Мы выжили и в том не виноваты
Вас угоняли- в никуда,
От страха горестно рыдая,
Казалось- это навсегда,
И не видать родного края.
Вы в эту страшную войну
Познали ужасы фашизма,
А вам поставили в вину-
Отсутствие патриотизма.
Чем виноваты были вы?
Быть может тем, что не солдаты.
Жестоки правила войны:
Лишь мертвые не виноваты
Вы не сломились от невзгод,
Сердцами вы не очерствели.
И это званье- «патриот»
В неволе сохранить сумели.
Из детства, юность миновав,
Вы сразу взрослыми шагнули,
И, подвиг свой не осознав,
Вы не сломились, не согнулись.
Вам наградить за этот путь
Нашлись возможности и средства…
Но, к сожалению, не вернуть,
Войной загубленное детство.
(Георгий Волчанский)
Песня девушек- невольниц
Тридцать три деревянных барака,
Бункер, кухня, ревиры, ветра.
Наши девушки ходят без яков.
Хоть ещё март холодный стоит,
На дворе ещё темно, нас будят.
Пьем пол- литра горячей воды,
А потом на апель выгоняют.
На апеле мы долго стоим.
Тридцать раз нас полячки считают.
Тридцать раз по пятеркам стоим.
Слышим голос немецкой овчарки.
И гурьбой на работу бежим.
Мы работы ничуть не боимся,
Но работать на них не хотим,
Мы танцуем, поем, веселимся,
А в душе горе- слезы таим.
Ничего, дорогие подружки,
выше головы, пойте смелей.
Ещё два, три, четыре напруги-
Прилетит дорогой Соловей.
Он откроет нам двери за барму,
Снимет платье в полоску с плечей,
Успокоит сердечные раны,
Вытрет слезы с печальных очей.
Успокоит сердечные раны,
Вытрет слезы с печальных очей.
(Ефросинья Алфмцева)
Барак дрожит.
Тряпье не может на нарах приглушить тратила свист.
Секунда. Вакуум.
Сползает кожа.
Земля качнулась.
Все померкло вмиг.
Как ждали мы, детьми, таких бомбежек!
«Алярм!»
Охрана под укрытье наутек.
А мы плясали худенькими ножками.
А с ножек деревяшки в уголок!
Минуты радости, подаренной свободы,-
Над проволочным небом шли СВОИ!
Мы им кричали,
Звали их на помощь пока хватало детских сил.
Кончалось время.
Дым и гарь металла.
Бараки, вышки, нары- набекрень.
Под плеткою никто из нас не плакал,-
Счастливым был голодный день.
Ты жив ли, летчик?-
Мне бы поклониться!
Отцом берег ты «кости детворы».
Седы лета.
А бомбежка снится,-
Спасительная
В дни войны.
Узники, Вам!
Чистое небо дышит свободой,
Вольная птица в нем правит крыло.
Ржавая сетка зловещею одой
Тенью накрыла бараков стекло.
Нары бараков- цветник многодетный,
Вянут и сохнут под плетью они.
Маленький узник, как раб безответный,
Моет слезами прошедшие дни.
Ночью мечтая о ласках ушедших:
«Мамочка, милые руки тво!»
Рушится мир от умов сумасшедших,
В жизнь претворяющих мысли свои
«Мама, родная, объятья раскрой,
Я в них воробышком малым впорхну».
Ужас повис над шеренгой- строкой-
Печь сажу сыплет, как черную хну.
Чистое небо лучами искрится,
Иней тех лет осел по вискам.
Жизнь, в тебя нельзя не влюбиться
Все пережившим..
Узники, ВАМ!
Вновь по почте пришла,
Дрожащей рукой
Разрываешь конверт ты,
И память о прошлом
Отчетливо вдруг ожила,
Вернув тебя снова
В военное детство
Как сейчас пред глазами-
Бесконечных бараков ряды,
Сотни- сотни девчонок
За колючею проволокой.
И охрана на вышках-
Обнаглевших немецких солдат,
Наготове всегда
Разрядить в них обойму.
