим. ".
Мужик открывает глаза:
— Я рад за вас, доктор!
У хирурга.
— Что вас беспокоит?
— Доктор! Меня бросила девушка!
— Вам к психотерапевту.
— Но после броска я пролетел пять метров и ударился головой о стену.
— К то такой психиатр?
— Еврей, ставший врачом, чтобы доставить радость маме, но при этом падающий в обморок при виде крови.
П сихиатр спрашивает своего пациента:
— Скажите, бывает ли с вами такое, что вы слышите голоса, но не знаете, кто говорит и откуда?
— Конечно.
— И когда это бывает?
— Когда снимаю трубку телефона.
Н ынешнее поколение ничем не отличается от нашего, — утверждал один психолог. — Они тоже вырастают. Тоже идут в лицей. Тоже выкуривают свой первую сигарету. Тоже уходят из дома. Тоже женятся. Тоже рожают детей. Только в обратной последовательности.
В стречаются два приятеля, один — другому:
— Здорово! Что-то тебя давно видно не было. Ты где пропадал?
— Я в больнице лежал. Нервы лечил.
— Что лечил?
— Нервы, б..дь!
В психбольнице пациенты смотрят программу теленовостей. Один из них после каждого сюжета хлопает себя по коленкам и радостно восклицает:
– Хорошо, что я в психушке!
– Этого пора выписывать,– говорит один врач другому,– явно выздоровел.
— Х очу, хочу кого-нибудь убить!
— Психотерапевт решит твою проблему.
— Не, неинтересно, психотерапевтов я уже убивал.
П риходит молодая симпатичная к психиатру на прием. Доктор ей:
— Раздевайтесь.
— Ложитесь на кушетку.
— Покувыркавшись с пациенткой встает и застегивая ширинку говорит: ну ладно мои проблемы мы решили, давайте теперь ваши.
П ациент приходит к психиатру с жалобами на комплекс неполноценности.
После обстоятельных расспросов психиатр говорит:
— Могу вас успокоить, батенька — никакого комплекса у вас нет. Вы действительно неполноценный.
И дет Всемирный Конгресс Психоаналитиков. Завершающий банкет. Два профессора психоаналитика степенно беседуют. ВДРУГ! Распахивается дверь, и в зал врывается небритый, неряшливо одетый человек со спутанными волосами и горящим взглядом. Безумно оглядев зал он выбирает жертву и бросается к одному из психоаналитиков. Хватает его за грудки, трясет, отпускает, снова трясет. Все это время человек бессвязно кричит: — Вы! Вы. Вввыыы. Затем, уже в полном исступлении, он хватает с подноса бокал вина и выплескивает в лицо психоаналитику, с того же подноса срывает кусок торта и сладострастно размазывает по лицу и манишке психоаналитика. Пауза. Психоаналитик снимает заляпанное пенсне и начинает его аккуратно протирать. Тщательно протерев, водружает пенсне на место и участливо говорит буяну: — Да, батенька, ну и проблемы же у вас.
С правка из психушки:
"Психиатрических заболеваний нет. Просто дурак"
У Вас не получается поджарить гвозди? Звоните нам прямо сейчас.
Городская психиатрическая больница.
Н а уроке Марья Ивановна спрашивает у детей кем они хотят стать. Коля:
— Космонавтом.
— Молодец!
Оля:
— Врачом.
— Молодец!
Вася:
— Психотерапевтом.
— А какие болезни лечат психотерапевты.
Вася:
— Видите по улице идут три женщины и едят мороженное? Первая сосет, вторая лижет, третья кусает. Как думаете какая из них замужем?
— Наверное которая сосет.
Вася:
— Замужем та, у которой кольцо на руке, а лечить мы будем таких как вы Марь Иванна!
С тюардесса в самолёте:
-Так, всё, всё. Успокоились, успокоились, это всего лишь воздушная яма была.
Что с тобой? Что случилось? Успокойся. Отпусти кресло, отпусти всё нормально! Вздохни глубже. А с тобой что? Обоср..лся? Ну что же бывает, но всё уже закончилось! Всё! Всё в порядке! Успокоились?
Ну и молодцы. Пойду к пассажирам!
У психиатра:
— Доктор, у меня по ночам в спальне крокодилы кашляют!
— Та—ак, вам к ветеринару. Следующий!
Д октор, понимаете, у меня проблема: я много говорю, но меня никто не слышит, все думают, что я молчу. Вот недавно совсем случай был: на свадьбе у друга я встал, поздравил жениха, невесту, их родителей, выпил водки и сел. Друг потом подошел ко мне и сказал: "Ты, мол, совсем обнаглел, встал, помолчал, выжрал водки и сел, так и не сказав ни слова." Вот, доктор.
Доктор медленно поднимает голову:
— Ну, и долго мы еще молчать будем?
— П апа, знакомься — это Саша.
— Отлично! А ты кто?
П сихотерапевт — клиентке
— Видите ли, мадам, у вашего ребенка эдипов комплекс.
— Комплекс, комплекс. ерунда все это. Лишь бы мамочку любил!
П сихиатр спрашивает пациента:
— Итак, из—за чего же у вас началась депрессия?
— Моя бывшая жена познакомилась с моей нынешней женой. Сначала они немного поругались, но потом помирились и вдвоем избили мою будущую жену.
П сихиатр спрашивает у нового клиента:
— Кто вы?
— Я — Петр Первый!
— Ну, царей у нас много. . .
— А я не царь. . . Я — авианосец!
Н а приеме у психиатра. Врач:
— Капитан Кук совершил три кругосветных путешествия. Во время одного из них он был съеден туземцами. Как вы думаете, во время какого из них?
Пациент:
— Извините, доктор, но по истории у меня, к сожалению, всегда была двойка.
Ж енщина приходит к врачу:
— Доктор, муж меня не удовлетворяет.
— Заведите себе любовника.
— У меня их два, но они тоже не удовлетворяют.
— Да, странная вы женщина.
Женщина со слезами на глазах:
— Так дайте мне справку, что я странная женщина, а то все говорят, что я проститутка!
М ужчина приходит к психотерапевту с женой.
— Доктор, вот она. как там ее зовут. жалуется, что я не уделяю ей достаточно внимания!
М аша, какие у тебя круги под глазами!
Это я циркулем! Посмотри, ровно?
Е сли лошадь говорит тебе, что ты сумасшедший — значит, так оно и есть.
Д октор, уберите от меня соседа по палате, который мотоцикл изображает.
Вам что, шум мешает?
Нет, выхлопные газы.
П сихиатр — пациенту—мужчине:
— А это сознание собственной неполноценности пришло к вам внезапно или развивалось нормально в связи с женитьбой и отцовством?
— В ы не можете даже представить, как мне трудно, — жалуется пациент психиатру.
— Моя жена задает мне вопрос, потом сама на него отвечает. А через полчаса начинает объяснять мне, почему я ответил неправильно!
Ж енщина у психотерапевта:
— Мне кажется, что мой муж мне изменяет. По понедельникам он исчезает, возвращается веселый и довольный, глаза горят.
А через день опять начинает брюзжать и теряет ко всему интерес.
Психотерапевт:
— А! Так это он ко мне ходит.