А в ушах до сих пор-
Лай собак, крик солдат,
Это гонят девчат,
Как рабынь на работу.
Исхудавшие плечи
Обжигают удары кнута
На того, кто отстал-
Натравляют собаку.
После страшной войны
Много лет уж прошло,
Только память о ней
Никогда не угаснет.
А газета «Судьба»,
Что принес почтальон,
Слов эхо войны,
Память вновь возвращает.
(Тамара Кадочникова)
Сегодня о войне не спорьте,
не суесловьте о войне.
В живых оставшихся не ссорьте-
Они святые на земле.
Зачем вам истина их далей?
С войны вернувшийся солдат
Стесняется своих медалей,
Тех, что в забвении лежат.
Зачем вам, пороза не знавшим,
Судить, кто прав, а кто не прав?
И на могилах жизнь отдавших
Зачем устраивать скандал?
Свой гнев на них не направляйте-
История вам не простит.
Живых с победой поздравляйте
А павшим- розы на гранит.
(Лариса Давыдова, поэтесса)
И снова колыхнулась тишина…
На памяти- ковыль сожженной степи.
Никак не отойти от сна,-
Война заполонила в сети.
И так- из года в год,-
Особенно под памятную дату.
На белых буднях множество забот,-
Пинающих сапог и крик дитяти…
Оркестрами рыдает торжество.
И облака спешат от обелисков.
Дождей не хватит, что оплакать все,
— И нашу боль, и память близких.
…
Говорят, отгремели салюты,-
И умолкнет тихонько май.
Ах вы, милые пересудники,-
Жив вовеки наш отчий край!
Жив портретами дедов,
Обелисками на плацу.
Раз можно забыть Победу,
Кто когда-то рыдал по отцу?
Просто вычерти время
Поколенья чеканный шаг.
Памятное сраженье восстанет славой в веках!
Не судите сурово стюжу,-
Хлеб в цене, и цена на столе.
Так дано!-
Чтоб очистить душу.
Перед павшим на войне.
(Анна Забельская, бывшая малолетняя узница фашизма)
Искалеченное мое детство
Ночь надвигается, вагон качается.
Ко мне спускается тревожный сон.
Страна любимая не улыбается.
Идет в Германию наш эшелон…
Нас в ряд построили в Постдаме- городе.
Помещик- бауэр с рядов хватал
Девчонок крепеньких, да чуть здоровеньких,
А нас, замученных, никто не брал.
И вот погнали нас, но не к помещику,
А в лагерь смертников, как дикарей,
Где слышен лай собак, кругом охранники,
Колюча проволока, и ток по ней.
Чтоб не сбежали мы, нас поселили там
Навеки- вечные, да навсегда
В бараки длинные и деревянный,
А в них лишь нары, да в три ряда.
А холод адский там…Морили голодом,
Баланду ели мы один раз в день,
И хлеб с опилками кусочек маленький,
Да кофе- суррогат поллитра в день.
На грудь повесили нам знак отличия,
В шеренгу строили и как солдат
Гоняли на завод, работать по двору
С утра и до ночи, и в дождь и в град.
На ноги выдали пантофли толстые,
А ночи мерзли так, что до сих пор
Через полвека мы дрожим от холода,
А инвалидность- вот наш итог.
И жили долго мы- два с лишним года.
Остались многие навечно там.
Нам посчастливилось. Свобода.
И День Победы для нас настал!
Мы пережили очень многое,
О том хочу напомнить я.
Мы много выстрадали горя
Того, что вынести нельзя
Войну, концлагерь мы познали,
Узнали голод и нужду…
Мы много в жизни потеряли.
Но мы не прокляли СУДЬБУ…
(Н.М. Васильева)
Бабий яр- 2006
Над Бабьим Яром солнышко взошло,
Которое погибшим не светило.
Не захотело или не смогло,
А может функцию свою забыло.
А может быть страдало, как и все
Не радуясь своей великой силе.
Оно скорбило по людской толпе,
Какую гнал фашист к могиле.
Был бесконечен тот поток
Шли женщины и старики, и дети,
А кто совсем идти не мог-
Досрочный не жилец на свете.
На казнь их гнали лишь за то,
Что родились на свет евреем.
Фашистам было всё равно
Лишь уничтожить их быстрее.
Вот мертвая упала мать
Прикрыв дитя своё от смерти.
Да. Я могу её понять,
Её поступок стал бессмертен.
Мы пережили ад войны,
Мы постарели, поседели,
Но духом мы ещё сильны
И честь, и совесть сохранить сумели.
Над Бабьим яром солнышко взошло,
И, озарив живых и всех почивших,
Послав свой луч под землю глубоко,
Как бы прося прощенье у погибших.
(Е. Гельфонд, руководитель объединения БМУФКЛ. Донецк)
Давно над горизонтом отгремели
Раскаты взрывов- эхо той войны,
И снова раздаются птичьи трели
В лазурных небесах родной страны.
Но живы люди, и живут в сердцах преданья
О тех, кто не склонился на войне,
О тех, кто смог, преодолев страданья,
Дожить до радостных победных дней.
Они, пройдя бараки и «колючку»,
Поставили себе святую цель:
Пусть нам не довелось, но пусть же будет лучше
На всей планете жизнь её детей!
Пусть никогда они впредь не столкнутся
Лицом к лицу с фашистской змеей,
А весь народ, все люди остаются
Большой, сплоченной, дружною семьей!
Мы рады, что судьба свела на с Вами,
Мы благодарны Вам за каждый светлый миг!
Ведь в сердце каждого из нас зажгли Вы пламя
Добра и мира, и любви,
Что в Вас горит!
(Мария Гордиенко)
Малолетний узник
Малолетний узник…- За словами:
Детство, опаленное войной,
И этап с кровавыми следами,
Плач и крики, холод и конвой;
Темнота товарного вагона
И засова скрежет,- как тюрьма.-
Сколько верст нам этого загона?
А когда приедем,- что тогда.
В дреме тяжкой снова лязг засова,
Конвоира возглас: « Hande hoch !»
Выгоняют ночью из вагона,
На дороге вязко…Дай нам бог.
Дай нам бог, чтобы спасла нас мама!
(Дети всей земли её зовут)-
Но фашист прикладом бьет упрямо,
Ноги вязнут и с трудом идут…
Вот и вышка с часовым. Команда
Всем стоять, мол. Но каков приют?
Что-то там за лагерной оградой
Будет с нами,- что за беды ждут.
Лагерь нас встречает неуютом:
На соломе краткий сон в ночи,
И подъема окрик рано утром,
Котелок баланды- все харчи.
И когда сейчас в ночи бессонной
Вспоминаю ненароком вдруг
День один, когда ведет конвойный
Нас, детей, на непосильный труд,-
Не могу заснуть, как ни стараюсь,-
Память эта горькая со мной,-
Помнится: лопатой ров копаю
Детской малосильною рукой.
Нас тогда спасала близость женщин
Русских: как своих детей, они
Утешали, грели словом женским,
Помогали тяготы снести,
И сидели ночи над больным.-
Духом не упавшие в плену,
Честь и милосердье сохранили
В большую страшную войну…
И баланда вспомнится, и ночи.
И барака скользкое крыльцо…
И сказал же кто-то очень точно:
«У войны не женское лицо».
У войны особые приметы,
Но вдвойне особые они,
Если малолетние ты и если
Ты от малой родины вдали…
Боль тех лет во мне не утихает:
Днем отпустит- явится во сне,-
Малолетний узник это знает,-
Он войну примерил на себе.
Малолетний узник..- это если
Ты под гнетом вражеским живешь,
Малолетний узник …- это если
Это всё ты сызмальства пройдешь.
(Лина Меркулова, поэтесса)
Памяти погибших узников
Колючая проволока в три ряда,
Колючий до боли снег.
Мы разными судьбами шли сюда
И разве поверить могли тогда,
Что будет на всех одна судьба?
Здесь каждый из нас был, как старый гном,
Лишь мама могла б узнать
И Бог, помогающий нам в одном-
Упасть и забыться тяжелым сном,
Чтоб больше уже не встать.
Концлагерь помянет под лай собак-
И в жилах застынет кровь.
А к вечеру снова сгустится мрак,
Да так, что ни друг не поймет, ни враг,
Где ненависть, где любовь.
И все же мы встали в жестокой мгле,
И выжили, свет узнав…
Проходим мы памятью по земле
О тех, кто остался на той войне,
Смертию смерть поправ.
.Лагерь смерти Освенцим
Автор- Нина Попова
Бжезинка… Аушвиц… Освенцим…
Названий много, суть одна:
Уж если не родился немцем,
Ты – узник, здесь – твоя тюрьма.
Там ждёт голодный зев печи
И проволоки смертный ток,
Там газ и Менгеля врачи,
И скотской жизни скорбный срок.
Там казни, рабский труд и пытки,
И холода стальной капкан,
Побегов редкие попытки
И смерть от голода и ран.
Там дети, в лагере-могиле,
В кошмарном словно были сне:
«Циклоном» в камерах травили,
Живьем младенцев жгли в огне.
На них врачи практиковали:
Их разрезали на куски,
Детей друг к другу пришивали
И вращивали плавники.
Нечеловеческие муки,
Нечеловеческий цинизм –
Так здесь работал для науки
Убийства чёткий механизм.
Сюда вагоны непрерывно
Всё шли со всех концов Земли,
Но с человеческим наплывом
Нацисты справится смогли.
Здесь целый день трудились печи
И сутками косила Смерть,
Людские жизни, словно свечи,
Не успевали догореть.
Порядок точный уважая,
Наладил Третий рейх учёт:
Сожгли… и прах – для урожая,
Как удобрение идёт.
И в слитки – зубы, волос – в дело,
На сумки – кожа всех мастей.
Так человеческое тело
Давало прибыль для властей…
От блока к блоку, как по трупам,
Иду, и леденеет кровь –
Над крематорием по трубам
Зловещий дым струится вновь.
И лают псы, рвут тело пули,
Удушье давит тяжко грудь.
Мучений все здесь не минули,
Прошли страданий Крестный путь.
Здесь – словно ад. Конец здесь света.
И страшно с этим дальше жить.
Невыносимо знать про это,
Но и нельзя про всё забыть!
И сквозь года слышны здесь стоны
И детский непрерывный плач.
Фашизма жертвы – миллионы.
Нацизм – чудовищный палач!
В загробной жизни Судном круге
Прошу, Господь, им – не прости!
Пусть души их горят, как уголь,
На вечном адовом пути!
Дети Освенцима
Автор- Акопджи
Кадры кинохроники немой
Вмиг переворачивают душу.
Кадры , что оставлены войной,
Накатившим гневом больно душат .
Ручки и колючая стена ,
Тоненькие детские ручонки .
И глаза , недетские глаза ,
Словно упрекнуть хотят нас в чём-то.
Может , упрекнуть за ту войну,
И за их истерзанное детство.
То , что побывать пришлось в аду
С демонами вместе по соседству.
Может быть , за леденящий дым ,
Что валил из тех бездушных зданий ,
И за то , что близким и родным
Не сказали даже «До свидания !»
«Взрослые , взрослые , память храните!»
Те же глаза призывают : «Ответьте !
Просим мы вас ,больше не допустите
Войн , что приносят страдания детям !»
Может быть , за то , что их мечты
Не сбылись , в небытие уплыли .
И за тень трагической судьбы ,
И за всё , что с ними сотворили .
Аушвиц – Освенцим — не сдержать
Слёз , когда ты смотришь в эти лица.
Мёртвых прах остался там лежать,
А в живых лишь только единицы.
Автор – Волынец Михаил
Боль утрат не знал,не понимаю
Молод,весел,только жить и жить
Тут команда — всем нам предлагают
Бывший лагерь смерти посетить.
И увидел печи,пепел темный,
Только трубы нынче не дымят
Посетили также склад огромный,
Где игрушки детские лежат.
Не помогут ни любовь ,ни нежность,
Понял сразу с этого же дня,
Что моя былая безмятежность
Навсегда покинула меня.
Говорю — ведь я пилот не штатский,
Мне не гоже плакать и страдать,
Так позвольте мне, как долг солдатский
Всем умершим почести отдать.
С ним не каждый может потягаться,
Хищник весь — от шасси до кабин
И взревел могучий Ф16
Всею мощностью своих турбин.
Вот я лагерь вижу подо мною
Вот бараки бешенно бегут,
Как в бою над целью — пушки к бою
Прогремел мой траурный салют.
Я не дам былому повториться,
Я из тех ,кто мой народ спасет,
Нет ,не зря моя стальная птица
Щит Давида на крыле несет.
Из поэмы «Сказание об истребленном народе»
Автор — И. Каценельсон.
Пой вопреки всему, наперекор природе,
Ударь по струнам, пой, сердцами овладей!
Спой песнь последнюю о гибнущем народе, —
Ее безмолвно ждет последний иудей.
Пой, пой в последний раз. От ярости зверея,
Они растопчут все, что создал твой народ,
В последний раз воспой последнего еврея, —
Евреев больше нет, и Бог их не спасет.
Пой — вопреки всему! Гляди померкшим взором
В пустые небеса, где прежде был Творец.
Взойди к ним по костям народа, о котором
Лишь ты поведаешь оставшимся, певец.
Кричите, мертвые, зарытые в траншеи,
Кого глодали псы, кто стал добычей рыб;
На весь кричите мир, убитые евреи,
Да оглушит живых немой предсмертный крик.
Земля не слышит вас. Небесная гробница
Безмолвна и черна. И солнца тоже нет.
Оно погасло, как фонарь в руке убийцы…
Погас и мой народ, дававший миру свет.
Концлагерь Освенцим.
. в груди жжёт огнём,
Душою и сердцем
Осталась я в нём.
Скорблю, поминаю
И слёзы рекой,
Другой же не знаю
Я боли такой.
Где Жертвы из пепла
Как будто восстали,
Где Память окрепла
Их нервы из стали.
Концлагерь Освенцим.
. в груди жжёт огнём,
Душою и сердцем
Всегда буду в нём.
Неизвестный автор
Автор – Евгений Понятовский
Полвека над Освенцимом всевластна тишина.
Она погромче всякого набата.
Цветут цветы там, где когда-то
Лежали грудой сотни мёртвых тел людских.
Неужто позабудем мы о них,
Безвестных, и ни в чём не виноватых?
Здесь сердце, словно сжатое в тиски,
И тишина здесь давит на виски,
Врываясь в души отзвуком былого.
Лай разъярёных псов, проклятья.
Неужто совместимы два понятья,
Два разных слова: женщина, война?
Здесь памятником мёртвым- Тишина.
… Когда на корабле есть течь от трещины,
Тому находят множество причин.
Рожать детей- прерогатива женщин.
А войны все- от глупости мужчин.
Дети в Освенциме
Мужчины мучили детей.
Умно. Намеренно. Умело.
Творили будничное дело,
Трудились — мучили детей.
И это каждый день опять:
Кляня, ругаясь без причины…
А детям было не понять,
Чего хотят от них мужчины.
За что — обидные слова,
Побои, голод, псов рычанье?
И дети думали сперва,
Что это за непослушанье.
Они представить не могли
Того, что было всем открыто:
По древней логике земли,
От взрослых дети ждут защиты.
А дни всё шли, как смерть страшны,
И дети стали образцовы.
Но их всё били.
Так же.
Снова.
И не снимали с них вины.
Они хватались за людей.
Они молили. И любили.
Но у мужчин «идеи» были,
Мужчины мучили детей.
Я жив. Дышу. Люблю людей.
Но жизнь бывает мне постыла,
Как только вспомню: это — было!
Мужчины мучили детей!
